А твой дом станет заброшенным

- В каждой семье случаются непоправимые события. Чаще всего это смерть кого-то из членов этой семьи. Кто-то умирает долго и мучительно, кто-то быстро и легко. Как я, например. - Сказала Зоя Павловна и отвернулась к стене.
- Ба, ты чего? – Пробасил Артём. – Тебя только что сюда привезли, доктора вылечат.
- Не вылечат. – Отозвалась Зоя Павловна. – Этот приступ не первый. Звони ребятам, мне надо с вами попрощаться.
Через час, все четверо внуков Зои Павловны, стояли возле её кровати.
- Ну вот, хоть посмотрю на вас всех вместе, не только на Новый год. – Вздохнула женщина.
- Бабушка, ты и вправду собралась умирать? - Спросила старшая Ирка.
- Правда, Ирушка. Врачи вам всё подтвердят. Только не ломитесь в кабинет все сразу.
- Так может за мамкой съездить? – Спросил Артёмка.
Зоя Павловна помолчала, а потом снова вздохнула:
- Не стоит её пока беспокоить. Лучше послушайте мои распоряжения.
Данил, а ты запиши. И не на телефон, а в записную книжку.
Целый час Зоя Павловна рассказывала, что и как сделать, когда она умрёт. Ирке уже надоело слушать, как бабушка десять раз повторяет одно и то же:
- Ба, да поняли мы, что тебя надо похоронить в деревне, рядом с могилой твоих родителей. И что самим ничего не предпринимать, а доверить похороны агентству, где дядя Коля Махов работает, ты с ним уже договорилась. И что твоё смертное в шифоньере на верхней полке в белом пакете. И что все вещи из твоей квартиры увезти в деревню и расставить в нашем доме, так, как они стояли в квартире, и даже шторы на окна повесить из твоей спальни. А дом заколотить и не приезжать туда без нужды, ты туда с того света отдыхать приходить будешь. И потом, когда все вещи в труху превратятся, значит, дом твой станет заброшенным, и ты больше туда не придёшь. Можем тогда оттуда всё вынести и выбросить, и свои порядки завести. А огород не бросать. Нам места и во времянке хватит, чтобы отдыхать и в огороде работать.
- Правильно, Ира. А теперь послушайте самое главное. К матери пусть поедет кто-то один, а то она испугается, если вы все вместе нагрянете. И не раньше, чем я умру. А умру я сегодня ночью. Вернее под утро, когда светать начнёт.
- А ты откуда знаешь? – Удивился, молчавший до сих пор Максим.
- Все сердечники умирают на рассвете.
- Ну, не правда! Сосед из сорок пятой умер вечером, прямо у себя на пороге. – Максим заплакал. – Бабушка, как же я один останусь в квартире?
- Ты там долго жить не будешь. Через полгода Ирка заставит тебя эту квартиру продать и купить себе однокомнатную, а оставшиеся деньги заберёт себе. И даже Данилу с Артёмом ничего не перепадёт. Они уже получили свою долю от материнской квартиры.
- А ты откуда знаешь? – Возмутилась Ирка. – Может, я сама к Максиму перееду и буду его хозяйство вести.
- Ага, как же. – Зоя Павловна приподнялась на кровати. – Бросишь своего алкоголика с его хозяйством?
Парни, как один прыснули и отвернулись.
- Бабушка, ты чего такое несёшь при пацанах? – Возмутилась Ирка.
- Ничего особенного. Весь двор знает, и братья твои в том числе, почему ты к нему прилипла, как банный лист к заднице. На чужой роток не накинешь платок. До тебя у него не меньше пяти тёток ошивалось. Они толк в его хозяйстве знают. – Огрызнулась Зоя Павловна. – Эх, была бы мать путёвая, ты бы и институт окончила и замуж давно вышла.
- Ой, бабушка, не гони волну! За кого замуж в нашем городишке выходить?
- Да хоть за Борьку лохматого. Он за тобой со школы бегал, пока ты с этим своим пижоном не связалась.
- Ба, Борька первый на другой женился. – Вставил слово Артём.
- Вот именно. – Ирка упёрлась кулаками в бёдра и смотрела на Зою Павловну, как поп на комсомольца, ожидая, что та ей ответит. А Зоя Павловна не нашлась, что сказать и снова отвернулась к стенке.
Минут пять в палате стояла тишина. Потом Зоя Павловна, не оборачиваясь, проговорила:
- Ну, всё, мне поспать надо. К матери пусть съездит Максим. У него машина в глаза не бросается. А то ещё испугается, если, не дай бог, белую машину Артёма в окно увидит.
- Ба, у неё окна не во двор выходят… - Прогнусавил Максим.
- Я сказала, «рулевым» будешь ты! И запомните, только после того, как я умру.

Максим, Артём и Данила далеко за полночь сидели на кухне бабушкиной квартиры и ужинали, запивая водкой жареную картошку. Пить они не умели и поэтому просто разлили водку по стаканам и прихлёбывали, когда кому вздумается. Максим не пил, он был назначен бабушкой «рулевым» и не посмел ослушаться. Парни вели неторопливую беседу о своей жизни, а вся жизнь братьев и сестры проходила под командованием бабушки.
Их мать была больна эпилепсией. Её странности начали проявляться ещё до рождения детей. Как рассказывала бабушка, мать уходила из дома и месяцами где-то пропадала. По первости родители пытались искать непутёвую дочь, но потом перестали. В маленьком городе слухи распространялись быстро, и бабушка с дедушкой всегда примерно знали, где находится их Татьяна. Однажды она вернулась «с пузом на носу» и вскоре родила Ирку. Бабушка, так и не добилась от матери, кто был Иркиным отцом, ни тогда, ни теперь. У Зои Павловны были свои подозрения на этот счёт, но она никогда не пыталась проверить, права она или не права. И когда внуки её спрашивали - "Почему?", бабушка отмалчивалась. Сказала только, что тогда мать приехала домой на такси с чемоданом дорогих вещей и крупной суммой денег. Бабушка сочла это за «откуп» и решила, что и на том спасибо. Ведь с такой болячкой, её единственная дочь, вряд ли бы с кем-то ужилась.
Со вторым - Артёмом, который родился через полтора года после Ирки, было всё более менее ясно. Его отцом был сосед, который снимал квартиру напротив. Он быстро уехал из города, и бабушка просто не успела, как она сама говорила – «прижать его к стенке». А отец третьего – Данилы, даже жил с ними целых три года. Дядя Петя, как звали его Ирка и Артём, тоже был командировочным и работал на стройке. Он до сих пор присылал Даниле деньги и общался с ним через интернет.
Максим своего отца не знал, и бабушка тоже не знала кто он. После того, как уехал дядя Петя, мать вроде и не уходила ни куда и даже не гуляла по ночам. Когда бабушка заметила, что мать опять на сносях, было уже поздно делать аборт. Бабушка привезла мать в роддом и попросила врача перевязать ей маточные трубы. Но врач, который принимал мать, сменился, когда мать была ещё в предродовой палате, и забыл передать просьбу бабушки своему сменщику.
Мать ушла из дома, когда Максиму едва исполнилось два года. Бабушка быстро нашла её в соседнем дворе и упала в обморок, когда увидела, что мать снова беременна. Она была уверена, что матери перевязали трубы. Мужчине, с которым мать сошлась на этот раз, бабушка поставила ультиматум – или ты на ней женишься, или я заберу ребёнка. Четверых растим и этот вырастит не хуже других. И мужчина женился. Бабушка ворчала – что если бы матери не дали четырёхкомнатную квартиру, он бы ни за что с ней не расписался. Мать родила девочку и перестала общаться с родителями и старшими детьми. «Ну и на здоровье!», - говорила бабушка и тоже перестала с ней общаться.
Когда, два года назад, умер дедушка, всё в семье пошло наперекосяк. У бабушки словно руки опустились. Она подолгу сидела во дворе на скамейке и, молча, смотрела в одну точку. Внукам она говорила, что они взрослые и без неё обойдутся. К тому времени Ирка, Данила и Артём уже жили отдельно, поэтому не очень-то переживали из-за того, что бабушка перестала принимать в их жизни какое-либо участие. Страдал только Максим, который жил с бабушкой и ему приходилось всё делать самому – убирать, стирать, готовить. Но он не жаловался, ни смотря на то, что много работал на своей стройке. В первый Новый год после смерти деда, братья и сестра, по привычке, собрались в родном доме, но праздника не получилось. Бабушка, словно и не заметила ёлку и то, как Артём прибирал квартиру. А когда Ирка спросила, будет ли бабушка печь свой фирменный новогодний пирог, та только пожала плечами.
И вот теперь они сидят за бабушкиным столом и пьют водку, что при бабушке было просто исключено. Максим с улыбкой вспомнил, как старшие братья купили бутылку вина в день выпускного вечера Артёма в техникуме. Они распили её во дворе за гаражами, прямо из горлышка, и даже позволили младшему Максиму глотнуть пару раз. Дома их ожидал нравоучительный разговор с бабушкой до трёх часов ночи. Бабушка не позволяла внукам идти спать, пока те не заснули сидя на диване под бабушкино ворчание.
Зазвонил домашний телефон и Максим пошёл ответить на звонок. Он уже положил руку на трубку, но не смог её поднять.
- Макс, ты чего? - Крикнул с кухни Артём. – У меня язык заплетается, бабушка сразу поймёт, что я выпил.
- Ты думаешь, что это бабушка? – Спросил Максим.
- Ну, а кто? – Спросил в ответ Артём и осёкся.
Когда Максим взял трубку, то услышал сдавленные рыдания. Он понял, что это звонит Ирка, которая осталась с бабушкой в больнице.
- Ирка, это ты? – Спросил Максим и включил громкую связь, чтобы братья тоже слышали разговор. Он не хотел ничего им пересказывать.
- Ну а кто ещё будет вам звонить в три часа ночи и реветь в трубку? – Подвывала Ирка.
- Ну, говори! – Сказал, как выстрелил Максим.
- Бабушку увезли в реанимацию после остановки сердца. Сердце «завели», но она без сознания. Меня в реанимацию не пустили.
- Мне приехать?
- Не надо, я позвоню, если что-то изменится. – Ирка бросила трубку.
- Вот это да! – Артём грохнулся на пол и зарыдал в голос, а Данил присел рядом с ним на корточки и просто смотрел, как у брата вздрагивают плечи.

Утром, Максим развёз Ирку и братьев по домам, а сам поехал к матери. За двадцать три года своей жизни, он видел мать всего несколько раз, и ни разу не с ней не разговаривал. Она пришла к школе, когда он пошёл в первый класс, вместе со своей младшей дочкой Олесей, и та распотрошила его букет. Бабушка, «пулей» сбегала в цветочный магазин и купила новые цветы. Максим слышал, как бабушка спросила у матери, стоит ли Олеська на учёте у психиатра, но мать промолчала. Она вообще почти всегда молчала. Максим не понимал, когда был маленьким, о чём бабушка говорила деду: «Она орёт только, когда с мужиком кувыркается, а так слова не вытянешь».
Припарковав машину возле подъезда, в котором жила мать с мужем и дочерью, Максим вспомнил, что не знает номера её квартиры. Знал только, что на втором этаже. Лет пять назад, он и братья помогали перетаскивать сюда вещи из квартиры матери, которую продали. Он помнил, как на них искоса смотрел материн муж, и орала Олеська, что они мешают ей делать уроки. А мать, молча, указывала им, куда, что ставить. В квартире был кто-то ещё. Максим слышал стоны из-за закрытой двери кухни, и когда вернулся домой, спросил у бабушки, кто это мог быть.
- Сашкина тётка. Она одинокая, завещала всё своё добро Сашке. Вот они и вынуждены были забрать её к себе, когда та совсем ослабела. Говорят, что она уже не ходит, и Сашка возит её по квартире в таком же кресле, как у тебя за компьютерным столом.
А через год, бабушка попросила отвезти её в церковь, где отпевали ту самую тётку. Вернувшись домой бабушка долго плакала на плече у деда, а он, молча, гладил её по голове. Оказывается, в смерти этой несчастной женщины были виноваты мать и Олеська. Мать, как говорила бабушка, любила поблудить по магазинам и совершенно забывала о времени. А если с ней случался припадок на улице, то она, очнувшись, ещё некоторое время ничего не соображала и могла часами бродить по городу. Она забывала Олеську на детской площадке и её забирали к себе соседи, или вовремя не приходила за ней в детский сад. Бабушка скрывала от мужа и внуков, что оставила свой телефон воспитателям в детском саду и часто забирала младшую внучку, если мать куда-то загуливала.
Когда Олеська пошла в школу, бабушка наконец-то дозналась, что девочка тоже психически больна.
- А что вы хотели, Зоя Павловна? - Сказала ей строгая докторша. – В грудном возрасте девочки, мать, во время своих припадков, постоянно роняла её, или била головой обо что попадётся. И наследственность досталась вашей внучке не из лучших. Её отец тоже состоит на учёте в психиатрической больнице.
- А у него то, что за недуг? – Схватилась за сердце бабушка.
- Тот же, что и у Олеси – маниакально депрессивный синдром.
- Шизофрения… - Выдохнула бабушка.
Уже дома, бабушка ходила из угла в угол и всё время повторяла:
- То-то он на ней сразу женился! Ну, какой ещё дурак согласился бы жить с моей Танькой!
В день, когда умерла Сашкина тётка, мать куда-то ушла и не вернулась домой к приходу Олеськи из школы. А Олеська так долбилась в дверь, что «поставила на уши» весь подъезд. Когда кто-то из соседей попросил её подождать мать во дворе, Олеська послушалась. А через несколько минут нашла где-то старый веник, подожгла его и бегала по детской площадке, распевая, что она факелоносец на Олимпийских играх. Веник у неё отобрали, но не догадались отобрать спички. Олеся вернулась в подъезд и начала бросать горящие спички в почтовые ящики, в которых лежали газеты или письма. Потом это занятие ей наскучило, потому что бумага не разгоралась в маленьких почтовых ящиках и Олеся снова принялась колотить в свою дверь с удвоенной силой.
Когда пришла мать, оказалось, что тётка каким-то образом встала, уселась в своё кресло и добралась до двери. Соседи слышали, как она пыталась сказать Олеське, чтобы та не стучала, потому что не знает где ключи и не может ей открыть. Тётка сидела в кресле с запрокинутой головой и уже не дышала.
Максим вышел из машины и наугад позвонил в домофон. Ни в одной из трёх квартир второго этажа никто не отозвался, и он стал звонить во все квартиры подряд. Наконец ему ответили, и он попросил впустить его в подъезд, объяснив, кто он такой.
- Ваша мать только что ушла с мужем на работу. Я с балкона видела. – Сказала женщина. – Ищите её во дворе.
Максим знал, что мать работает дворником. Вернее устроен её муж, сразу на два участка, и на одном из них убирается его мать. Потому что она не могла официально работать из-за своей инвалидности, ей бы перестали платить пенсию.
- Всё им мало. Все трое пенсию получают, сдают Танькину и тёткину квартиры. Какой из Таньки дворник? – Ворчала бабушка.
Когда Максим увидел мать, он понял, что это она, но не узнал. Мать сильно располнела, была одета как подросток в камуфляжный костюм и перевёрнутую задом наперед бейсболку. Она сосредоточено подметала крыльцо деревянного дома и что-то бурчала себе под нос. «Ты с ней поаккуратней там». – Сказала ему Ирка, выходя из машины. – «Она реально чокнутая, как и её мужчина. Скажи, что бабушка умерла и делай ноги. Тебе ещё поспать надо, через три часа будут готовы справки из больницы. Потом поедем свидетельство о смерти оформлять».
Максим стоял перед матерью уже несколько минут, а она так и не подняла головы. Наконец, он еле слышно проговорил:
- Мама…
Мать подняла голову, прищурилась, бросила метлу и кинулась Максиму на шею со словами:
- Сынок, когда она умерла? Сегодня утром?
Максим оторопел и не знал что сказать, а мать крепко сжимала его руками и верещала:
- Она утром приходила ко мне и сказала, чтобы я не смела, судиться с вами из-за квартиры и дома в деревне.
- Ты её во сне, что ли видела? – Удивился Максим.
- Да нет же! – Мать отпустила Максима и посмотрела ему глаза. – Она пришла ко мне, разбудила и увела на кухню, чтобы Сашка не слышал, о чём мы говорить будем. Я к ней руку протянула, а рука прошла насквозь. А она смеётся и говорит: «Я умерла, Танюша!» Ко мне отец тоже приходил, когда умер, только он со мной не разговаривал. Просто постоял рядом, когда я завтрак готовила и ушёл. Я подумала, что его Олеська впустила, и спросила её потом, куда дедушка подевался, а она его и не видела.
Максим молчал, он просто не знал, что ещё сказать. Мать снова прильнула к нему, а потом куда-то посмотрела и оттолкнула его от себя. Максим проследил за взглядом матери и увидел, что совсем рядом с ними материн муж собирает мусор на детской площадке.
- Ты иди. Я сейчас уберусь и приеду к вам. – Сказала мать, подняла метлу, и снова опустив голову, принялась подметать и бурчать себе под нос. На этот раз Максим расслышал, что она говорит: - Говорила я тебе, что сама к ним приду, не надо никого присылать.

Максим очень удивился, когда спустя десять лет после смерти бабушки, ему приснилась мать. Она лежала на полу в их старом деревенском доме в позе эмбриона и не шевелилась. Любимая комната бабушки была разгромлена – мебель сломана, обои со стен содраны, а часы с кукушкой, которые висели здесь ещё со времён войны, были разрублены пополам.
Утром, сказав жене, что ему срочно нужно съездить в деревню, встретится с подрядчиком, который взялся выкопать на их участке новый колодец, Максим уехал. Он давно ничего не слышал о своей матери. Когда похоронили бабушку, мать неделю жила с ним в бабушкиной квартире. Она говорила не останавливаясь, выбалтывая все свои тайны. Рассказала и о том, кто был отцом Максима. Этого человека Максим хорошо знал. Он был давно и счастливо женат, и вероятно не подозревал, что Максим его сын. Хотя они были похожи, как две капли воды, и Максим удивлялся, что бабушка этого не заметила. И про отца Ирки тоже рассказала. Им оказался большой начальник из областного центра, который поселил её на своей даче, и ни в чём ей не отказывал, пока она не забеременела.
- Он давно умер. – Говорила мать. – Но Ирку он любил, потому что других детей у него не было, и всегда присылал для неё подарки и деньги. А развестись не посмел, чтобы с работы не выгнали. Тогда ещё строгие советские порядки у начальства были.
Мать ушла, как будто в магазин и больше не вернулась. Ирка несколько раз встречала её в городе и даже в областном центре, но мать проходила мимо, словно не замечала свою дочь. А Ирка тоже её не окликала. Максим позвонил с дороги братьям и сказал, куда и почему едет.
- Ты, из-за какого-то сна, потащился по гололёду в деревню? – Удивился Артём. – Не, я не поеду.
А Данил согласился и даже уговорил Ирку поехать с ним.
Просто прикрытая дверь дома хлопала на ветру и противно скрипела.
- Кто же ухитрился так выломить доски? – Присвистнул Данил. -  Мы же с тобой их прибили намертво.
В доме стоял полнейший разгром. В тусклом свете фонариков, Максим узнал свой сон – сломанная мебель, содранные обои, разрубленные часы с кукушкой и на полу его мать в позе эмбриона. Только наяву она держала в руках топор.
- А потом мой дом станет заброшенным… - Прошептала Ирка.
В городе они узнали, что их мать пропала ещё месяц назад. Её муж лежал в психушке, а дочка давно уехала из города и с родителями не общалась. Соседи подали в розыск, потому что уйдя из дома, мать оставила дверь нараспашку.