О чём речь?

    Фарид Ванштейн был исключением не только для знающих его людей, но был загадкой и для других, кто с ним сталкивался по линии совместной деятельности. Посудите сами: рождённый от армянки и немца, имеющий тюркское имя и еврейскую фамилию, считался украинцем.
  Обыкновенно такие люди, отчаянные авантюристы, которые не останавливаются ни перед каким злодейством ради обогащения, подвержены низким страстям, привычке к роскоши, азартным играм, обжорству и разврату. Но окружающие его люди не замечали всех этих шумных беспорядочных страстей. В их глазах он казался замкнутым и терпеливым, как фальшивомонетчик, жестоким и решительным, как наёмный убийца. В кругу семьи и коллег по работе, он старался быть внешне скромным и пристойным.
  Единственное чувство, вернее страсть, но постыдная, низменная, звериная в своей жестокости, часто доводила его почти до безумия.
  Это была похоть.
  Похоть хищника, льва или барса.
  Когда его жгучая отрава проникала в кровь этого коренастого здоровяка, пожар страсти проникал ему в голову, он весь пылал и плотские вожделения затмевали его разум. И тогда, забывая порой о всякой хитрости и осторожности, он превращался в упомянутого льва или барса, о чём свидетельствует его покушение на Оксану Бойко, не-то белоруску, не-то украинку.
  Обманувшее всех бесстыдное лицемерие, с которым он отрицал своё преступление, было, так сказать, гораздо больше в его стиле, чем открытое насилие.
  Вожделение, грубая похоть, звериная страсть, которая не считается ни с чем, - так разгоралась любовь этого человека.
  Ванштейн помог Аркадию Бойко  покупке завода по переработке нефти за пятнадцать миллиардов долларов. Для Ванштейна это было не только выгодное дельце, но и ловушка для дочери Аркадия - Оксаны. Он был уверен в честности Бойко по сделке, знал, что рано или поздно он получит свои деньги, и всё же красота Оксаны произвела на него такое огромное впечатление, что он был готов отказаться от столь немалых денег, хотя и не очень нужных в данное время.
  Не считая этой слабости, Фарид по-настоящему любил только деньги, золото и бриллианты. Деньги для него были повелителем его души.
  Вовсе на не за те душевные страсти, которые они ему приносили.
  Он был аскетом.
  Вовсе не за те радости, которые могло бы дать ему богатство; у него не хватало фантазии, чтобы в мечтах вообразить себе, как это делают некоторые очень экономные скупердяи, какой-тот несуществующий рай.
  А что касается собственного кошелька, то Ванштейн любил его за то, что он его собственный. А что до состояний, особенно больших состояний, о которых ему было известно из доверительных разговоров, полагаясь на его безупречную честность, он испытывал отчаянную боль от зависти. Разумеется, он не показывал виду, что испытывал страсть и ярость к чужому благосостоянию.
  Сколько забот, хитрости и ловкости, сколько искусства, в конечном счёте, употреблял он, чтобы как можно больше заполучить денег с богатых хранителей огромных денежных средств.
  Говорят, знаменитый адвокат с возрастом смотрел на свои успехи всё ревнивее и считал каждый выигрыш в судебном процессе своим последним шедевром юридической практики.
  Фарид Ванштейн больше не совершенствовался в своём ораторском искусстве, а больше придавал значение особым личным отношением с людьми, которые могли повлиять на успех судебного процесса, которые были уникальными и потрясающими. И каждую подлость при ведении дела он считал шедевром и никак не мог с этим расстаться.
  Против кошелька его невинных жертв адвокат Ванштейн ставил свою репутацию в кругах, где она имела определённый смысл и значение. Его лицемерие, хитрость, дерзость при защите интересов клиента в суде очень ценились, и он всегда выигрывал процесс наверняка.
  Его коллеги в силу своей профессии видели: какими поистине дьявольскими способами, с какой хитростью и ловкостью Фариду удавалось безнаказанно вытянуть из людей огромные суммы денег.
  Против кошелька его невинных жертв Фарид Ванштейн ставил свою голову, лицемерие, хитрость, дерзость. Он всегда как бы играл, как говорится наверняка. Потому, если не считать человеческого правосудия, о котором он довольно вульгарно и зло говорил: «Луна на голову не свалится», - он ничего не боялся. Для него проиграть дело в 1-й инстанции суда не означало поражение.
   И к тому же он был таким ловким, талантливым преступником, что с гордостью считал себя неуязвимым, насмехаясь над бесконечной доверчивостью не только своих богатых клиентов, но также мелких предпринимателей и наёмных трудяг.
  Многие из них обращались к нему по защите своих прав и свобод, и тоскливо говорили: «Берёт за дело много и не делает никаких скидок. Это у него свято. Но он надёжнее, чем все другие адвокаты города».
  И несмотря на всю свою исключительную ловкость, этот человек совершил ошибку, которой не могут почти никогда избежать даже самые хитрые преступники.
  Правда, его вынудили к этому два обстоятельства, и он связался с двумя сообщниками из Администрации города. Это грубейшая ошибка, как и сам он признавал, частично была исправлена: ни один из двух чиновников не мог его предать, не выдав при этом себя, и оба не могли извлечь из такого предательства ничего, кроме праведного гнева общества и суда над ними самими. Значит в этом отношении он мог быть спокоен. А в остальном, замышляя новые дела по выкачиванию денег из клиентов, он рассчитывал, что помощь этих неудобных сообщников скоро вполне окупится.   
  У Фарида Ванштейна было отличное зрение, но он носил очки, прячась за которыми, он приобрёл огромное преимущество. Он всё видел, а его не видели!
  А зачастую как много может сказать случайный и невольный взгляд!
  Несмотря на свою беспредельную дерзость, ему пришлось раза два-три в жизни встретиться с пронизывающими, магическими взглядами людей, которые были сильнее его, и он вынужден был передними опускать глаза.
  Не надо! Ни при каких обстоятельствах он не будет опускать глаз перед человеком, который расспрашивает, обвиняет или осуждает.
  Большие очки господина Бойко были, таким образом, своего рода амбразурами, из которых он внимательно следил за всякими манёврами своего врага, ибо многие на свете были врагами адвоката, все на свете были простаками или глупцами, а те, кто сможет его обвинить, - такие же дураки, только более или менее просвещённые и взбунтовавшиеся.
  «Каким своим вкусам, каким пристрастиям и слабостям принёс бы адвокат в жертву за бесконечное доверие к нему?» - говорили люди. – Да никаким! Он зарабатывал, наверное, миллионов шесть рублей в год, а жил в квартире прошлого века с одною женой. Единственное его удовольствие – по воскресеньям ходить в парк играть в шахматы. Также он иногда ходил слушать орган, предпочитая его величавый голос оперным певцам. Никакое общество, только мирные беседы с хирургом Созвариевым о достижениях медицины.
  Юридическая консультация, в которой он числился, походила на все другие, а адвокаты, работающие в ней - на всех адвокатов. В самой консультации было пять кабинетов для размещения адвокатов и один для уединения с клиентом. В кабинете, в котором он работал, было пять столов для семи адвокатов. Тесновато, но места для работы всем хватало. Создавать кабинет он отказался по мотивам безопасности. Также в консультации была комната для секретаря, комната для чаепития адвокатов, туалетная комната.
 Таково было расположение всей этой юридической кухни, где стряпались всевозможные иски и ходатайства, обговаривался гонорар.
  Адвокат Ванштейн обычно разговаривал со своими клиентами сурово и резко, почти грубо, и производил на них желаемое впечатление: они ещё больше уважали его за мужицкие манеры. И он пообещал себе быть особенно грубым с хозяином фирмы   АО «Беги, а то догоню!» Бойко Аркадием.
  А тот, тоже зная о Фариде Ванштейне не только по слухам, ожидал увидеть перед собой эдакого чудаковатого исполнителя чужих хотелок. Аркадий Бойко всегда представлял себе почти идиотами таких исключительно честных людей, образцом которых, был по слухам, как бы Ванштейн.
  Бойко видел Ванштейна Фарида не впервые. Он был поражён видом этого бескровного лица, сурового, невозмутимого, его очками в золотой оправе, за которыми прятались глаза, его седой плешивой головой с глубоко посаженными глазами.
  Адвокат сидел за свои столом в кожаном кресле, сосредоточенно ища информацию в своём ноутбуке. Ободранные трёхгодичные шторы закрывали окна, пропуская в тёмный кабинет зловещий и мрачный серый полумрак. Два шкафа вишнёвого цвета с помеченными цифрами папками, несколько металлических стульев чёрного цвета, крытыми зелёным бархатом, большие круглые электронные часы, потерявший вид жёлтый ламинат, растрескавшийся потолок, затянутой паутиной, - таково было рабочее место Фарида.
  Аркадий Бойко не сделал и двух шагов в этом кабинете, не произнёс ни слова, а адвокат его уже возненавидел, хотя и знал о нём не только понаслышке. Прежде всего он увидел в нём, так сказать, соперника в подлости, а поскольку сам Фарид страдал от своей гнусной и низкой внешности, он ненавидел у других изящество, красоту и молодость, особенно когда эти невыносимые преимущества сочетались с дерзостью.
  С минуту адвокат смотрел на предпринимателя, затем грубо и резко спросил:
  - Деньги принёс?
Такой тон вывел Аркадия из себя. Он, известный в городе благотворитель, кумир всех дам, образец для всех мужчин, желанный гость не только в лучших местах своего города, но и Москвы, и даже Парижа, прославленный боксёр, которого все боялись, - и такое пренебрежение со стороны какого-то жалкого адвоката консультации, даже не кабинета! Это было постыдно, отвратительно. И хотя он находился один на один с Фаридом Ванштейном, его тщеславие и гордость были уязвлены.
  - Где результаты работы? – спросил он также резко.
Адвокат молча постучал своей потной ладонью по кожаной папке у себя на столе.
  Решив не говорить ни одного лишнего слова, но внутренне дрожа от гнева, Аркадий Бойко вынул из чёрной своего портфеля четыре пачки долларов США и показал адвокату.
  - Сколько? – спросил тот.
  - Сорок миллионов долларов.
  - Давайте сюда.
  - Возьмите, и покончим с этим побыстрее, адвокат. Делайте, что вам положено, берите деньги и отдайте мне документы на собственность, а также доверенность, - визгливо произнёс Бойко, нетерпеливо бросив деньги на стол.
  Адвокат взял их, встал, осмотрел их одна за другой с такой тщательностью, что Аркадий Бойко бледнел от ярости.
  Адвокат, словно догадываясь о его чувствах, покачал головой, повернулся к нему и произнёс спокойно:
  - Да, мы и такое и таких видывали.
  - О чём речь?
  - О фальшивых денежках, ответил адвокат, продолжая внимательно рассматривать банкноты.
  - Почему вы говорите об этом со мной, я давал повод?
  Фарид Ванштейн прервал на миг своё занятие,  пристально посмотрел на подпольного миллиардера Бойко сквозь свои антибликовые очки, затем немножко дёрнул плечом и продолжал изучать когда-то сильнейшую валюту-доллар, раздумывая о том, куда бы её с выгодой можно применить.
  - Чёрт меня побери! – зашипел Бойко, разъярённый спокойствием адвоката. – Вы не в суде при оглашении приговора!
  - Одним словом, мне предложили выгодно купить домишко в Хайфе, и если вы не против, то я хотел бы вложить в дело и эти деньги. Я их заранее проверяю  на достоверность.
  - Ха, интересно.
  - Надеюсь, вы на меня не сердитесь из-за всяких глупостей, которые возникли между нами?
  - Каких ещё глупостей?