Таёжная история Ч. 1 Гл. 13

******************
Адам и Ева
Мы закапываем бутылку с настойкой
для будущей встречи
Прощальный костёр

  Мы распределили обязанности: Василина готовит ужин, я – собираю свой рюкзак, готовлю баню и костёр. Рюкзак оказался совсем лёгким, так как все продукты, за исключением небольшого количества для обратной дороги, я оставлял Василине. А бутылку с настойкой решили закопать и обязательно выпить при следующей встрече.
  Когда ужин был готов, солнце уже склонялось к закату. Оставив посуду с приготовленной пищей возле костра, мы поспешили в баню.
  В бане Василина раздурачилась во всю ширину своей души: она хохотала до изнеможения и шваркала меня берёзовым веником, приговаривая: «Ты у меня теперь надолго запомнишь таёжную баню вместе с банщицей!» Я же, не привыкший к сильному жару, кричал: «Василина, уймись! Василина, сгорю!» Наконец я не выдержал этой пытки, соскочил с полки, взвалил Василинину на здоровое плечо и  побежал к озеру. Вода в озере не превышала десяти градусов, но разгорячённое тело не чувствовало холода. Василина визжала от удовольствия, обрушивая на меня мириады брызг студёной воды.
 Порядком, поостыв, мы выбежали на берег.  Я вновь подхватил Василину на плечо. А она хохотала, дрыгала ногами и шлёпала своими ладонями меня по спине. Дик прыгал вокруг нас, оглашая окрестности весёлым лаем. В эти минуты в безлюдной таёжной глуши мы были словно Адам и Ева, не знающие ни одежды, ни смущения, ни стыда. Весь окружающий мир был только наш, и только для нас.
  Закончив банные дела, мы вернулись к костру, где нас ждал уже, порядком, остывший ужин. Подбросили в костёр валежника, подвинули ближе к костру котелки с варёной и жареной пищей  для разогрева  и с торжественным видом отправились зарывать бутылку с настойкой, поклявшись выпить её при следующей встрече.
  Солнце нырнуло за дальний хребет и сразу стало темно и зябко. Я принёс из избы тёплую одежду, подбросил в костёр ещё кедровых сучьев, и мы уселись за прощальный стол, который заменял большой тарный ящик. Когда дело дошло до чая, Василина обратилась с просьбой:
-Валентин, ты говорил, что пишешь стихи. Прочти мне что-нибудь
 Просьба для меня была столб неожиданной, что я долго не мог найти в своей памяти что-нибудь подходящее для окружающей нас обстановки. И, не найдя ничего, сказал:
-Василина, давай я прочту тебе стихи из книги Владимира Мегре?
-А я хотела бы услышать твои.
-Но у меня нет ничего подходящего на данный момент. А эти, если нам с тобой суждено ещё встретиться, будут очень даже кстати.
-Ну, хорошо, уговорил.
 Я немного помолчал, вслушиваясь в шорохи ночной тайги и, глядя в завораживающее пламя костра, начал читать:
« О чём грустишь, тайга бескрайняя?
О чём шумишь, о чём молчишь?
Какие тайны необычайные
Ты в глубине своей хранишь?
Вдоль ручейка тропой звериною,
Где кедры держат свод небес,
Уйду, чтоб встретить деву дивную –
Живую быль таёжных мест.
Из-за стволов поляна светлая
Мне вдруг откроется в цветах.
Навстречу мне пойдёт заветная
С ребёнком малым на руках.
С улыбкой доброй гладя волосы
Малышке нежною рукой,
Спокойно скажет тихим голосом:
«Вот этот дядя – папа твой!»
Я на колени встану в трепете,
Слезу скупую не сдержу,
К её ногам, слегка заветренным,
Свою я голову склоню.
Из рук её младенца милого
Приму, не осознав ещё,
Что это чудо с моим именем
Частица сердца моего.
Я здесь пойму с особой силою
Судьбы связующую нить:
Чтоб встретиться вновь с Василиною,
Мне суждено на свете жить».

( Предпоследнюю строку я умышленно подкорректировал под имя Василины.)
 Я замолчал. Молчала и Василина. Потом, прижавшись ко мне, поцеловала в щёку.
-Спасибо, Валентин!
 Помолчав ещё немного и, глядя, как из костра взлетают искры и, уносимые ветром, падают в озеро, запела тихим приятным голосом.
Песня мне была не знакома. Слушая слова, я догадался, что её сочинила сама Василина, по тому, как песня точно отражала окружающую нас картину. Василина пела и грусть, истекавшая из пения, проникало в моё
Сердце, заставляя его  страдать за боль, которую в этот момент испытывала сама поющая.


         Песня  Василины.

 Закат погас, пахнув прохладою,
С вершин густая тьма сползла,
Искра звездой  горит и падает,
Взлетев из нашего костра.

 Туман над озером от снежника
Крадётся  облаком к ногам.
-Подбрось в огонь костра валежника,
Чтобы теплее было нам.

 Присядь со мной, присядь на брёвнышки,
Под шорохи ночной тайги.
Горят, потрескивая жёрдочки,
Горит огонь моей любви.

-Чувств не скрывай, рукою сильною
Меня к груди своей прижми,
Целуй и называй любимою –
Мы здесь одни среди тайги.

 Придёт рассвет, судьба дорожная
Вновь поведёт тропой тебя.
Шуми, шуми, тайга тревожная,
Боли, боли, печаль моя.

 Зажглась звезда над нами поздняя,
Тьмой сжат к огню тайги простор,
Горит, бросая искры в озеро,
Последний наш с тобой костёр.

 В краю своём в веселье, в грусти ли
Ты помни обо мне всегда.
Люби меня, люби без устали,
Чтоб я тебя всю жизнь ждала.


 Когда Василина допела последний куплет, мне показалось, что она всхлипнула. Я посмотрел на неё: по её  щекам  текли обильные слёзы.
-Василина, что с тобой?
-Прости меня, Валентин: Я не думала, что так получится. Я всегда считала  себя сильной, а перед тобой оказалась простой бабой. Я ещё никогда не испытывала ни к кому таких больших чувств, как к тебе. Но ты никогда не будешь моим. А с другими я никогда не смогу быть такой бесконечно доверчивой и открытой. Василина  замолкла, но слезы ручейками продолжали течь из её глаз.
 -Всё, Василина, поднимаемся! Наш прощальный костёр объявляется закрытым! – командным тоном объявил я и, подняв Василину на руки и, целуя, понёс к избе. Рядом,  тихонько поскуливая, бежал верный Дик, выражая сочувствие своей хозяйке. Василина, вспомнила про мою раненую руку, обняла меня за шею и уткнулась лицом в плечо.

                ПРодолжение следует.