Рассказ флотский 2. Противостояние

            Бам!!! Опять искры из глаз от кулака Герея, сидевшего на Алике сверху и пытавшегося наносить ему удары по лицу. Но такой боли, как, например, когда защемляется нерв, нет. Это тупая боль, просто мгновение, вспышка от удара и сразу вроде нет её, боли. А может это просто адреналин, нервное возбуждённое состояние, когда боль притупляется. А ещё, наверное, сила привычки, так как Алик боксёр, да и «на улице» частенько приходилось драться. Всякое бывало. Привык получать по лицу и держать удар. Хотя по натуре Алик не задира, то есть драки сам никогда не искал. Всё как-то приходилось защищаться. Худенький был, тоненький, похожий на дворянского мальчика прошлого века и внешне, и по поведению. Вот и доставали его наглые пацаны, пока не получали от него в зубы с рассечением губ и разбитых носов. А потом с круглыми, удивлёнными и испуганными от неожиданности и боли глазами, зажав ладонями лицо, говорили: «Ты что, дурак?!». А зачем доставали–то? Аааа! Сильными себя хотели почувствовать над слабым и утвердиться.
           Бам!!! Снова прошёл удар от Герея. Герей злится. Ему уже надоело сидеть на Алике и возиться с ним, который не только не сдаётся, но старается блокировать удары Герея, а иногда и сам наносит удар кулаком по его лицу.
           Когда Алик пришёл на корабль Черноморского флота СС ПЛ (Спасательное судно подводных лодок, вспомогательный флот) для прохождения дальнейшей срочной службы, он прослужил уже год. Или вернее всего год. Тогда, ещё с 60-х и вплоть до развала страны 1991 года, во флоте «срочники» служили 3 года. А описываемые события происходили в начале 80-х годов. До поступления на корабль Алик начинал службу на Северном флоте в учебке далее береговая в/ч, где он себя проявил как спортсмен-боксёр, участвуя и побеждая на соревнованиях своей флотилии. А потом и выступал на Чемпионате Северного флота в городе Североморске. Но закрепиться в спорт. роте флота не удалось. Там же, в Североморске, от одного высокопоставленного замполита поступило предложение  поступать в Киевское Высшее военно-морское политическое училище. На что Алик согласился, так как, в принципе, он с детских лет и мечтал стать офицером ВМФ. И весной 1982 года вместе с определённой группой из числа «срочников» Северного флота, отобранных для поступления в КВВМПУ, Алик был направлен в лагерь училища под Киевом для подготовки и сдачи экзаменов. Отличное было время! Как водится, «срочники-абитуриенты» несли службу по установленному распорядку дня: Утренняя зарядка, дежурство (наряды), строевые занятия, политзанятия, подготовка к экзаменам. Вечером смотрели х/ф «Война и мир» в летнем (открытом) кинотеатре лагеря училища, а по телевизору - грандиозный Чемпионат мира по футболу в Испании, где Италия, обыграв по ходу бразильцев, а в финале сборную ФРГ, в третий раз стала Чемпионом мира.
           Бам!!! У Алика «заплыл» глаз и стала течь кровь из носа. Герей рычит: «Так ты хотел через полгода меня гонять?!». Нервное возбуждение Алика уже подходило к «точки кипения», когда в таком состоянии он мог решиться на самые крайние действия. Сейчас Алик уже не собирался выяснять или рассуждать на вопрос-утверждение Герея о том, «хотел ли он его гонять через полгода или нет», а только крикнул ему, что когда встанет, то убьёт его. 
           В училище Алик поступил, как практически и вся отобранная группа «срочников» Северного флота. Стращали немножко, конечно, пугали сложностью поступления, но фактически было уже определено, что все отобранные для поступления военнослужащие должны поступить. Уже тогда в стране процветала бюрократия, профанация, тупая, никому ненужная отчётность и кумовство. Практически никому не нужна была ни правда, ни справедливость. Идея себя исчерпала. Создалось общество потребителей и карьеристов. Чиновники, в том числе военные и партийные, дорожили своими должностями и карьерой, говорили все штампами. И все катились, как катились. Как выяснилось в 91-м, по наклонной.   
           На момент поступления Алику тогда исполнилось 19 лет, но он с удивлением смотрел и слушал, как в приёмной комиссии один высокопоставленный военно-морской офицер училища говорил нескольким ребятам из Южных Республик Союза, где и моря-то не видели, еле говорившим по-русски и провалившим экзамены, примерно следующее: «Ну вы не очень хорошо подготовились, конечно, к экзамену. Хотя за время нахождения на службе при училище как военные абитуриенты зарекомендовали себя с наилучшей стороны. Скажите, э-э-э, но вы хотите быть военно-морским офицером-замполитом? Так, значит, очень хотите. Тогда могу вас обрадовать: в связи с тем, что  в этом году наша страна отмечает 60-ю годовщину создания СССР, а в Городе-Герое Киеве возведена площадь с названием в честь нерушимой дружбы братских народов Советского Союза, вам делается исключение, и вы зачисляетесь в наше училище вне конкурса. Поздравляю вас!
           Бам!!! Это уже мимо. Алик сблокировал удар, и кулак Герея попал в крышку рундука, на котором и происходила эта борьба (драка). В кубрике, ранее с интересом наблюдавшие за дракой  подвыпившие старослужащие («подгодки» и «годки») желающие руками Герея приструнить «борзого» Алика, вдруг стали беспокоиться за исход драки. Она пошла не по их плану. Кто-то стал говорить -«Хватит давай разнимем!»!; - кто-то пытался Алика уже успокаивать. А Алик всё чаще стал выкрикивать «Я встану и убью тебя!»! (Герею).
           В училище Алик проучился недолго, всего пару месяцев. По началу вроде и нравилось учиться, особенно когда изучали специфику корабля. Он начал опять ходить в секцию бокса, теперь при училище. Но что-то пошло не так. Разочарование, осознание того, что он будет во флоте офицером не специалистом или командиром, а говоруном-замполитом, которых, как он тогда уже понял, никто и не уважал. Это расхолаживало его от дальнейшей учёбы. Через месяц  после поступления двое ребят написали рапорта об отчислении из училища и желании продолжения дальнейшей срочной службы по этим же причинам. Их долго уговаривали остаться, но они оказались непреклонны. А ещё через месяц также поступил и Алик и был отчислен из училища с формулировкой «По нежеланию учиться».
            По началу Алик был направлен в Севастопольский экипаж в ожидании назначения для дальнейшего прохождения своей срочной службы.
            В экипаж временно направлялись военнослужащие-срочники по различным причинам, по которым требовалось время для принятия дальнейших решений об их судьбе. Так, в экипаже были воины-«афганцы» - как правило, раненые. После излечения и в зависимости от тяжести ранения по ним принималось решение либо о комиссовании, либо о продолжении дальнейшей военной службы. Одного такого парня,  высокого, стройного, спокойного, можно сказать просто красавца-гренадёра, Алик помнил, немного общался с ним. Но про своё ранение «гренадёр» ничего не говорил. Через несколько дней его комиссовали. Сказали потом, что у него оторвана половина ступни от взрыва. Ещё Алик помнил одного странного парня, по виду почти подростка, с дикими, испуганными беспокойными чёрными глазами, постоянно неопрятного, даже грязного (неумытого), который много лежал на своей койке (ему разрешали) и нёс почти постоянно какую-то ахинею. Оказывается, у него поехала «крыша» из-за «дедовщины», то есть мальчишка, видимо, сошёл с ума. И, находясь в экипаже, ожидал решения по результатам медицинской комиссии.
           А во флоте была не «дедовщина» а «годковщина» (не от слова "дед", а от слова "годок"), хотя суть была такая же – почти тюремные (зэковские) установившиеся отношения между военнослужащими-срочниками «по понятиям». Давно прошли времена «солдата Ивана Бровкина» и «Максима Перепилицы» когда солдаты или матросы служили под строгим, дисциплинарным, но справедливым уставным контролем сержантов и старшин. К 80-м годам Н.С. Хрущёв завещал нам построение в СССР коммунизма окончательно и бесповоротно. А это значит, что сознание у советских людей должно было быть настолько правильным, высшим, коммунистическим, что особенно никаких мер принуждения к таким людям и не могло уже быть. В результате пошли послабления как в законодательстве, так и в воинских уставах. Практически во всех воинских частях, военных училищах и кораблях были ликвидированы арестантские помещения, отменены многие официальные наказания для провинившихся военнослужащих. Но, как это не парадоксально, чтобы поддерживать дисциплину во многих воинских частях (на кораблях) негласно поощрялись (поддерживались) эти неуставные взаимоотношения «дедовщина» («годковщина»). Раз старшина не может уже официально объявить провинившемуся солдату или матросу 2 наряда вне очереди, значит, функции наказания должны были быть возложены на авторитетного «деда» или «годка» или, что ещё хуже, на них всех. А что значит «дед» («годок»)? Он просто немного больше служил, а по возрасту мог быть и ровесник новобранца, а если и старше его, то всего на полгода или на год. И что? Поэтому у него появились права «чмырить» своего сослуживца, издеваться над ним? Алик видел, был свидетелем, как развивались садистские наклонности у молодых людей которым вдруг досталась с края «чёрного» неба такая власть. Молодые, неокрепшие души были в смятении. Все! Почти у всех прошедших эти жернова «дедовщины» («годковщины») молодых людей есть стыд, воспоминания о том, что даже если ты и сумел защитить себя, то почему-то не вступился за товарища. Система такая уже была! С исключениями бороться легче, а с системой гораздо сложнее, тем более, когда к этому оказываешься не готов. 
            Частенько, уже после службы, Алику приходилось слышать от людей, прошедших срочную службу, что без «дедовщины» в армии нельзя. Видимо, так говорили те, кто оправдывал себя в причастности к этой самой «дедовщине». Когда, будучи уже сам «годком» на службе, Алик сдерживал своего разбушевавшегося погодка по отношению к «молодым» матросам, тот отвечал: «А меня так учили!».   
           Алик дождался распределения на Корабль СС ПЛ КЧФ, которое практически совпало с известием о кончине Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева.
           Таким образом, придя на корабль, Алик уже имел годичный срок службы. Но по флотским понятиям того времени установившихся неуставных взаимоотношений, матрос, отслуживший год, считался ещё «молодым». «Молодой» как будто попадал в плен «годкам» (прослужившим от 2.5 до 3 лет), «подгодкам» (от 2 до 2.5 л. службы) и также «полторашникам» (от 1.5 до 2 л. службы). От 0 до 1.5 г. службы матрос назывался унизительно «Карасём» и был практически бесправным, подвергавшимся различным издевательствам. Такая вот была строгая иерархия этого дерьма! Но Алик для себя строго решил, что службу будет нести стараться, как положено, но быть подвергнутым издевательствам не намерен. 
           Алика определили в боцманскую команду, располагавшуюся в крайнем кубрике корабля ближе к юту (корме), в котором находились порядка 8 матросов. Двое, в том числе, Герей, а также одессит Мишка, отслужили полгода. Ещё один Саша – год. Сергей (москвич болельщик Спартака) – 1,5 года. Двое - Володя и Игорь, были отчислены из мичманского училища (по сроку службы у них было 2 г.). Старший матрос Матвей с широким лицом и прищуренными глазами, как у кота – 2,5 года. И главный старшина (командир отделения) рыжий и здоровый парень Андрей – 2 года.
           По началу все к Алику присматривались, а ему на корабле было всё ново и интересно. Незабываемые были впечатления, когда, стоя в строю на носу корабля, в чёрных шинелях и спасательных жёлтых жилетах, корабль выходил из бухты в открытое море на отработку водолазных спусков или обеспечения безопасности подводных лодок на учениях. По традиции, как моряку первый раз выходящему в море, Алику дали выпить из лампового флакона морской солёной воды «морское крещение». Алик выпил с удовольствием и улыбкой, как газировку. Многие даже удивились, ведь бывали случаи, когда после такого питья этой морской воды матросов тошнило.
           Потом начались «наезды». Двум годкам из других отделений Алик дал отпор. Был разговор со своим командиром отделения Андреем. Он сказал: «Хочешь жить «по уставному»? Будешь «по уставному»!» Алик ответил: «Да: я хочу служить «по уставному»!»! На следующий день Андрей приказным тоном сказал Алику идти на бак (палуба носа корабля) и заниматься строевыми занятиями. Алик ответил, что в настоящее время по распорядку дня это не предусмотрено. Один раз Андрей пытался не пустить Алика в кубрик на отбой, сказав, что он ещё должен подраить на баке палубу. Алик также ответил, что это не «по уставному» так как сейчас время отбоя. Пришлось немного потолкаться, но на драку Андрей тогда не решился.   
           Через некоторое время Алик понял, что и Герея, небольшого ростом, но коренастого дагестанца, «годки» особо не прижимают. Потом Алик узнал, что после попытки наезда «годков» на Герея, тот пришёл в бешенство, да так, что пришлось разнимать и успокаивать его. После этого его никто не пытался больше задирать и тем более чмырить (унижать). Но Герей выполнял свою работу, уважал «годков» а те просили его бегать в самоволку за спиртным, когда корабль стоял в базе. Как-то Алик услышал в кубрике разговор двух «молодых» Мишки и Сашки, что, мол, «Почему нас гоняют, а Герея нет?». Сашка сказал: Потому, что Герей псих!» Герей, спускаясь в кубрик, это услышал и сказал ему: «Тогда почему бы тебе не стать таким психом, раз ты не хочешь, чтоб гоняли тебя?». Тот ничего не ответил.
           Зная, что Алик учился в политическом училище и старается вести себя корректно - «по уставному», «годки» его прозвали «Замом» (от слова замполит). Ну, «Зам», так «Зам», не обидно. А «рыжему» Андрею его же «годки» стали предъявлять, что у него в команде борзые «караси» и он с ними справится не может.
             Как-то Андрей где-то здорово напился и, еле спустившись по трапу в кубрик, снял робу, кинул её на трап и сказал Алику «Постирай!»! После чего сел и, положив голову на бак (стол), остался без движения. Игорь увидел, как у Алика загорелись глаза на «рыжего» и сказал ему: «Ты чего, совсем что ли борзый?! Может, ещё с командиром отделения подерёшься?!»; «Может и подерусь!» ответил Алик.
             - Игорь: «Ты зампополит, может, и со мной подерёшься?!»
             - Алик: «Может и с тобой мичманский выкидыш!»;
             - Игорь: «Что-о-о-о?! А ну пошли на верх!».
Игорь поднялся, а за ним на верх в небольшой тамбурок поднялся и Алик, наступив на робу «рыжего» валявшуюся на трапе. Игорь пытался ещё что-то вякнуть, но Алик уже был готов к драке, да и выяснять было больше нечего. Прошли первые два удара по лицу! Игорь обмяк, стал неумело махать руками, правда, был очень злой и вцепился Алику в плечи. А Алик не переставал его обрабатывать короткими ударами по туловищу и в голову. Игорь, держась за Алика, валился то влево, то вправо - прямо в железные переборки (стенки тамбура). И по всему кораблю пошёл сильный грохот. Прибежали моряки из других отделений, почему-то с испуганными лицами и стали разнимать. Затащили Алика в рядом находящийся кубрик к водолазам. Алик уже готовился к тому, что там на него гурьбой кинутся, но ему сказали: «Успокойся! Чтобы тихо! Чтобы не дошло «это» до дежурного офицера и Кэпа (командира корабля)!». В общем, Алик у водолазов пересидел около 2 часов. Потом кто-то из водолазов сходил в боцманскую команду и, придя, сказал Алику, что «Там уже все спят и можно идти в свой кубрик».
             Однако руководство корабля узнало об этом происшествии. Да и вообще оно знало практически всё. Только прям как дипломаты, умело мунипулируя матросами, знали когда нужно включить рычаги, а когда просто что-то не заметить. На следующий день Алику объявили, что на полгода он будет переведён на плавбазу, – стоящее у пирса большое судно, похожее плоскостью на баржу, но с многочисленными надстройками, как трехэтажный дом. Там жили (служили) матросы, которые распределялись с утра на какие-то хоз. работы.
             «Годки» корабля были довольны, говоря Алику: «Ну что, «Зам»? Там с тебя быстро «спесь» собьют! Там узнаешь, какая «годковщина»!
             На этой плавбазе была не кубриковая система проживания матросов, а каютная. Внешне условия получше, чем на СС ПЛ, как будто гражданский корабль. В каюте было 5 матросов, Алик шестой. Двое были «подгодков», один «полторашник» и двое «молодых» так называемых «карасей», которых «чмырили». 
             Ужасно сейчас, но это было! «Подгодок» оттягивал средний палец и приказывал «молодому» наплывать на него, как бы размахивая руками – кролем, лбом вперёд под щелчок этого пальца. Увидев, что Алик на это смотрит зло и неприязненно, «подгодок» сказал ему, чтобы и он сделал также. Алик ответил, что не собирается. Тот встал с койки, подошёл к Алику, удивлённо и зло сказав «Ни хрена ты борзый!»! Оттянул свой палец и стал протягивать его ко лбу Алика. Алик схватил его за руки. Началась возня. «Подгодок» довольно крепкий парень, отцепился и ударил пару раз в туловище - Алик сблокировал, подставив плечи и локти. Тут открылась дверь каюты, и дежурный крикнул: «Заступающим на вахту! На построение!». Алик как раз заступал рабочим по камбузу. «Подгодок» вслед Алику сказал, что он будет работать на камбузе всю ночь.
            После вечернего чая и окончания камбузных работ, примерно около 23.00 ч. Алик отправился к себе в каюту. Там был погашен свет и все лежали в койках. Подгодок» спросил: «Кто пришёл?» Алик ответил: «С вахты»;
- «Иди обратно»;
- «На камбузе работа закончена, и я ложусь отдыхать»;
- «Ты: что? Не понял?! Я тебе сказал, что ты будешь работать всю ночь! Я тебе сейчас там найду работу!»;
- "Может ты не понял? Я буду отдыхать!".
"Подгодок" вскочил, включил свет и, грязно ругаясь, двумя руками стал выталкивать Алика из каюты. После того, как он попытался так сделать в 3-й раз, Алик провёл классическую двоечку (два прямых удара). Кулаки один за другим чётко вошли в передние зубы "подгодка". Тот с округлёнными и удивлёнными глазами отлетел к переборке, и Алик увидел, что его верхняя губа стала похожа на заячью, то есть разошлась от носа в разные стороны и обильно полилась кровь.
            Тут другой «подгодок» вроде рыпнулся на Алика, но вдруг выбежал из каюты, и через некоторое время в неё ворвались несколько здоровых парней («годков») которые увидели еле стоящего, упершегося в полусогнутом состоянии «подгодка» задом в переборку с лужей крови на полу. Кто-то крикнул: «Разборки потом, сейчас нужен врач и дежурный офицер!». «Подгодка» увезли на автомобиле военной скорой помощи в госпиталь делать операцию, зашивать губу, а Алика определили в подсобное душное помещение того же камбуза без окон и вентиляции, сказав, что его теперь отправят в «дисбат» (дисциплинарный батальон).
             В «дисбат» Алика не отправили. Сказали, что если бы всё было наоборот, по сроку службы Алик бы служил больше и, занимаясь годковщиной, причинил бы такую травму «молодому» то да, его бы отправили туда. А здесь, во-первых, все очень удивились, что «молодой» побил старослужащего. А во-вторых, чтобы не раскачивать эту тему о «годковщине» которая происходила на этой плавбазе, решили спустить этот инцидент «на тормозах». Видимо, по заданию офицеров руководства плавбазы к Алику пришёл авторитетный «годок» и стал выяснять, как всё было и ещё раз пробивать Алика «на слабо». Алик объяснил ему, что не собирается ни перед кем унижаться. «Годок» на прощанье сказал: «Ты борешься с системой. Потом, когда станешь старослужащим, сам же наступишь на собственные грабли, так как если отвергаешь понятия подчинения старослужащим, то, став старослужащим, ты не будешь иметь права гонять молодых». Алик ему ответил, что «на службе не собирается унижаться, пока «молодой». А когда станет старослужащим, не будет никого унижать». Годок внимательно посмотрел на Алика и сказал: «Я тебя понял». И ушёл.
          Через несколько дней по приказу Алика опять перевили на свой корабль в родную боцманскую команду.               
             Герей уже не бил, он просто держал Алику руки, у которого уже всё-таки произошёл нервный срыв. Кто-то стал говорить Алику: «Давай мы сейчас, вас разнимем! Герея уберём, но только ты обещай, что не будешь больше возобновлять драку и ничего предпринимать дальше …».
             Подсознательно у Алика всю жизнь было угрызение совести с детских лет за один нечестный поступок. Отец у Алика – военно-морской офицер, был хорошим боксёром и ещё с дошкольного возраста, обучал Алика азам бокса. Очень нравилось Алику боксировать с папой, когда тот поддавался (как бы нечаянно подставлялся) и после нанесения Аликом удара по лицу, папа откидывал голову назад и артистически падал. Потом удары у Алика всегда были хлёсткие, быстрые и точные.
              Мальчишки возле дома в военном гарнизоне, где жил Алик, всегда играли в хоккей. Вместо шайбы - резиновый мячик, вместо коньков - валенки, в полушубках и шапках-ушанках (Крайний Север). Было здорово! Конечно, возникали порой споры: «Был гол!»!, «Не было!», «Жила!» и тому подобное. Бывало доходило и до драк. На кулаках Алик почти всегда побеждал, а вот боролся плохо. Слабоват был, мало весил. И ребята все это знали. Они с Аликом дружили, некоторые побаивались его, но, как и все мальчишки, конкурировали, соперничали.
               Вот как-то играли на улице допоздна. Осталось всего несколько ребят, и с одним мальчиком вышел какой-то спор, который дошёл до драки. Мальчик был напористый. То ли удары Алика до него не дошли, то ли они не получились, или соперник перетерпел, но он поборол Алика и, сев сверху ему на живот, стал бить по лицу кулаками. Алик пыхтел и сопротивлялся. Соперник стал спрашивать: «Сдаёшься?». Алик отвечал: «Нет!». Так они долго возились. В конце концов, соперник Алика предложил: «Я с тебя слезу, но только ты пообещай, что не будешь драться опять». И Алик … пообещал. Когда они оба поднялись, Алик стал бить соперника, и на этот раз кулаки точно и зло попадали по его лицу. Мальчик заплакал. Ему было больно и обидно! Он крикнул: «Так нечестно! Ты же обещал!». Уже через много лет, когда Алик пришёл к Богу, он исповедался в этом грехе.
               А когда Алику предложили ничего не предпринимать, если помогут снять с него Герея, он отказался, но кричал, что убьёт его …
              Что же случилось? Из-за чего началась драка с Гереем? Ведь когда Алик впервые только пришёл на корабль, они с Гереем сразу поладили, почувствовав друг в друге настоящий мужской характер и такт. Тем более, что по сроку службы были ещё, в общем-то, в одинаковом положении. А случилось вот что. Когда Алика опять перевели с плавбазы на свой корабль, многие «годки» корабля, особенно в боцманской команде, почувствовали себя уязвлёнными. Не того они ожидали, когда Алика отправляли на плавбазу. И некоторые зло говорили Алику: «Ну что «герой»? Уже губы рвёшь годкам?!». И что-то ещё грозили, типа:  «Море большое и коварное, а при шторме утонуть можно. Никто по началу и не заметит».
                Но на самом деле Алик чувствовал, что после этих нескольких драк и слухов вокруг него никто больше просто не захочет с ним связываться. Тем более, что Алик этим всем не кичился, а вёл себя скромно. Вроде как началась нормальная служба, появилась уверенность. Но злоба у некоторых копилась и всё равно вырвалась наружу. Хитрую комбинацию придумал тихий, но коварный «годок» с прищуренными кошачьими глазами Матвей.
                И раньше Герея «годки» посылали в самоволку за спиртным, когда корабль был в базе, но никогда не предлагали ему с ними выпивать. А после последней ходки они решили подпоить Герея и его же руками осадить «борзого» Алика, наклеветав ему про него. Когда Герей опьянел, Матвей, а за ним и другие «годки» сказали ему, что Алик якобы говорил, что когда через несколько месяцев он станет «полторашником» то будет «гонять» его (Герея).
               Алик спустился в кубрик, ничего не подозревая, и увидел в углу на рундуках и койках подвыпивших «годков" что, в общем-то, было уже привычно, кроме того, что с ними пил ещё и Герей. Когда зачем-то Алику нужно было подняться из кубрика, пьяным голосом его окликнул Герей и перегородил дорогу, встав спиной к трапу. Алик оказался спиной в противоположную сторону кубрика, к коечкам и рундуку. Герей, странно хмурясь, смотря Алику куда-то в грудь, спросил его: «Так ты меня собирался гонять?»? Алик растерялся и даже не понял вопроса: «Как гонять? Зачем?». Герей повторил уже более зло: «Ты говорил, что собираешься меня гонять, когда будешь «полторашником»! Да?!». Алик ответил: «Нет. С чего ты взял?»! Герей, схватив робу Алика в кулаки, как за кимоно, глухо, но также зло повторил уже никак вопрос, а как утверждение: «Ты собрался меня гонять!». И с этими словами ударил головой Алика, метив куда-то в область подбородка. Но Алик уже это предчувствовал и, сделав небольшой отклон, смягчив удар головой Герея, оттолкнув на его дистанцию его же вытянутых коротких рук, державших Алика за грудки, сильно пробил ему «двоечку» (два прямых удара) в область скулы и подбородка. Герей, крепкий парень с детских лет, как почти все дагестанцы, занимавшийся борьбой, всем корпусом отлетел на стоящий под небольшим углом железный трап, но сжатых кулаков с робы Алика не выпустил. Трап же ему только помог оттолкнуться в обратном направлении на Алика и они оба полетели на рундук, причём Герей оказался сверху …
              Алик слышит уговоры «годков»: «Хватит! Успокойся! У тебя кровь! Сейчас разнимем, только чтобы ты больше не рыпался»!; «Нет! Убью!» кричал Алик. «Годки»: «Блин! Надо что-то делать! Сейчас на шум и крики прибежит дежурный! Так давайте вы снимайте Герея, а вы - держите «Зама»!». Резко, раз! Герея стащили, загородили его перед Аликом. Оказалось, что и у Герея лицо тоже разбито, кровь. Алика чуть придержали. Герея пытаются увести, но он не уходит. От Алика немного отвлеклись, и тут на тумбочке возле рундука, где происходила борьба, оказался маленький столовый с железной ручкой ножик. Алик резко схватил нож и, встав сбоку замахнулся на Герея, но один из "годков" стоявший перед ним, закрывая Герея, резко подставил свою руку в кисть Алика. Ножик немного задел руку отбивающего, но серьёзной травмы не нанёс, так как был тупой и закруглённый. На Алика сразу все навалились, выбили нож и начали связывать. Связали и полили ему на голову холодной воды. Алик сразу обмяк и молча уставился в днище верхней койки над рундуком.
                В это время в столовой корабля (он же кинозал), который находился ближе к носу корабля перед началом офицерского коридора (отсека), то есть в противоположной стороне от кубрика боцманской команды, показывали какой-то художественный фильм. Видимо, поэтому шума драки не было слышно другими матросами отделений.
               Оставив Алика связанного одного на рундуке, все пошли в кинозал, прихватив с собой и Герея, которому надо было ещё и умыться.
               Прошло минут 20. Тихо, привычно гудят турбины корабля. Алик успокоился.  Лёжа на рундуке, ему вдруг пришло воспоминание о счастливом детстве у дедушки на даче под Сосново, где были его друзья, которые и звали его Аликом, хотя взрослое настоящее имя у него было другое. Алик хотел быть офицером с детских лет, как и его отец, читал классику Л.Н. Толстого «Война и мир», смотрел патриотические фильмы, в том числе ему нравились белые офицеры в художественных фильмах «Адьютант Его Превосходительства», «Дни Турбиных», «Бег». Алик создал себе некоторый образ, какой должна быть Русская Армия. Полагал, что предназначение и цели её благородные, а то, что в действительности происходит внутри её многое не так, как себе представлял. Он это стойко старался преодолевать, оставаясь на своей позиции и принципах, пусть даже в тех условиях, в которых находился. 
             Слышны шаги по трапу. Кто-то спускается. Герей. Он подошёл, был уже вымытый и протрезвевший, взял нож, тот, которым Алик хотел ударить его, разрезал и развязал верёвки. Алик сел. Вдруг, опять глядя на Герея, у Алика начала подступать злоба. Герей увидел зажёгшиеся у Алика в глазах огоньки. Он опять спросил: «Ты правда хотел «гонять» меня?». Алик ответил только одним словом: «Нет». Герей взял опять этот нож и сунул его Алику в руку, сказав при этом: «Ты хотел убить меня. Убей!». Алик не ожидал такого поворота. Куда-то сразу ушла злоба. Он немного подержал нож в руке, а потом бросил его на пол, тихо сказав: «Да пошёл ты». И лёг на рундук, отвернувшись от Герея, и почти тот час заснул.
               Ещё долгих почти 2 года служили на корабле в боцманской команде Герей и Алик, став потом друзьями, всегда понимали друг друга, поддерживали и уважали.