Мистер Иглобрюх

  - Эй, Иглобрюх, какие планы на вечер? Мы с ребятами по пивку собираемся, нам как раз не хватает рыбки на закуску! - со звуком беззлобного смешка ладонь четырехглазого коллеги, со стеклянными линзами, обвязанными тонкой сетью золотой оправы и дужек, легла на плечо Илюши. Илюша вздрогнул и втянул голову в покатые плечи вместе с воздухом, шумно втянутым легкими. Аккуратные цилиндры надбровных дуг наползли на идеальные сферы его белесых глаз, натягивая кожу на таком же идеально сферическом затылке. Каждая часть туловища администратора торговой точки средних лет, роста и интеллектуальных способностей если и не была шаром, то стремилась приблизиться к этому идеальному геометрическому состоянию: цилиндры рук, очерченные будто циркулем в горизонтальном сечении, крепились к округлым плечам, между которыми и покатым подбородком, вернее, подбородками, скромно выглядывал цилиндр шеи, явно мечтающий превратиться в мяч; мягкие полусферы грудей дарили тень большой полусфере пивного живота, покоящейся на раздутых по центру колоннах одутловатых ног, нежно обнимающих своей подкожной жировой клетчаткой три идеально сферических шарика гениталий. Словом, Илюша хоть и не мог быть абсолютной сферой, но явно стремился ею стать, хотя бы в рамках отдельных его частей (что и говорить, а задница у него была что надо). А уж когда Илюша пугался и хотел себя защитить, что с ним происходило с регулярностью нескорректированной компульсии (то есть очень часто), то все выпирающие за пределы своих диаметров цилиндрических сечений части его тела, казалось, пытаются втянуться внутрь, чтобы под давлением пива и воздуха выдавить наружу как можно больше иголок необоснованной агрессии в форме сказанных с заиканием претензий и шипов ,придуманных со скоростью, превышающую скорость света, словесных нападок на ближних своих коллег. И все, чтобы после того, как хмель выветрится вместе с чувством нависшей угрозы, виновато просить прощения, быстро-быстро закрывать сферы глаз робеющими от стыда веками и даже, изредка, чертить круги вокруг правой ноги носком левой. Коллега Илюши (пригласивший его выпить пива) и придумал ему прозвище "Иглобрюх", уж больно он похож был в минуты гнева на раздувающуюся от чувства собственной желанности в качестве глумливого аперитива для других сотрудников шипастую рыбу-ежа.

  Вряд ли коллега, беззлобно подшучивающий над Илюхой, мог найти среди своих рабочих расчетов, направленных на повышение, и расчетов каждую пятницу находить в неизменном баре себе женскую компанию на выходные, мысли о том, что Илюша когда-то был царевичем рыб-ежей. Не может же администратор одной из сетевых торговых точек быть главой оппозиционной демократической партии, основным постулатом которой было нормирование потребления ему подобных кровожадными клыкастыми тварями вроде акул. Не может Илюша иметь за своими покатыми плечами прошлое ярого борца за безопасность подводных перемещений для него и ему подобных. Он никакой не революционер, всего лишь хороший исполнитель, лишенный цепких усиков амбиций. Илюша и сам уже с трудом верил в это, но было кое-что, что заставило его обменять мусс из морской пены, водорослей и соли, взбитый прибоем, на пивные пузырьки, массажем своих воздушных шариков расслабляющих вечно напряженный в ожидании опасности мозг. Чего у Илюши не отнять, так это способности предощущать беду: то воришку малолетнего засечет еще до того, как юркие пальцы потянутся к прилавку под прикрытием раскрытой полы пальто, то, словно невзначай, предупредит о грядущих перебоях с поставками. Это качество было воспитано глубоко-глубоко в ультрамарине океана, где способность раздуться, ощерившись шипами, столько раз спасала жизнь. Впрочем, все коллеги нашего администратора считали, что превращается в шар он только посредством регулярных, как нескорректированные компульсии, пивных возлияний. Но когда-то, давным-давно (месяца три тому назад), в очередной раз защитив свою гражданскую позицию перед лязгом хищных челюстей посредством раздувания в утыканный ядовитыми шипами шар, он случайно задел ими надувной нарукавник маленькой девочки, непоседливой и непослушной, решившей заплыть дальше дозволенного. Она начала тонуть, в тишине вытягивая маленькие ручонки навстречу поверхности, но она была спасена своим отцом, которому эта смертельная глубина достигала уровня коленных чашечек. Илюша, вернее, господин Диодон, еще три недели караулил у побережья, где купалась семья маленькой девочки, чтобы полюбоваться на простую непоседливость той, до тех самых пор, пока они не перестали приходить на белоснежный пляж. Он слышал слова "Москва", "Россия", "самолет" и "мы с Ксюшей больше ни ногой на море", после чего решил совершить обмен: славу сознательного морского гражданина и борца против притеснения беззащитных морских обитателей на славу незаменимого администратора точки продаж, преисполеного ожиданием взросления Ксюши.

  В тот бар, куда они ходили с коллегами, хаживал и отец той маленькой девочки. Стоит совершить еще один обмен, став барменом вместо клерка, сдружиться с постоянным клиентом, вплыть в круг его семьи и дождаться, когда маленькая Ксюша превратится в Принцессу. Дожить бы только, а то ноги болят от этих офисных туфель, будь они неладны. - В бар так в бар, веди, Сусанин.