Ниже царства Аида. Глава 3

- Или не было у них тогда языка, как думаешь?- Лена ждала хоть какой-то реакции от Герберта, когда показала ему снимки потенциальной надписи на камере маленького подводного фотоаппарата. Герб задумчиво тер родинку у виска и листал снимка от начала в конец и обратно.
- Ты уверена, что сможешь найти то место ещё раз? - обеспокоенно уточнил он наконец.
Лена только пожала плечами. У них были записи её GPS- координат, точка погружения и точка выхода из воды, но... Давало ли это хоть какую-то гарантию? Вряд ли.
- Если нам показались, значит, хотели, чтобы их нашли.
Этот аргумент она придумала, когда поняла, что в одиночку не справится. И старалась в него верить.
Герб с сомнением качнул головой.
- Ладно... Что у нас есть? Надпись. Давай загоним её в кодификатор. Может, что-то и получится.
Искусственный интеллект, опираясь на только ему понятные алгоритмы, оцифровал и дополнил линии до состояния "Обнаружен текст". Но тут же добавил:" Совпадение с известными языками отсутствует".
Двое неотрывно смотрели на экран. Герб первым встал и пошёл к кофемашине. Лене стало обидно за свою находку - наверняка она важна, просто это машина не может разобрать!
- Там же вообще могут быть не буквы, а изображения! Ты про это думал?
Герб, не поворачиваясь, кивнул.
- Слушай, ну что ты раскис? Мы отгадаем!
Мужчина молча вышел из общей каюты.
А ночью Лене стало плохо. Зубы клацали друг от друга, вода из стакана расплескивалась в руке. Глаза слезились, а изнутри сжигала температура.
- Сколько? - теряя фокус, еле спросила она у Ивана, который взял на себя роль врача. В принципе, она тут же забыла про термометр, решив, что там точно под сорок. Сознание уплывало. Ей казалось, что вон та видимая ей хлебная крошка в углу как-то угрожающе пульсирует, буквально готовится взорваться, и надо уходить, срочно уходить!
- 36,4,- в полной растерянности проговорил Иван.
- Иди смени градусник! Какие 36?! Она сейчас помрёт тут! Вколи ей что-нибудь! - Герб психовал всё больше и больше, чувствуя свою беспомощность.
- Я вторым уже мерял. То же самое. У неё нет температуры.
- К берегу! Давайте быстро к берегу! Надо её в больницу!
Как только судно вздрогнуло, выбирая якорь, Лена тут же стала невероятно сосредоточенной и совершенно осмысленной на вид:
- Нельзя уходить! Нам нельзя отсюда уходить! Они ждут! Они меня ждут! Мне надо к ним, обратно! - проговорив это, схватившись за Герба, она обмякла и вернулась в прежнее лихорадочное состояние, - через Стикс - к Аиду, вниз - сразу в воду... сразу в воду... Харон знал...
Секундное понимание в глазах и...
- Тормози двигатель! Бросай якорь обратно! - прокричал Герберт, выбегая на палубу.
- Сдурел?! Она ж сейчас окочурится!

- Бросай якорь, я сказал! Тащи наши костюмы и акваланги! - догадка ещё не сформировалась в окончательную мысль, но он боялся остановится, чтобы не потерять чуть показавшуюся нить.
Через крики и ругань корабль снова замер на месте, а Герб в одиночку вел бредящую Лену к оборудованию. Боясь, что она захлебнется, он максимально плотно зафиксировал крепления, почти молниеносно оделся сам и рухнул с девушкой в воду. Глядя на смыкающиеся на головой волны отстранённо подумал:
- Как-то надо справиться без координат.
Но они и не потребовались. В воде Лена целенаправленно поплыла в известном только ей направлении, не оглядываясь на своего спутника. Они даже не успевал за ней и, сколько бы не прикладывал сил, оставался в хвосте. В какой-то момент Лена замедлила движение, куда-то словно поднырнула и пропала из вида. Герб наугад повторил её маршрут и неожиданно для себя оказался вне воды. Налобный фонарик подсветил тёмный грот и девушку, которая уже избавилась от акваланга и в полубессознательном состоянии лежала около... Господи! Она действительно нашла проход! Герберт был готов отдать руку на отсечение, что это именно то, что они искали! Всё сходилось! Как и в его сне! И теперь он знал, что делать, потому что про эту часть сна он никому не рассказывал. Подобравшись к Лене, он поудобнее перехватил её и подтянул ближе к живой тьме. Усилие за усилием - и его спутница оказалась прямо около переливающейся черноты. Он посмотрел на девушку, на отверстие и кивнул себе:
- Всё правильно.
А после этих слов стал медленно заталкивать Лену в проход. И тьма поддалась. Часть за частью она поглощала человека, становясь только активнее в своих колебаниях. А когда Герберт остался в гроте один, то почувствовал, что дрожит от ужаса.

...

Ужаса не было. В какой-то момент Лена вообще перестала соображать, поэтому, придя в сознание, скорее, испытала оторопь. Она сразу поняла, где находится, но не могла разобраться, как здесь оказалась.
Встав на ноги, инстинктивно прижалась к тому, что показалось стеной, и замерла. То, что девушка приняла за колонны, на деле являлось ногами гигантских исполинов, полный рост которых она не могла рассмотреть, как бы ни задирала вверх голову.
Её присутствие ощущали. Гул разной тональности, отдающийся во всем теле вибрацией, был речью. О ней говорили в третьем лице, читая человеческое сознание с легкостью. И с такой же простотой бесхитростно делились информацией с внезапной гостьей. Настраиваясь на разные варианты событий, к таким Лена оказалась не готова. То, что она узнала за несколько, как ей казалось, секунд, сложно было бы передать и за несколько лет! А чем-то поделиться вообще не представлялось возможным, потому что земное сознание не мыслило озвученными категориями.
Песчинка...вот кем Лена почувствовала себя, разглядывая человечество через призму исполинов. Под непрекращающийся гул, стремясь найти безопасное место и прийти в себя, она бездумно двинулась вдоль стены по этому странному месту.
...

Месту, где сидел Герберт, он после так и не смог дать название. Ему показалось, что он провел у прохода не меньше суток, а потом выяснилось, что меньше двух часов. И то его успели потерять. Еще бы! Погрузиться ночью, да еще и сбрендившей ношей - разве шутки! Его встретили на палубе молча и настороженно. Герб прошел в кают-компанию, налил себе водки и залпом выпил.
- А где девушка? - спросил наконец Владислав, замерев в проходе. По голосу чувствовалось, что всё сейчас висит на волоске - стоит только Герберту как-то излишне резко себя повести, как его...Что только? Повяжут? Может и повяжут. Или запрут где-нибудь. Обезвредят, одним словом.
- В гроте осталась, - почему-то хрипло произнес Герб.
Общее напряжение на невидимом счетчике выросло сразу на несколько пунктов.
- В смысле? Она больна. Ты решил, что она сможет вернуться самостоятельно? - в диалог включился Олег, и Герберт обернулся - ожидаемо, что ж...У Влада в руках веревка, а Олег не скрывает оружия в руках. Действительно, а чего он еще ждал? Кем он им кажется? Безумцем? Или убийцей? Или и тем и другим сразу? Герберт примирительно приподнял руки вверх:
- Нет. Мы нашли проход. Только она смогла в него пройти, а я - нет. Меня не приглашали.
Ему было без разницы, что они подумают. Он сказал правду, а остальное - уже не его дело. Ему казалось, что если сейчас посмотрится в зеркало, то увидим в нем старика. Жизнь в прямом смысле разделилась на до и после. Как если бы он проснулся после ампутации руки. Или узнал о том, что у него ВИЧ. Герберт совершенно не представлял, что делать дальше. Что им двигало? Почему он так поступил? Что теперь с Леной? Эти вопросы еще больше отупляли.
Его товарищи ("Как бы теперь не бывшие", - усмехнулся он про себя) хоть и не прониклись к нему прежним доверием, но смотреть стали менее настороженно. "Но как прежде уже не будет" - довольно откровенно читалось в их глазах.
Они провели на этой стоянке еще шесть дней. Каждый день Герберт в разное время спускался в грот, ждал по несколько часов и ни с чем возвращался обратно.

Он надеялся, что Лена умерла, не мучаясь. Ведь ведомый своим безрассудством, ослепленный желанием проникнуть за завесу тайны, Герб поступил бесчеловечно. Порой ему казалось, что живая чернота начинает вести себя как-то иначе, и тогда он старался разодрать ее, продавить, разрушить эту преграду, за которой ему рисовалась молящая о спасении девушка. Он кричал ее имя, оглушая себя в замкнутом пространстве, а после замолкал, снедаемый нарастающим чувством вины.
На родной земле еще недавние друзья скованно попрощались. Товарищи были заметно рады остаться без Герберта. Он не осуждал их. Редактору газеты он лично передал все наблюдения, умолчав об особенностях грота, а про сотрудницу сообщил, что она решила задержаться в Греции. Обрадованный эксклюзивным материалом, Анатолий только махнул рукой на такой "отпуск".
В полном одиночестве Герб вернулся к себе домой. Он выбросил всё, что могло напоминать ему о мифологии. Транквилизаторы позволяли спать без кошмаров. Устроился работать краеведческим экскурсоводом и посчитал, что ему ещё повезло: легко отделался.

После очередного нового года, вытаскивая счета коммунальных платежей из почты, он вытянул конверт, усыпанный множеством марок. Отправитель сохранил инкогнито, воспользовавшись абонентским ящиком. Переодевшись и больше для проформы изучив суммы за воду и электричество, Герб вскрыл непонятное послание. И вытянул обычный тетрадный лист в клетку. Несколько предложений крупным почерком с двумя помарками заставили его вспотеть и вернуться на несколько лет назад: "Всё, что у людей сейчас происходит — никчемная суета. Прошлое, настоящее и будущее - это лишь для нас, наша фантазия, мы даже не живем. Их низвергли всего восемь действительных лет назад...".