Седовая падь. Глава 11

ПО СЛЕДУ

Сутки поисков успехом не увенчались. След был временно утерян, и капитан Кичигин не преминул доложить подробным рапортом в управление. В докладе руководителя группы, вынужденной внезапно вернуться, в связи с тяжелым ранением пилота, доводился до сведения факт гибели одного из бандитов. Кроме того, в рапорте говорилось о том, что капитан Кичигин, продолжая в одиночку, преследовать бежавших, все же обнаружил след оторвавшейся группы, сплавлявшейся по реке. В экстренной ситуации он прибег к крайней мере и был вынужден применить оружие. В результате чего резиновая лодка затонула и, по всей видимости, могло иметь место попадание в цель; однако, он не может этого утверждать. Падение одного из сидевших в воду, могло быть вызвано ударом пули в баллон, который тут же сдулся и потерял способность удерживать людей на плаву. Все остальное случилось за излучиной быстрой реки, и он был не в состоянии что-либо разглядеть. Вскоре к Кичигину присоединилась группа преследования с поисковой собакой, следовавшая от места побега заключенных. Однако, обследуя берег реки, двигаясь вдоль ее русла, каких-либо других следов обнаружено не было.

Двумя часами позже группа была снята вертолетом, выделенным для поддержки района, обозначенного квадратом поиска. Обследование таежной зоны продолжать было бессмысленно — наступила ночь. Группа высадилась в поселке Уктуй, чтобы с рассветом вновь обследовать русло реки, на предмет обнаружения трупов, хотя бригада рыбаков, сформированная из местных жителей, прибывшая для оказания посильной помощи, уже трудилась на реке.

Перетянутая тугими, на тросах, сетями, не широкое русло, всю ночь цедило мутную воду понапрасну. Местным рыбакам пришлось по два, а то и три раза, вычищать сети доверху забитые плавником, илом, да корягами, норовившими в любой момент разорвать и растрепать назойливую преграду. Побаивались мужики Усу в эту пору; уж больно напориста и бойка становилась, рвала и трепала таежные берега, почем зря, и не могла уняться вплоть до зимних месяцев. Гнала и гнала щепу, да валежник, словно тайгу от бурелома вычистить норовила.

Одна сеть, что в верховье поставлена была, образовала даже нечто похожее на речной залом; в пору бобрам плотину мостить. Разбирая его рыбаки и обнаружили труп человека. Утопленника тут же доставили в поселок.

Вверх по воде, на моторах, ушли еще две «казанки». На одной из лодок продолжал свою работу капитан Кичигин, не унимаясь и просто остервенело обшаривая берега. Лишь поднявшись до тугих валунов, где река кипела и ревела от натиска подпиравшей водной массы, он понял, что дальше не пройти и если кто из бандитов, по случайности уцелел, то воду он оставил выше, иначе вероятность потонуть бьет любой шанс на выживание. До сих пор рыбаками был обнаружен лишь один труп. Об этом факте сообщили по рации не задолго до того, как капитан оставил поселок. Личность погибшего устанавливалась и скоро предстояло узнать, на чью долю пришлась его пуля.

Сплавляясь обратно, тщательно обследовали оба берега, подмытых местами рекой до самых корневищ деревьев, где вода беспокойно хлюпала, отмывая обеленные, округлые камни. Погода выдалась ясная и теплая, лишь муть несущейся воды отдавала прохладой. Кромка леса по обе стороны просматривалась довольно ясно. Правда то и дело приходилось увертываться от топляков, довольно опасных на стремнинах.

В связи с расширением района поиска, предпринятая с раннего утра попытка продолжить с вертолета обследование нескольких предполагаемых квадратов, пока успеха не имела. Об результатах наблюдений то и дело докладывалось.

Вернувшись, капитан углубился в тщательную работу над изучением карты района. Беседовал с охотниками лесного поселка, выведывая и изучая таежные тропы, какими могли воспользоваться бежавшие.

Все сходилось на том, что бандиты двинутся к железнодорожной ветке, — так, куда проще замести следы и сесть на проходящий состав. Тогда их будет уже не взять и остается одно: всесоюзный розыск, а это долгое, висячее, розыскное дело. Мобильные преступники станут практически не досягаемы и в любой момент могут вынырнуть в каком-либо регионе огромной страны. Жди тогда, где и чем они себя проявят. А на это времени уж точно не найдется.

«Нет, им нельзя давать такой возможности, дойдя до железной дороги, просто-напросто уйти», — он принялся внимательно изучать участок Транссибирской магистрали, где по его расчетам возможно было в скором ожидать бандитскую вылазку.

Часом позже, капитану доложили о том, что рыбаки выловили еще два трупа, и скоро они будут доставлены. Кичигин по роду своей оперативной службы все чаще убеждаясь на практике, привык больше доверять неопровержимым фактам и уликам, нежели утонченной дедуктивной теории предположений и версий. Однако, на этот раз он, отступив от своей тактики, но все же опираясь на имевшиеся факты, принялся рассуждать :

«Беглецов осталось двое и если в ближайшие сутки их трупов обнаружено не будет, то можно предположить, что они, оставшись в живых, ушли лесом. Тогда его версия о вероятном продвижении преступников к железной дороге является единственно верной и уже сейчас важно принять необходимые меры. Продираясь тайгой в любом ином направлении, когда они знают, что милицией все дороги и населенные пункты блокированы, бандиты заведомо обрекают себя на глупую, бессмысленную гибель. Не для того побег чинили, чтобы вот так, бездумно, пропасть среди дикой природы. Наверняка знают куда идут. А мне такой вот ребус здесь, на этом месте, разгадывать».

В гибель всей пятерки беглецов и их помощников не верилось: «Не найдены, значит возможно скрылись и живы», — думал и полагал Кичигин.

Срочно связавшись по телефону с начальником Управления Забайкальской железной дороги, капитан Кичигин, представившись, вкратце, но обстоятельно разъяснил ситуацию мало осведомленному гражданскому лицу и попросил соединить его с дежурным отделения Внутренних дел на транспорте. Трубку поднял подполковник транспортного Управления милиции города Улан-Уде. Доложив, как полагается младшему по званию, капитан обрисовал ситуацию. Он просил силами транспортной и районной милиции блокировать участок железной дороги между станциями Хилок и Могзон с северной стороны и, что ориентировочно через сутки в районе Хилокского изгиба двумя вооруженными, особо опасными преступниками, возможно будет предпринята попытка посадки на подвижной состав. Необходимо ориентировать машинистов и обслуживающий персонал пассажирских и товарных поездов следующих в обеих направлениях от указанных пунктов. А также усилить дежурство на всех промежуточных станциях, указанного региона. Инструктировать на предмет задержания двух особо опасных преступников, приняв все меры предосторожности. Предпринять патрулирование участка дороги дежурными службами транспортной милиции. В случае обнаружения вооруженных преступников, принять неотложные меры по их задержанию и обезвреживанию. Объемно, сложно, но необходимо.

Подполковник поблагодарил капитана за своевременно переданную информацию, пообещав незамедлительно разослать ориентировки.

Тем временем на стол Кичигина легла бумага; все три трупа были дактилоскопированы и установлены личности погибших:

Игнат Филимонович Скобелев — 1927 года рождения, уроженец села Туктуй, Иркутской области. Дважды судимый за разбойное нападение с нанесением тяжких, телесных повреждений, прозвище «Белый».

— Надо же, даже земляком оказался, — полушепотом добавил Кичигин. — Так-так, кто следующий:

Авдей Афанасьевич Проклов — 1934 года рождения, уроженец станции Боготол, Красноярского края. Трижды судимый за кражи и взлом с убийством сторожа. Прозвище в уголовном мире «Таран».

— Итак, — размышлял вслух капитан, — ни «Таран», ни «Белый» в имевшихся ориентировках подполковника Усольцева не фигурируют; выходит помощники — дружки с воли. Знали на что идут, сволочи. Выходит, крупные птахи упорхнули. Кто же третий? — Третьим оказался уголовник-рецидивист, по прозвищу «Моргун».

— Вот, это птица, с родословной, — заинтересовался капитан, — посмотрим, посмотрим.

Под уголовным прозвищем Моргун значился — Леонид Борисович Никодимов, 1930 года рождения, уроженец деревни Кутуки, Рязанской области; трижды судимый за особо опасные преступления с отягчающими обстоятельствами; убийство инкассатора с присвоением крупной суммы денег, ограбление с изнасилованием, кроме того, целый ряд краж, грабежей и разбойных нападений. В уголовном мире признан законником. Жесток, алчен, хорошо владеет ножом. Последний срок отбывал в колонии строгого режима, в Забайкалье.

— Выходит так, — подводя итог, рассуждал капитан, — Моргун погиб. Остается его дружок, Сивый и второе лицо, о котором пока ничего неизвестно.

За последние сутки рыбацкий улов утопленниками более не изобиловал. И для оперативника со стажем стало многое проясняться. Перелетев вертолетом в Улан-Уде, Кичигин активно включился в мероприятия по организации и блокированию участка дороги, куда по его расчетам и показаниям охотников, должны были со дня на день выйти беглецы.

Всю изнурительно тревожную ночь, Аким и Сивый провели в бессонном, отнявшем остатки сил, бдении. Промокшие, голодные и измотанные, они продирались глухой, спящей тайгой, чтобы как можно дальше удалиться от места, где во всю шарили поисковые группы милиции. Собак следом не было, все стихло, ни звука… Решили передохнуть и дождаться утра. Когда рассвело, Аким ткнул Сивого в плечо.

— Хорош сопеть, идти надо. Нам бы дня за три до железки добраться, а там, ночью, за товарняк зацепимся и до Иркутска. По дороге, где-нибудь, хавкой разживемся.

Сивый молчал, приходя в себя. В таких переделках ему еще не приходилось бывать. Здесь, в лесу, только на Акима и полагаться. В тайге он полный профан.

— Жаль мешок потонул, — досадовал Аким, — всего два патрона осталось.

Сивый поднялся, осматриваясь.

— Хорошо хоть ствол не бросил, — подбодрил его напарник, — может стрельнем кого? Жрать охота…

— Сейчас нельзя, услышать могут. Затеряться надо, затихнуть, а там, по ходу, сообразим. Пошли уже, — торопил Аким.

Беглецы растворились в густых зарослях леса, уходя в таинственную даль тревожной, полной опасностей тайги. Иной раз приходилось преодолевать буреломы, идя напрямик, мотаясь из стороны в сторону, искать редкие проходы и обходы непролазных мест.

— Что за лес такой? — ругался и ворчал Сивый, сплевывая сухим ртом липкую, вяжущую слюну. — Когда вылезем наконец из этой колючей дыры? — не унимался он.

— Терпи Сивый, скоро сосна пойдет. Там передохнем. Сообразить надо; куда двигать? К ночи из тайги, по всему, не выбраться; коротать где-то среди пней придется. Зверя здесь полно, не нарваться бы, — озабоченно озирался Аким.

Собравшись с силами, Сивый прибавил ходу.

И действительно, спустя время, пошли сосняком — полегчало.

Торопились. Едва уловимо, прощупалась тропа, повела в низину, обнажая глинистые, не ровные края полу обрушенных оврагов. Пейзаж вновь сменился; стал попадаться сочно-зеленый, молодой ельник, низкий и разлапистый. Видимости никакой.

— Что, опять река впереди? — сбивчиво переводя дыхание, заволновался Сивый. Не доверчиво уставившись на мокрую спину бежавшего впереди Акима, его все же тревожила перспектива вновь оказаться на берегу той же самой реки. И что тогда?

— Передохнуть бы, сколько уж топаем! — не унимался он.

— Не раскисай! — сухо бросил Аким, — позже отдохнем. Может и река какая, не знаю, не хаживал здесь.

В низине зажурчал водой певучий ручей, шустро переливаясь по галечнику. Потянуло влагой. Самое время привал сделать. Напились чистой воды и завалились на мягкий, светло зеленый мох.

— Ох! — облегченно вздохнул Сивый, — таким бы мхом да шконку застелить. Я бы с нее не слазил.

— Будет тебе шконка, если разляжешься, — столь не вовремя съязвил Аким.

Сивый затих.

— Чуток передохнем и ходу… Хавка нужна, а то сил скоро не останется. А там ночь, поселок бы какой, — беспокоился Аким.

— Не засветиться бы в твоем поселке, а то нас махом вычислят. Может по ручью двинем, глядишь подстрелим кого или рыба там…

— Нам бы из этих дебрей выползти, а там я соображу, что и куда?..

Передохнув, все же пошли ручьем, к надежде ближе.

Распрямился усталый, належанный человеком мох, вернул себе былую, бархатистую зелень, расправил, вытянул стебельки. Потянулся было, норовя следом, за беглецами пуститься, да и только. Невозможно это — ни его ареал обитания; успокоился, угомонился…

Расчеты прозорливого капитана оправдались, но в отличии от него, преступники, не имея ни карты, ни компаса, лишь на пятые сутки, измотанные и усталые вышли к железной дороге. Все верно, однако, немного правее Хилокского изгиба, что им не помешало, без особых проблем, подсесть на ночной товарный состав, идущий на запад. На мелких станциях их особо не тревожили, да и весь переезд продлился не более суток. Вот только оказия вышла…

Поезд, не сбавляя ход, проследовал несколько пригородных станций. Скоро Иркутск, а там их наверняка могут встретить; было чего опасаться. Аким нервничал. Пришлось торопиться. Наскоро объяснив Сивому что делать, он прыгнул первым. Обошлось; лишь слегка ободрал бок и ударил локоть левой руки. Дождавшись, пока проследует состав, он бросился к другой стороне полотна. Приятель прыгал справа по ходу поезда. Сивый с прыжком затянул. По обочинам пошел крупный гравий, но что разглядишь в темноте, лишь мерцание огней приближающейся станции… В темень и спрыгнул.

Зацепившись ногой за набежавший внезапно из мглы невысокий, дорожный столбик, тело Сивого с силой подбросило и, кувыркая в воздухе, инерцией понесло вдоль гравийного полотна, царапая, комкая, ломая и увеча… Сивый потерял сознание еще не успев овладев ситуацией, обрести безвольно мотавшееся тело. Даже промелькнувшей мысли, и той нужно время, а здесь его совсем не оказалось.

Какие-то первые тягучие минуты Аким нервно обследовал обочину, разыскивая в темноте товарища. Кричал и звал; все напрасно: «Неужели не прыгнул, сдрейфил, не может быть. Неужели перехитрил его, сбежал, решил один уйти, не верил ему, боялся. Ну что еще?.. — терзали и ели Акима тревожные мысли. Продолжая суетиться, он сновал вдоль скованного тишиной и тьмой полотна, — Обочина пуста. Никого. А что, если Сивый промедлил, ну, не стал прыгать сразу?..»

Аким пошел вдоль полотна, напряженно вглядываясь в тьму.

Лишь спустя время, он с трудом отыскал, далеко от путей, у быстро точной канавы, неподвижное, окровавленное тело напарника. К счастью, тот оказался жив: «Да как же угораздило тебя? — недоумевал Аким, норовя хоть как-то управиться с бессильным телом приятеля. Поначалу думал, что Сивый не вытянет; либо по дороге кровью изойдет, либо от увечий кончится. Но он его не бросил. Взвалив тяжелое тело на плечи, Аким поволок приятеля от полотна к жилью, благо в родных краях он хорошо ориентировался. Оставалось не так далеко, знал, где прыгать.

Темно, тепло и тихо… До рассвета часа два: «Надо спешить, а там и Клавка поможет. Он управится за полчаса, только бы по-тихому, без свидетелей добраться. В доме спасение и их уже никто, и никогда не достанет. Скорее забыть весь этот долгий кошмар неудачного побега, погоню, и боль страданий».

Придя в себя, Сивый начал стонать. Он обреченно висел на крепкой спине Акима. А тот, словно не слыша и не чувствуя болезненных стонов приятеля, натужно дыша, волок и волок в ночь полуживое, беспомощное тело.

Настежь распахнутые двери дома, куда не раз без опаски входил Аким, насторожили его. Внутри грязного двора было тихо и ничто не помешало ему втащить приятеля в дом. Бесшумно, оставаясь незамеченным, он проник внутрь, притворив за собой легко скрипнувшие, не податливые створки входных дверей.

В комнате, с плотно закрытыми ставнями, горел свет. Аким забеспокоился. Помещение было жилым, но хозяйка отсутствовала.

Уложив бесчувственное тело Сивого на стоявший рядом старый диван, Аким окликнул хозяйку.

— Клавка, ты где? Помоги!

Он быстро обежал имевшиеся в доме комнаты — никого… И только сейчас ему пришла в голову мысль о Петре: «Почему открыта дверь, горит свет и нет нигде Клавки? Что произошло?»

Долго не думая, он бросился к подвалу. Отворил его, потянув за вбитое поверх плахи кольцо. Подняв створку, с силой отбросил ее в сторону. Пристально всмотрелся в слабо освещенный проем лестницы, спустился вниз. Дохнуло заспанной тишиной. Аким совсем не ожидал увидеть в подвале Клавку, да к тому же запертую в клеть, под замок. Свет слабо падал на окутанное полумраком холодного помещения лицо лежавшей в клети женщины. Мысли скомкало… Глядя на Клавку, Аким силился понять, что же произошло в его отсутствие. В клети должен был сидеть Петр. Подойдя ближе, он оторопел; Клавка была чуть жива, ее расширенные глаза в ужасе уставились на него. Едва шевеля сухими губами, она прошептала:

— Акимушка, помоги!

— Где Петр? — громко заорал Аким.

В конец обессиленная Клавка, молчала…

Озираясь по сторонам, Аким увидел лежавший на полу ключ от двери, до которого женщина так и не смогла дотянуться. Он быстро щелкнул замком и убедившись, что с Клавкой все в порядке, в миг выметнулся наружу.

— Сбежал сука, сбежал!.. — стучало в голове.

Но сейчас было не до Петра, там наверху Сивый, которому нужна помощь…