Завтра не будет

А вдруг завтра больше не будет?

Не-будет-никогда-больше. Никогда-никогда. Цежу эту мысль, как таблеточную горечь, как кофейную гущу, попавшую на язык, как сок алоэ. Содрогаюсь. И испытываю странное облегчение.

Не будет больше красок, украшающих небо пёстрой мозаикой, линиями и полосами, не будет птичьего крика в окно, ласточкиных гнёзд, бесячих соседей с их басами вечером воскресенья, когда тебе через шесть часов вставать; не будет матушкиной овчарки, лижущей руки, кофе из лучших кофеен и забегаловок, признаний в любви, в ненависти, в слабости и пустоте. Не будет поездок на море к диким пляжам и в лес с палатками, запаха лаванды и свежескошенной травы, парфюма того, кого обнимаешь, мелких ракушек, царапающих ладони, самой вкусной в мире пиццы, приготовленной из того, что нашлось в холодильнике, смеха сердечного друга и песен, от которых мурашится. Рассказов о сожалениях и силе не будет. Вдохновения до зуда в пальцах, зубной боли, мигрени, неудобных стульев с работы, предательства и поцелуев, после которых колени ватные и пол под ногами дрожит.

Не будет насилия, радости, звёзд, объятий, пожаров и жадности до тепла. Проектов-решений, решений-провалов, провалов, дарующих новую жизнь. Авангардистов и Врубеля. Фрейда, Фрая и Чака Паланика. Ветра, шелестящего в ярко-зелёных листьях, путающегося в волосах, катающего бычок по асфальту или банку пива, выброшенную кем-то из окна такси. Ночей без сна и ночей, после которых не можешь отличить явь от воображения. Клетчатых рубашек, галстуков и правил, которые вроде бы положено выполнять, но непонятно зачем. И тех, которые понятны, тоже не будет. Как фильмов Миядзаки, твоей-моей (не)написанной книги, доброго слова случайного встречного, ругани прохожего, пьяниц, сумасшедших и творцов. Никаких. Вдоха не будет и выдоха. Уютной постели, сказок, рассказанных на ухо шёпотом, или компании у костра под гитарные переборы, поездок-не-знаю-куда, поездок-трансформаций и побега от тех и того, кто и что больше уже не греют.

Меня не будет. Тебя.
Что чувствуешь?

В мире вокруг есть всё. Одновременно. Одномоментно. И восхитительное, и уродливое — настолько, насколько хватит самой изворотливой, извращённой фантазии — сосуществует. Сцеплено, слеплено воедино.

Но…

По какой-то причине я всё равно продолжаю любить. Так, как могу, и так, как умею. И если сегодня — это всё, что у меня осталось, то кем бы ты ни был, из чего бы ни состоял, послушай меня немного и услышь главное:

на самом деле

нет ничего,

кроме

любви.