Экс-ры V 8 гл Медведи-оборотни

Глава 8

Жёсткий заговор
 
Фото экскурсия на Плато Динозавров — лесная пасека — жёсткий заговор — медведи-оборотни — возвращение оружия с приключениями — день рождения Сани — Чёрная котлета

Медведи-оборотни

И да действительно Олег и Виктор поднялись на Плато Динозавров выяснить, что это такое свалилось сверху. Они так и не поняли, что это бревно упало само по себе, а не кто-то его столкнул специально. Ведь там таких павших деревьев было много. Пройдясь вдоль обрыва, они ничего такого подозрительного не заметили. Настроение из-за того что мы ушли у них конечно было подавленное, это мы видели по их лицам. Они ещё покрутились по завалам и вернулись к избе, сказав остальным что это, скорее всего дерево свалилось. 

Таня ходила среди шутников мрачнее тучи и была уже настроена, чтобы ехать домой. Саня, Виктор и Олег были наоборот настроены на то, чтобы провести здесь ещё какое-то время, а потом сдаться патрулю, чтобы их увезли в город. Голосовать на дороге было бы бесполезно, вряд ли бы кто принял их на борт с рюкзаками, зачем кому-то иметь неприятности от военных.

Убедившись, что вся компания любителей жёсткого розыгрыша собралась возле избы на ужин мы сняли свои вещи с кедра и перенесли их в пещеру. Пока было ещё достаточно светло, и проникающий свет освещал каменную воронку до самого дна, мы без особого труда спустили на верёвках  рюкзаки до второго этажа или яруса как мы его назвали. Там отнесли их в самый дальний тёмный угол грота и спрятали за большими валунами.

Пока мы занимались своими тёмными делами, Таня напекла пирожков с черникой, и они отдыхали, остывая в большой кастрюле подобранной ещё в прошлый раз, когда только начиналось строительство избушки. Стас Атас вытащил её на перевале Иовские Ворота из-под кочки мха, где она глянулась ему точащим краем. Вероятно, это была чья-то старая заначка, но так и ненайденная прежними хозяевами.

Обнаруженные в ней консервные банки с рыбными консервами проржавели от сырости, и естественно всё содержимое в них пришло в негодность. За каким чёртом её принесли на перевал, было непонятно если для закладки под продуктовый склад то это глупо. Зачем наедятся, что в следующем году они обязательно пригодятся. Не пригодились, и это было доказано обнаружением проржавевших банок, которые так и остались невостребованными. Но зато двадцатилитровая эмалированная кастрюля была с крышкой и с ручками без единого проржавевшего отверстия. И Стас намётанным глазом сразу её выявил, а потом откапал из-под моховой кочки.

Посуды мы в тот год набрали по старым избушкам-развалюшкам много, чем обеспечили своё кухонное хозяйство под завязку, одних только сковородок разного диаметра у нас накопилось до семи штук.

И так пока вся компания собирала где-то за завалом грибы на вечернюю грибницу с картошкой, мы спакойненько пробрались к избушке и повытаскивали из рюкзаков паспорта.   
— Они непременно сунутся проверять всё ли в порядке с документами и деньгами, а тут ха-ха, а документиков-то и нет! Кто взял? И будут сидеть и гадать что за фигня! — сказал Толя.
Но потом мы передумали подкладывать им такую свинью, решив, что всё может, обернутся по-другому, ребята не проверив документы, уйдут, а на Вокзале выяснится, что документы пропали. И пришлось оставить всё как есть.
— Берём пирожки, чтобы не заметили убыль, кто их там считал, и сматываемся, — сказал я.

В кастрюле пирожки оказались маленькие на пять откусов, но зато их было много, и Толя отложил десять штук, слегка взбив оставшиеся в похожую горку, как и было.
— Надо было взять четыре десять это много заметят, — сказал я.
— Нормально тут и так много, — ответил Толя, откусывая от одного ломтик. — Молодец Танюшка, вкусные пирожки напекла!
Посмотрев на радостную физиономию Толи, я тоже взял из общей кучи пирожок и, понюхав его, вцепился в него диким зверем. Пирожок был ароматным да ещё с вкусной начинкой, это было что-то!

Я проверил рюкзак Олега на другое оружие кроме ружья и нашёл в новом ненадёванном шерстяном носке его старый пистолет, который он при мне заряжал гильзой с двойным запасом пороха с резиновой пулей. Помню, как он мне позвонил и сказал, что покажет одну вещицу. Ну, приезжает, и мы идём в подвал, где располагался наш туристский клуб, где он показывает этот самый пистолет и демонстрирует его на пробиваемость доски в шесть сантиметров. Резиновая пуля пробила доску насквозь и застряла в штукатурке стены. Но то, с каким грохотом был произведён выстрел, меня совершенно поверг в шок. Потом он мне сказал, что у него был такой же пистолет, но тогда он пересыпал пороха, и его после выстрела разнесло в куски, ранив самого стрелка кусочком металла чуть выше правого виска.  Он мне показал рваный шрам и добавил что чуть ниже, и он покойник.

Он мне говорил, что якобы утопил пистолет на Плотинке, когда наклонился через перила на пешеходном мосту и тот вывалился из кобуры из-под мышки, а оказывается, он «жив и здоров». Забрав опасную игрушку, я не показал её Толе и решил, что пистолет надо спрятать пусть Олег думает, что его оставил дома.

Самое смешное было, когда Таня проверила содержимое кастрюли, она сразу заметила что с пирожками что-то не так. На что Виктор сказал с лицом большого эксперта по пирожкам, что это всегда так бывает, когда пирожки остывают и сдуваются.
— Ну, ведь странно, — удивлённо рассматривала пирожки Таня.
— А ты их считала? — спросил Олег.
Таня покачала головой, типа не считала.

Потом она их выложила на стол и пересчитала и опять впала в задумчивость. 
— Странно, — удивлённо сказала Таня. — Но это странно.
— Таня ты со своей странностью мне напомнила другую Таню, помнишь, когда капитан Павел Андреевич искал дом для генерала, встретил свою будущую любовницу на лестнице, и она так же ему сказала что ей странно.
— Ну, ведь странно, — удивлённо рассматривала пирожки Таня. 
— Смотри-ка, заметила пропажу, — сказал шёпотом Толя.
— «Бабу не проведёшь» сказал Горбатый, — процитировал я  горбуна Джигарханяна.
— Они бы ещё грибов жаренных с картошкой оставили потомиться, — тихо засмеялся Толя.

После ужина вся компания немного посидела у костра, а после принятия на грудь отправилась в избушку, что было слышно, как они запирали засовы, лязгая металлическими запорами.
— Ну, вот и нам пора нарядится в овечьи шкуры, — сказал Толя. — Слушай здесь темновато, так что давай поднимемся на Плато Динозавров и там примерим на себя шкуры.

Всё что нам было нужно для своего не менее жёсткого розыгрыша, мы забрали с собой и поднялись по каменной трубе  наверх. Там Толя набросил на себя медвежью шкуру, попробовал стянуть её на себе верёвками, но у него ничего не получилось и мне пришлось ему помогать, потом так же мы поступили с ногами и руками. Толя попробовал встать на четвереньки, но получилось у него это неуклюже, но для ночи это будет нормально и кто там разберёт человек это или зверь крадётся.
— А как ты будешь спускаться вниз? — спросил я.
Толя попробовал спускаться в каменную воронку, и едва не сорвался в её бездну, схватившись в мою подставленную руку.

Мы  примерили вторую шкуру побольше размером на меня и я, так же как и Толя попробовал прогуляться. Это было странно, если не смешно, и мы чуть не засмеялись в голос, но прислушавшись к серости наступающего вечера. Надо было торопиться  спуститься по каменной воронке, чтобы в темноте не свернуть себе шею. Свернув шкуры,  мы спустились до понора, куда принесли свои рюкзаки со второго этажа и, достав спальные мешки с ковриками, улеглись дожидаться ночи, когда наши друзья улягутся спать.

Олег, ещё раз проверив запоры, прошёлся по избушке его что-то всё время настораживало.
— Знаете у меня такое ощущение, что скоро что-то должно случиться, — сказал он.
— Так и кошки чувствуют землетрясение и убегают их дома, — сказал Саня.
— Завтра уходим, — сказал Виктор и с ним кроме Олега помолчав, согласились остальные.
— Ну, началось! — сказал он недовольно. — Ну, ушли они и что теперь слезу пускать. Вы идите, а я остаюсь!
— Олег нельзя одному, — возразила ему Таня.
— Мне можно, а вы как хотите!
Поспорив ещё с полчаса, он улеглись спать.

Толя посмотрел на часы,  и мы вышли из пещеры посмотреть обстановку.
 — Вот свиньи! – сказал он с возмущением. — Оставили всю хавку на столе. Нажарили грибов и пожалуйста, приходи зверьё на ужин!
 — Ну, так это к месту мы поскребёмся, они прислушаются, потом мы погремим посудой и начнём рычать и чавкать, — сказал я.
— Подождём ещё часик, пусть заснут. Рассветать будет после двух часов, а нам как раз это и нужно. Ночью они будут светить фонарями в окна, а тут мы в шкурах под окнами шась туды, шась сюды. Смотри, какая полная Луна это нам на руку она подсветит им гуляющих медведей-оборотней вот они обосруться!
Подождав часик, мы начали наряжаться.
— Сильно верёвки не стягивай, а то неудобно двигаться, — сказал Толя.
— Спокойно я уже по себе это понял, — ответил я.
Проверив карманы, мы выложили всё, что может звенеть и отправились шаманить.

Первым проснулся со своей чуткостью Олег. Он прислушался к тишине в избушке, потом тихонько спустился на пол и прокрался к двери и прислушался. С другой стороны двери до его слуха донеслось чавканье и рычание, а поскольку окна выходили в боковые стороны стен то он ничего видеть не мог.
— Вот идиоты, не могли сделать окно со стороны двери, — подумал Олег.

Вдруг с другой стороны двери послышалось громкое сопение, и тяжёлая отдышка кто-то подошёл к двери и громко засопел, принюхиваясь к тому, кто был с другой стороны. У Олега так всё внутри и оборвалось. Он осторожно отошёл от двери и осторожно потрогал Виктора за ногу, тот поднял голову и спросил.
— Что случилось?
— У нас гости, молчи и не ори! — сказал ему Олег.
— А кто там.
— По-моему медведь и не один.

Виктор спустился босыми ногами на пол и подошёл к двери. Вдруг с другой стороны шаркнули когти, и какой-то зверь попробовал подцепить через щель край двери, да так что она затряслась. 
— Кто там? — спросил Саня, спустившись с постели.
— Медведь, — сказал ему Виктор.
Олегу захотелось подняться на чердак, но Виктор его отговорил, сказав, что ночной медведь страшен, чем дневной и может полезть на крышу.
— Надо выстрелом их отпугнуть, — сказал Олег.
— И стрелять не надо придут солдаты и найдут это место, надо обождать. Пусть нажрутся чего мы там оставили, и может, уйдут, а завтра при свете дня разберёмся, — сказал Виктор.

Тут и Таня поднялась. Ей объяснили в двух словах, что пришли медведи и хозяйничают у стола, а там оставленная грибница и пирожки в кастрюле.
— Олег я же тебя просила унести кастрюлю, — сказала она.
— А чего сразу Олег, — огрызнулся он.
— А я тебе не кухарка за тобой всё носить, пирожки напекла, грибы почистила и сделала грибницу, пока ты валялся на нарах.
— И ты Орлов оставил хлеб на столе, я же просила всё прибрать! — застонала Таня.

Вдруг в дверь сильно ударили, и следом грянул страшный голос ревущего медведя. Таня посмотрела в окошко, в свете полной луны среди стоящих кедров появился силуэт большого зверя, он  стоял к ней в пол оборота, подняв вверх лапы, отчего стал ещё больше. Вот он повернулся и бросился к окну, с ходу ударив по нему когтистой лапой скользь но, не разбив стекло. Находившиеся внутри избушки испытали страх животного оцепенения.   
— Надо стрелять, — сказал Олег, переводя дух, и собрался было вытаскивать из рюкзака ружьё.
— А если ты только ранишь медведя, то он нас вообще не выпустит отсюда, — заголосила от страха пришедшая в себя Таня.

— Олег доставай ружьё! — заорал Виктор.
Медведь шкрябал своими когтями по дощатой двери, так что внутренние запоры бряцали готовые развалиться в любую секунду. Вдруг Саня сказал всем, чтобы они замолчали.
— Медведь на чердаке!
Все прислушались, потолок загудел под тяжестью дикого зверя, а его лапы зашкрябали по люку готовые его вырвать с петлями.  Виктор хватился за ручку люка, чтобы зверь его не поднял, но крышка стала приподниматься от могучих рывков, хлопая под весом Виктора обратно.
—  Это третий медведь, семейка пожаловала Виктор, где фальшфейер, — крикнул в отчаянье Олег.
—  На полке, — крикнул Виктор. — Тяни за кольцо!
Олег, подсвечивая себе фонарём, взял с полки фальшфейер и приготовил его для направленной работы.
— Витя оставь крышку он всё равно не пролезет, — крикнул Олег и потянул на себя шнур поджога.
И как только Виктор отпустил ручку люка,  Олег потянул за шнур на себя.
— Ну, давай япона мама жги! — сказал Олег и дёрнул шнур.
Не прошло и секунды как из жерла фальшфейера вспыхнуло пламя. Помещение избы наполнилось освещением красного горящего света, и все кто был рядом с Олегом, отскочили в сторону, глядя как в люк пролезла когтистая лапа. Светящийся огонь не давал ничего толком увидеть, а Олег, поднёсший слишком близко горящий фальшфейер, получил удар когтистой  лапой по голове, отчего выронил факел и присел от страха на пол. 

Дверь затрещала и уже два медведя стали её рвать, делая погрызы, отчего с другой  стороны стало всё трещать от мощных клыков. Ужасающий медвежий рёв разбудил ночную тайгу, отчего всех кто находился в избушке, начало так колотить, а у Тани из трусов потекло на пол. Саня, дрожа всем телом, посмотрел в окно и увидел стоящего на задних лапах медведя дерущего в свете Луны кедр. Вот он повернулся и, опустившись на передние лапы, бросился к окну и с размаху разбив стекло вдребезги стал ловить когтистой лапой того кто только что стоял за окном и смотрел на него.

Виктор не растерялся и ударил по медвежьей лапе резным посохом, который вырезал Прудников для себя, да так и оставил его в избушке, когда мы, закончив строительство, отправились домой. Медведь не обратил на этот удар никакого внимания, продолжая  шарить по стенам обрушая боковые полки с посудой.

И тут Олег, изловчившись, ткнул в папу ножом, отчего медведь заорал человеческим голосом.
— Серёга меня порезали!
После чего наступила мёртвая тишина, длившаяся с минуту, потом Олег услышал мой голос с чердака.
— Ну, всё Толян спалились.
— Да хер с ним, мне они руку порезали, — ответил голос Вахрушева.
После чего раздался топот по полу чердака и люк, ведущий на чердак, поднялся.
— Алё, вы там как ещё не обосрались? — спросил я глядя через проём чердачного люка на сидящую на полу компанию, — фальшфейер потушите, а то сожжёте избушку.
— Вот же суки! — засмеялся Виктор обычно не употреблявший бранные слова.
— Козлы, — сказал Олег, поднимаясь с пола. — А если бы я выстрелил из ружья.
— Чем, пальцем что ли, патроны-то твои у меня, — усмехнулся я.
— Значит, они всё это спланировали когда ушли, — сказал Саня пересохшими губами.
— А как же всё по системе Станиславского, — ответил я сверху