Квота

Главный врач первого медицинского центра Писарский Лев Николаевич отменил все намеченные встречи и закрылся в своём кабинете. Он давно был на пенсии, и не очень-то держался за своё место. Просто дома ему было скучно. Дети разъехались, жена зимой и летом жила на даче, даже кошку с собой увезла. И Лев Николаевич по привычке ходил на работу. У него не было никаких сомнений в том, почему его до сих пор не выпроводили, как многих его коллег – ровесников. Лев Николаевич давно ни с кем не спорил, подписывал всё, что требовалось начальству, и в шутку, сам себя называл «пером судьбы». Потому что его автограф красовался на документах, которые Лев Николаевич считал, мягко говоря, неэтичными. Особенно те, которые касались сокращения штатов. Он прекрасно знал, что увольняя реальных работников, начальство оставляло в штате «мёртвые души», зарплату которых в конце года делили между собой в управлении. «Всё-то им мало!» - Думал Лев Николаевич. А что такое - получать откаты от смежников, он понял совсем недавно, когда управление покусилось на больничную лабораторию. Якобы было невозможно выполнять ряд анализов, по причине отсутствия на рынке реактивов. Поэтому управление заключило договор с частной фирмой, которая эти анализы с удовольствием будет выполнять, и это обойдется, гораздо дешевле, чем самим закупать реактивы и держать в штате лишних лаборантов. Но управлению кто-то доказал, что в стационарах этот номер не пройдёт. Частники не будут дежурить, и бегать между отделениями по первому зову врачей. И если частная фирма где-то покупает реактивы, то и наша медсанчасть с таким опытом работы с поставщиками где-нибудь да купит. Но в поликлиниках перестали делать некоторые простейшие анализы, посылая пациентов в эту самую частную лавочку. Два лаборанта из поликлиник пошли на рынок труда, а начальник управления получил пухлый конверт с деньгами.
- Ой, Лёвка, сколько верёвочке не виться, конец всё равно придёт. – Сказала ему жена. – Уходи-ка ты по добру по здорову, пока прокуратура до вас не добралась.
И Лев Николаевич подал заявление об уходе. С завтрашнего дня он начнёт сдавать дела своему заму. Но полчаса назад, он решил повременить с увольнением, и позвонил в отдел кадров.
- Дашенька, а могу я отозвать своё заявление об уходе? – Спросил он молодую кадровичку.
- Конечно, Лев Николаевич. Что-то случилось?
- Именно. Я бы хотел перенести дату своего ухода, ровно на месяц.
- Хорошо, я поменяю дату подачи заявления. С Анатолием Ивановичем вы сами договоритесь, или мне его оповестить?
- Не стоит. Мы сидим в соседних кабинетах, и думаю, не станем откладывать передачу моих должностных полномочий. Я просто уйду на месяц позже. Есть одно дело, которое я должен сделать сам, как главный врач.
- Как скажете! – Проворковала Даша и положила трубку.
Сегодня на приём по личным вопросам к нему записалась всего одна женщина. И Лев Николаевич подумал, что после приёма успеет сделать ещё много дел. Но оказалось, что то, с чем пришла к нему эта посетительница, задело его за живое, и как врача и как человека.
- Вас, наверное, в старших классах и в институте дразнили «Толстым»? – Спросила красивая брюнетка бальзаковского возраста, едва зайдя в кабинет. Лев Николаевич внимательно посмотрел на неё. Нет, они были не знакомы.
- А откуда вы знаете? – Удивился Писарский.
- Догадалась, посмотрев на ваш бейджик. – Улыбнулась незнакомка. – У меня был сокурсник, тоже Лев Николаевич. Сначала его дразнили - «Толстой», а потом упростили прозвище до «Толстый». Поразительно, до чего одинаково мыслит молодёжь.
У меня к вам три вопроса. Первый и второй, можно объединить в один.
Вы знаете нормы Аланинаминотрансферазы - АлАТ и Аспартаминотрансферазы – АсАТ у женщин в анализе на биохимию крови? – Женщина прочитала эти сложные слова по бумажке.
- АлАт – сорок одна единица, АсАт – тридцать семь. – Машинально ответил Лев Николаевич. – А почему вы спрашиваете?
- Когда ответите на мой второй вопрос, я объясню почему.
Скажите, пожалуйста, кто назначил доктора Лесак Анжилму Сергеевну заведующей эндокринологическим отделением вашей больницы?
- Ну, это было совместным решением руководства санчасти и медцентра.
- Всё понятно. Теперь я объясню вам, почему спросила у вас про нормы АлАт и АсАт. Анжилма Сергеевна не знает этих норм наизусть, как знаете вы, и должен знать любой врач. Год назад, она не обратила внимания на то, что в моей крови АлАт – сто тридцать единиц, и АсАт – сорок семь единиц.
- Так это же практически цирроз печени… - Проговорил Писарский.
- Вот именно. Целый год ушёл на то, чтобы одна из врачей сказала мне то же самое и отправила меня на обследование. И теперь я не знаю, чем закончится моя личная эпопея хождения по больницам. Но это уже не важно. Важно, что доктор Лесак, оказалась педиатром с соответствующим клиническим мышлением и не умеет смотреть взрослых. Час назад, она мне сказала, что год назад мои показания биохимического анализа были не критичны. И что она не гастроэнтеролог, чтобы разбираться в заболеваниях печени. И этот человек работает со взрослыми больными сахарным диабетом. Если бы сейчас не оказалось, что она ждёт ребёнка, я бы настрочила на неё жалобы вам, в ваше управление и в страховую компанию. Но я не могу связываться с беременными. Её ребёнок ни в чём не виноват.
Вот собственно и всё, зачем я к вам пришла. Всего доброго.
Женщина повернулась и пошла к двери.
- Подождите! Как вас зовут? – Крикнул ей вслед Писарский.
- Моё имя перед вами, в списке на ваш личный приём. – Ответила женщина и вышла.
Когда Лев Николаевич открыл электронную карту Шилаевой Александры Васильевны, именно так звали его посетительницу, он нашёл там столько нарушений от лечивших её врачей, что ему срочно захотелось выпить коньяка. «Без бутылки не разберёшься» - подумал Писарский и пошёл к своему заму Илье Семёновичу Кошельникову, у которого всегда был коньяк в кабинете.
- Лёвушка, с чего вдруг? – Удивился Кошельников.
- Пошли ко мне, поймёшь. – Ответил Писарский и вышел.
Писарский и Кошельников, забыв про коньяк, два часа разбирались в записях коллег в карте Шилаевой.
- Нет, ну я всё понимаю – оптимизация и прочее. - Наконец, сказал Кошельников. - Но не до такой же степени! А ну найди личное дело этой Лесак.
А когда они дочитали до конца, данные заведующей эндокринологическим отделением Лесак Анжилмы Сергеевны, Кошельников встал и вышел из кабинета. Он вернулся через две минуты с бутылкой коньяка.
До позднего вечера в кабинете Льва Николаевича Писарского горел свет. Он и его заместитель выпили весь коньяк, и договорились, что завтра же устроят доктору Лесак внеплановую аттестацию и тестирование, не смотря на то, что она была на шестом месяце беременности.
Лесак, в девичестве Хандаева, приехала в областной мединститут, учиться по национальной квоте, в группе из десяти человек. Она была самая слабая на вступительных экзаменах, поэтому не прошла на лечебный факультет, куда стремилась. Её приняли на педиатрический факультет, где все шесть лет она не получала стипендию, так как училась на тройки. Ребята, с которыми она приехала, после окончания института вернулись на родину, а Хандаева осталась, потому что вышла замуж за местного парня. Кошельников вспомнил, как её не хотели принимать на работу в медсанчасть, из-за того, что у неё в дипломе были одни тройки. Кошельников помнил и то, как эта Лесак - Хандаева психовала на приёме у начальника управления «выбивая» себе место в детской соматической больнице, куда ее, в конце концов, приняли. А через год Анжилма Сергеевна Лесак поступила на курсы переобучения врачей и без отрыва от основной работы получила сертификат врача эндокринолога. Новый начальник управления, не задумываясь, перевёл Лесак в эндокринологию, где на тот момент не хватало двух ординаторов.
Уже через несколько месяцев бывшая зав отделением пожаловалась на то, что Анжилма Сергеевна некорректно ведёт себя с пациентами и делает много ошибок в назначении обследований и лечении больных. Лесак аттестовали и она эту аттестацию с первого раза «не прошла». Её отстранили от работы в отделении и послали на курсы усовершенствования врачей. После курсов Лесак была аттестована и вернулась в эндокринологию. Несколько раз её «ловили за руку», когда она переписывала чужие записи в картах.
- Ну, неужели, вы сами не знаете, что следует писать в том или ином случае? - Возмущался Кошельников. Как зам по лечебной части он не раз сталкивался с перлами Лесак, которые она оставляла в историях болезни. И неужели вы не знаете других методов лечения, кроме как переводить больных диабетом второго типа на инсулин?

Пока его зам Кошельников докладывал на конференции об итогах аттестации и тестирования доктора Лесак, Лев Николаевич Писарский смотрел на равнодушные лица коллег. Казалось, всем было безразлично и то, что Лесак не была аттестована, и то, что она не справилась с самыми простыми тестами на знание норм в показаниях анализов. Днём раньше начальник управления пожал плечами, прочитав доклад Кошельникова:
- Ну и что? У неё под рукой справочная литература и интернет. В конце концов, эта Шилаева сделала только устное заявление, а больше на Анжилму Сергеевну никто не жаловался.
- Ошибаетесь, - сказал Кошельников, - дочь Шилаевой написала жалобу в страховую компанию, на ненадлежащее качество лечения её матери доктором Лесак. И вскоре к нам нагрянет комиссия из облздрава, которая поднимет все карты больных, которые лечились у Анжилмы Сергеевны. Может, вы не в курсе, но сейчас действует государственная программа – «Стоп диабет», и «копать» под Лесак будут тщательно. Лично моя совесть спокойна, потому что все мои проверки я проводил как положено и много раз указывал Лесак на её непрофессионализм и откровенные «косяки». Только почему-то управление спускало эти случаи на тормозах, и ни разу Лесак не была наказана.
Начальник ничего не ответил Кошельникову и подписал его доклад.

Лев Николаевич Писарский приехал в город на празднование Дня Победы. В этот день они традиционно собирались с однокурсниками в ресторане, а потом шли смотреть праздничный салют. Лев Николаевич ни за что на свете не пропустил бы это мероприятие, ведь поговорить по душам о жизни и профессии теперь можно было только с теми, с кем когда-то учился в медицинском. Молодые доктора не любили обсуждать со старшими коллегами сложные случаи и давно не спрашивали у них советов.
Одни из сокурсников Писарского пришёл на встречу с дочерью Мариной, которая уже несколько лет назад взяла на себя организацию таких вот посиделок своего отца с коллегами. Марина работала в той же медсанчасти, где полжизни проработал Лев Николаевич. И когда он спросил, как же теперь поживает его родная санчасть, Марина улыбнулась.
- Ну, теперь мы не медсанчасть мы клиническая больница. Но от перестановки мест слагаемых, сумма не меняется. Всё у нас по-прежнему.
Хотя, вы, наверное, не знаете, что бывший начальник, который работал при вас, попал под суд.
- Не знаю. А что он такого натворил? – Удивился Писарский, хотя прекрасно знал, что если бы «копнули», ещё в его бытность главврача медцентра, начальник управления сел бы уже давно и надолго.
- Когда нас переводили в новый статус клинической больницы, аттестовали всё руководство, в том числе начальника управления. Мало того, что он «завалил» все экзамены, ещё и спорил с аттестационной комиссией, доказывая свою правоту. Он по образованию военный хирург, и смотрел на всех больных со своей колокольни. В армии нет хронически больных, таких там быстро комиссуют. И наш начальник всю свою основную врачебную практику сталкивался только со здоровыми людьми, получившими ту или иную травму. Вот и не знал, как лечить простых людей разных возрастных категорий. Из начальников его убрали и отправили в стационар рядовым ординатором, под надзор опытных хирургов. Но он буквально в первые же дни работы, сделал несколько фатальных ошибок во время операции. Больной скончался, родные подали в суд. А уж потом всплыли его тёмные дела, во время руководства медсанчастью.
Кстати, это же вы инициировали аттестации доктора Лесак?
- Да. В последние мои рабочие дни.
- У этой дамы тоже печальная судьба. После декретного отпуска, она попыталась вернуться на место завотделением эндокринологии. Но новый начальник Кошельников категорически отказался от её услуг. По глупости Анжилма подала на него в суд. Во время процесса оказалось, что уже десять лет её разыскивают на родине, чтобы взыскать сумму, которую ей выделили на обучение по национальной квоте. Она должна была отработать пять лет в родном селе педиатром, но так и не вернулась домой. Теперь Анжилма работает фельдшером на «Скорой помощи», потому что её диплом педиатра признали недействительным, а сертификат эндокринолога она подтвердить не смогла.
Глядя на праздничный салют, Лев Николаевич вспоминал ту женщину по фамилии Шилаева. Года два назад он узнавал, жива ли она, но никто не мог ему этого сказать. И вдруг в яркой вспышке фейерверка, он увидел её. Она стояла совсем недалеко от него с маленьким мальчиком на руках и показывала ему, что надо зажать ладошками ушки. Лев Николаевич подошёл поближе, чтобы убедиться, что это действительно она – Шилаева Александра Васильевна. Женщина сильно похудела, но выглядела по-прежнему замечательно. «Дай то бог!» - подумал доктор Писарский и вернулся к своим друзьям.