Одногодки

    Одногодки
    рассказ

Конец июня. Разгар дачного сезона. День в заботах пролетает быстро. Вот и солнце уже намекает: пора бы отдохнуть. Вволю наработавшись, медленно бреду по лесной тропинке домой. Верхушки сосен, елей ещё нежатся в лучах заходящего солнца. Где-то смело закуковала кукушка. «Что, решила мне, пенсионерке, напомнить мои года?» – подумалось мне. Под сенью листвы неожиданно запел соловей. «Вот это – другое дело. Пой, птаха. Твоё пение завораживает, душу согревает», – радуюсь и всматриваюсь в заросли высоких кустарников.

Дачники то парами, то в одиночку, покинув свои земельные участки, спешат на дорогу вдоль лесного массива, которая ведёт к городским домам. Впереди меня  идёт незнакомая старушка. Идёт медленно, сгорбившись, опирается на палку. Частенько вижу её худенькую фигурку. «Лет восемьдесят, а туда же, дачница, – посочувствовала я. – Сидела бы у подъезда на скамеечке с подругами». Неожиданно незнакомка остановилась и присела на свежий пенёк. Таких сейчас много в лесу: результат санитарной рубки. «Всё ли в порядке с ней?» – поспешила я к старушке. Она подняла голову. Уставшие серые глаза (не знаю, бывают ли выцветшие глаза, но мне показалось, что именно –  выцветшие), лицо, тёмное от солнечных лучей, избороздили морщины, брови с проседью, давно не знавшие ухода.  По-деревенски повязанный под подбородок белый ситцевый платочек, из-под которого выбивались седые пряди волос, ещё сильнее подчёркивал возраст.

- Может, помощь нужна? Или просто устали? – спросила я участливо.
- Устала, – слегка кивнув головой, тихо сказала она.
- А что, никто и не помогает?
- Да, никто. Сын в разъездах – работа у него такая. Невестка не любит земельную работу, приходит, когда урожай нужно собрать.
- Так тяжело же одной.
- Привычная  я к этому делу: в деревне родилась, в деревне на земле работала. Десять лет назад сын забрал меня к себе. Чтоб я не скучала, дачу купил.
- Извините, сколько же вам лет? – спросила, и как-то стало мне неудобно.
Собеседница, заметив моё смущение, по-доброму улыбнулась, растянув обветренные губы. Я почувствовала: в душе этой старенькой, истрёпанной жизнью женщины, живёт большая доброта.

- Да ты не смущайся, милочка, мне уже много, семьдесят, восьмой десяток разменяла… А ты, видать, добрый человек раз подошла ко мне, забеспокоилась по-человечески.
Услышав цифру семьдесят, я вздрогнула: никак не вяжется возраст этой случайно встретившейся женщины с тем, о чём я подумала в начале встречи.
- Помоги-ка мне встать с этого пенёчка.
Я протянула ей руки. Одной рукой старушка оперлась на палку, другую подала мне. Своими ладонями я ощутила её жёсткие мозоли. «Сколько же она своими ладошками земли перетёрла, – подумалось мне. – Да и делала она это с большой любовью и ответственностью».

- Ой-ёй-ёй, спинушка моя-а, – простонала она, шаркая то одной, то другой ногой, задевая истоптанными тапками опилки от срезанной ели.
- Звать вас как? – спросила я. – А то общаемся и не познакомились.
- Прасковья Ивановна, – ответила она, и тут же добавила, – а тебя я узнала: твою фотографию видела на обложке книжки, которую читает моя невестка.
Неспешно мы добрались до широкой дороги, попрощавшись, разошлись в разные стороны, направляясь к своим домам…

Неожиданно из-за поворота показалась женская фигура в красном спортивном костюме. Ритмичные движения рук, ног и палок завораживали. «Скандинавской ходьбой занимается – молодец», – порадовалась я. Расстояние между нами сокращалось, неожиданно узнала свою близкую знакомую.
- Привет, Татьяна Васильевна! – поравнявшись, нарочито громко поздоровалась я.
Узнав меня, она остановилась, расплываясь в улыбке. В её карих глазах засверкали огоньки:
- Здравствуйте, Галина Алексеевна. С дачи возвращаетесь?
- Сказать «с дачи» язык не поворачивается, скорее всего – с огорода.
- А мои сын с невесткой дачу продали, работать на ней некому – мне  семьдесят исполнилось, – тряхнула она окрашенными в каштановый цвет кудряшками. – Какой из меня работник? «Побереги здоровье, мамуль», –  сказал сын и подарил скандинавские палки. –  Она   подняла обе опоры, мелькнул модный яркий маникюр. – Вот теперь осваиваю. Говорят, здоровье укрепляет.

Я откровенно любовалась её ухоженным лицом: оформленные в дугу брови, подкрашенные реснички, гладкие подрумяненные щёчки, а морщинки-лучики едва-едва заметны.
- Прекрасно выглядите, Татьяна Васильевна. Небось, дорогими заморскими кремами пользуетесь, – не удержалась я от похвалы.
- Что вы! Лучшее средство – это сон, лёгкая зарядка, разумное питание, свежий воздух.
- А лицо?
- Всё, что ем, – засмеялась она, – сметану, кефир, огурцы, помидоры, ягоды – то и укладываю на лицо, шею и грудь. А самое главное – любить себя нужно.
- С вами полностью согласна, дорогая Татьяна Васильевна.
- Рада была вас видеть, Галина Алексеевна. А мне пора. Каждый день, в любую погоду я делаю шесть тысяч шагов. Вот специально, – она повертела ступнёй, – купила очень удобные кроссовки. Будьте здоровы.

Татьяна Васильевна ритмично двинулась вперёд, а я вспомнила свою новую знакомую Прасковью Ивановну. «А ведь одногодки», – защемила эта мысль моё сердце и не отпускала до самого дома.