de omnibus dubitandum 106. 67

ЧАСТЬ СТО ШЕСТАЯ (1887-1889)

Глава 106.67. КУЛЬТУРА ШОВИНИСТИЧЕСКОГО МИКРОБА…
   
    Другимъ изъ идейныхъ факторовъ, благопріятствовавшихъ развитію антисемитизма, была все усиливавшаяся и усиливавшаяся пропаганда шовинизма. И въ этой области, можно сказать, повинны чуть не все политическіе деятели и партіи третьей республики, за исключеніемъ представителей міровоззренія четвертаго класса, да и то съ некоторыми оговорками.

    Монархисты и клерикалы были вполне въ своей роли, когда они вели проповедь человеконенавистничества и вражды къ другимъ націямъ.

    По мере того, какъ народъ выступалъ на политическую арену въ качестве деятельнаго фактора общественной и политической жизни, темнымъ силамъ прошлаго надо было придумать какое-нибудь внешнее отвлеченіе для массъ для того, чтобы властвовать надъ ними внутри страны. Не забудьте, что въ первой половине этого века народный патріотизмъ былъ даже прогрессивнымъ явленіемъ, такъ какъ угнетенныя національности боролись противъ произвольнаго ихъ присоединенія къ тому или другому государству, представленному привилегированными классами или даже правительственной кликой.
   
    Но когда вторая имперія потонула въ грязи и крови немецкаго нашествія, то сменившіе ее у власти республиканцы съ самаго же начала взяли, къ несчастію, столь высокую ноту патріотизма и реванша, что перещеголяли въ этомъ отношеніи сторонниковъ павшаго режима и вообще представителей монархическихъ партій.

    Основатели третьей республики задались целью убедить страну, что новый строй возвратитъ Франціи то, что было потеряно рухнувшимъ. И нетъ сомненія, что, рядомъ съ искреннимъ желаніемъ реванша, у наиболее пылкихъ и гордыхъ патріотовъ здесь играли роль чисто политическія соображенія, имевшія целью придать прочность внутреннимъ учрежденіямъ страны, опираясь на возбужденіе среди массъ доверія и симпатіи къ республиканскому правительству за его внешнюю политику.

    Я не могу, конечно, пишет далее народоволец, а затем эсер Русанов Николай Сергеевич, в своих корреспонденциях из Франции - вдаваться здесь въ подробности, какимъ образомъ рядомъ съ укрепленіемъ республики и демократическаго режима быстро шёлъ и развивался процессъ систематическаго патріотизированія народа, процессъ, который рано или поздно долженъ былъ перейти, если можно такъ выразиться, въ культуру шовинистскаго микроба. Намечу лишь некоторыя стороны этой эволюціи.
   
    Всякаго безпристрастнаго наблюдателя должна была, напр., поразить неискренность, двойственность внешней политики Франціи, которая съ одной стороны поминутно говоритъ о томъ, что она никакъ не согласна примириться съ потерею Эльзаса-Лотарингіи, а съ другой поминутно же уверяетъ всехъ и каждаго, что она стоитъ самымъ искреннимъ образомъ за миръ и все жалуется на козни Германіи, будто бы, приготовляющейся броситься на нее врасплохъ. Не менее поразитъ наблюдателя и то шовинистское самохвальство, та пропаганда ненависти къ другимъ націямъ, которая беретъ француза еще на школьной скамье и доводитъ его до окончательнаго горделиваго помешательства путемъ "патріотической" печати.

    Я не буду уже подробно говорить объ уродливо-гипертрофированномъ культе "отечества", изъ котораго, казалось бы, искренніе республиканцы и демократы серьезно думали сделать нечто въ роде "светской религіи", каковая, молъ, должна заменить католицизмъ. Но печально-то при этомъ то обстоятельство, что жрецы той новой религіи видятъ въ этомъ "отечестве" не светлый и всесторонній человеческій идеалъ, удовлетворяющій въ пределахъ родной территоріи лучшимъ потребностямъ ума и сердца, наиболее высокимъ задачамъ современной цивилизаціи, но, наоборотъ, видятъ въ немъ уродливаго однобокаго идола, который вооруженъ съ головы до ногъ, словно свирепое изваяніе китайскаго бога войны, и обращаетъ свое перекошенное злобой лицо ко всему внешнему міру, стремясь силой доказать свое право на "цивилизаторскую" миссію французовъ.

    Отсюда то обожаніе арміи и мундира, которое доходитъ у француза порою до самыхъ комическихъ формъ, хотя въ этой воинственной психологіи играетъ гораздо большую роль не столько искренній военный пылъ, сколько заученная еще на школьной скамье патріотическая риторика... Я нарочно, впрочемъ, несколько сгущаю краски при этомъ изображеніи, но единственно только потому, что, не имея много места въ распоряженіи для этого частнаго вопроса, не могу входить въ оттенки мысли и принужденъ давать общую характеристику француза третьей республики.
   
    Во всякомъ случае, несомнененъ тотъ фактъ, что съ большими или меньшими ограниченіями, съ большею или меньшею примесью гуманитарныхъ и общечеловеческихъ идеаловъ, но патріотическое міровоззреніе во Франціи пропагандировалось какъ умеренными, такъ и радикальными, какъ радикальными, такъ и переходящими въ легкій соціализмъ элементами. И только самыя крайнія партіи оставались, говоря вообще, чистыми отъ этой шовинистской заразы, хотя и они въ исключительные моменты белаго "патріотическаго" каленія не решались резко выступать противъ настроенія толпы. На этой-то почве постепенно подготовлялся антисемитизмъ, который явился въ последнее время самою яркою разновидностью шовинизма, обращая на "чуждыхъ семитовъ" и "внутреннихъ враговъ отечества" чуть не весь запасъ человеконенавистническихъ чувствъ, по очереди возбуждаемыхъ въ прессе то противъ немцевъ, то противъ итальянцевъ, то противъ англичанъ. И одною изъ самыхъ удачныхъ формъ исторической ироніи, было именно то обстоятельство, что евреи въ роде Жозефа Рэйнаха*, которые въ теченіе столькихъ летъ занимались ярою пропагандою шовинизма, которые столько разъ предавали патріотической анафеме "космополитовъ" и "интернаціоналистовъ, не имеющихъ отечества", теперь, наоборотъ, разделяютъ вместе съ соціалистами привилегію этихъ кличекъ, щедра раздаваемыхъ шовинистской прессой.

*) РЕЙНАХ Жозеф (евр.) (фр. Joseph Reinach; 30 сентября 1856 года, Париж — 18 апреля 1921 года, там же)(см. фото) — французский журналист и политический деятель, брат археологов Теодора и Саломона Рейнахов, племянник и зять Жака де Рейнаха
Жозеф Рейнах родился в 1856 году в еврейской семье. После смерти Гамбетты стал директором газеты «R;publique Fran;aise». С самого начала был оппортунистом, противником социализма в каком бы то ни было виде, фритредером, сторонником «умеренной» республики. В качестве журналиста обнаружил выдающиеся полемические способности и приобрёл значительное влияние на публику и на политические круги.
В 1887 году Жозеф Рейнах выступил решительным противником буланжизма, которому нанёс, различными разоблачениями, несколько сильных ударов; за эту полемику ему пришлось несколько раз драться на дуэли, в том числе с Деруледом.
В 1889—1898 годы был членом палаты депутатов. До 1906 года Ж. Рейнах вёл в печати энергичную агитацию за пересмотр дела Дрейфуса, в котором значение его лишь немного уступает значению Жореса и Золя. Этому делу он посвятил книгу в нескольких томах «Histoire de l’affaire Dreyfus». Эта книга, в сущности, представляет собой историю Франции в период с 1894 года с блестящими характеристиками отдельных политических деятелей (Мерсье, Мелина и др.). В связи с тем же делом Рейнах написал книгу: «Une erreur judiciaire sous Louis XV» («Судебная ошибка в правление Людовика XV», Париж, 1898).
Жозеф Рейнах умер 18 апреля 1921 года в городе Париже.

И опять можно сказать, что какъ въ религіозной сфере буржуазные семиты сами выковывали оружіе своимъ клерикальнымъ противникамъ, такъ въ политической области они сами приготовили для себя цепи и бичъ, которымъ ихъ полосуютъ шовинисты. Антисемитская демагогія сделала свое дело. Опираясь на чувства шовинизма, гашишемъ котораго Франція отравлялась въ теченіе почти 30 летъ; опираясь на усиленіе клерикализма, который поднялъ голову особенно въ последнія десять летъ, она, эта юдофобская демагогія, ярко выразилась во всемірно-историческомъ деле Дрейфуса.
   
    По счастію, самые размеры опасности, которой въ последнее трехлетіе подвергалась светская цивилизація во Франціи, раскрыли искреннимъ республиканцамъ и демократамъ глаза на настоящее положеніе вещей.

    И вотъ, со всехъ концовъ горизонта, изъ рядовъ самыхъ умеренныхъ, какъ и самыхъ крайнихъ защитниковъ республики и принциповъ первой революціи, изъ среды буржуазіи, какъ и изъ среды рабочихъ выступили на арену идейной и политической борьбы решительные противники шовинизма, клерикализма и антисемитизма. Это движеніе произвело небывалую перетасовку между партіями и породило неожиданныя на первый взглядъ, но вполне логическія коалиція довольно далеко отстоящихъ другъ отъ друга элементовъ, равно какъ оно же вызвало распаденіе, казалось бы, родственныхъ группъ и личностей. Оно заставило многихъ умеренныхъ и радикальныхъ республиканцевъ принести публичное покаяніе въ прежнихъ пріемахъ "патріотическаго" пропагандированія массъ. Оно сделало, невозможной на неопределенное время гибельную политику мирволенья католицизму. Оно, отчасти разрушило даже классовые баррьеры между рабочими и буржуазіей и вызвало къ жизни союзъ между наиболее чуткими группами рабочихъ и лучшими представителями буржуазной интеллигенціи. Но оно же по закону реакціи сплотило въ одну массу сторонниковъ различныхъ темныхъ силъ и наследій прошлаго, какъ бы противоположны ни были ихъ воззренія по другимъ вопросамъ и какой бы антагонизмъ ни выражали ихъ формальныя знамена. Не характерное ли знаменіе времени представляютъ четыре предисловія - письма къ уморительной брошюре третьестепеннаго антисемита, Альбера Монньо {Albert Monniot. Les gouvernants contre la Nation. La trahison du ministиre Waldeck; Парижъ, 1900}, обвиняющаго настоящее министерство въ "измене" Франціи, проданной будто бы Вальдэкомъ Руссо по наущенію "жидовъ-космополитовъ"? Действительно, одно изъ предисловій написано уже знакомымъ читателю Дрюмономъ, другое ханжой - поэтомъ Франсуа Коппэ, третье еще недавнимъ скептикомъ и на все плевавшимъ дилеттантомъ (jemenfoutiste'омъ) Жюлемъ Леметромъ, четвертое "соціалистомъ-патріотомъ" Анри Рошфоромъ. Казалось бы, что было между ними общаго еще такъ недавно? А между темъ, теперь, не прочитавъ въ конце каждаго письма подписи его автора, какъ вы можете узнать, что напр., фраза о "постыдныхъ изменникахъ, купленныхъ жидовской шкатулкой" {l. c., стр. XVIII.} принадлежитъ Рошфору, а не Дрюмону, или что нескладный дифирамбъ "любви къ отечеству" {l. c., стр. XV.} написанъ Леметромъ, а не Коппэ?
   
    Не характерно ли, съ другой стороны, что на защите основъ современной цивилизаціи, попранной въ лице Дрейфуса, сошлись соціалисты въ роде Жорэса, крайніе радикалы въ роде Клемансо, либералы въ лице столькихъ профессоровъ, художниковъ, артистовъ и ученыхъ, въ роде Золя, Дюкло, Поля Реклю, и т.п.? И что после этого кризиса многія изъ этихъ лицъ, стоявшихъ вне политики, подвинулись со своимъ міровоззреніемъ решительно влево, между темъ какъ некоторые, напр., Прессансэ, Морисъ Бушоръ, изъ умеренныхъ республиканцевъ и даже "патріотическихъ" писателей превратились въ крайнихъ?
   
    Во всякомъ случае, можно сказать смело, что Франція, съ свойственною ей способностью производить соціологическіе опыты для всего человечества, успела показать міру реакціонный характеръ юдофобства и убедить всехъ борцовъ за свободу и общечеловеческій прогрессъ дружно встать противъ чудовищнаго теченія антисемитизма. Примеръ этой героической страны показываетъ, что въ результате такой борьбы лежитъ не только победа надъ частнымъ проявленіемъ реакціи, но общая спасительная встряска, общій и решительный шагъ впередъ.