Глубокий тыл глазами ребёнка

      ГЛУБОКИЙ ТЫЛ ГЛАЗАМИ РЕБЁНКА
          Рассказ – очерк.
                К.П. Сидоровой посвящаю.

  Моей собеседнице восемьдесят шесть лет. Когда началась Великая Отечественная война, ей было всего восемь. Но суровые годы в глубоком тылу хранит её память до сих пор.
                ***
Отец в тот страшный день после первой смены не пришёл с работы.
        - Ты, доченька, спи, а я папу подожду, – сказала Мария, пригладив  Катеньке взбившиеся волосы.
        Вернулся с завода отец поздно ночью. Катюша не спала. Она услышала звук открывшейся двери. Освободив ухо из-под лёгкого одеяла, прислушалась.
- Петя-а, беда-а-а, – заплакала мама.
- Да, Маша, фашисты навалились. Всем будет трудно, – тихо ответил отец, обнимая жену. –  Городскому руководству предстоит много дел по организации жизни в нашем глубоком тылу. Завод переходит на двенадцатичасовой рабочий день и на выпуск военной продукции.

Детское сердечко учащённо забилось. Катюша вспомнила, как два дня назад люди, хмурые и молчаливые, спешили, будто куда-то опаздывали…
 Мальчишки и девчонки, что жили недалеко от городского сквера, как всегда, после обеда собрались поиграть, но играть ни в какие игры не хотелось. Уселись на скамеечке и долго  молчали.
- А мне портфель для школы купили, – наконец нарушила молчание Катюшка, – красивый, синенький.

- Нужны ли нам теперь портфели? – задумчиво произнёс девятилетний, не по возрасту рассудительный, Петя. Может быть, работать на заводе нам придётся. Уйдут взрослые на фронт, а мы оборонный заказ будем выполнять. Папа мне так сказал.
- Ой! А я же не умею! – всполошилась рыжеволосая Танюшка, которая мечтала с подружкой Катей учиться в большой школе.
- Ничего, нас научат, – успокоил Серёжа, согласный с Петей.

В уральском городке начались суровые будни. Женщины тихо плакали, проводив на фронт мужчин. Оставшимся работать на производстве приходилось задерживаться после смены.  Прибывали эвакуированные. Это были люди разных национальностей: русские, украинцы, белорусы, евреи… Селили их по частным домам. Вот и Катюшина семья приняла в свой дом, состоящий из трёх небольших комнат, семью из Ленинграда: тридцатилетнюю тётю Аню и её девочек-малышек двух и четырёх лет. А кому-то пришлось жить и в заводских бараках.
Прибыл так называемый трудовой десант, это были узбеки. Одетые по-южному легко, они вызывали у местных жителей страдальческое сочувствие: Урал – не юг.
  - Охо-хо, – горько вздыхали женщины, глядя на них, – к зиме дело движется, во что обуваться, одеваться будут? Говорить толком по-русски не умеют, да и к серьёзной работе на производстве не приспособлены. Какой из них трудовой фронт!
- Городская администрация, горком партии, районный социальный отдел объявили сбор одежды и обуви для нуждающихся, – говорила Катюшина мама, которая работала в городской швейной мастерской, молодой соседке тёте Оле, что зашла поделиться радостью: муж письмо с фронта прислал, привет передаёт. – Катюша, а ты со своими друзьями пробегись по соседям нашей улицы, объявите о сборе одежды и обуви, – обратилась Мария к дочери. – Говорят, зима будет очень суровая. Надо помогать.
 
В начале августа пришла Полина Сергеевна, мама Катюшиной подружки и передала просьбу будущей учительницы первоклассников:
- В среду состоится сбор детей в начальной школе.
Услышав это сообщение, Катюша обрадовалась, но и огорчилась, не удержалась, спросила:
- Тётя Поля, а мы с Таней хотим учиться в большой школе.
- Не получится, Катенька. В большой школе разместился госпиталь. Там я буду лечить раненых солдат…

Одной беды на всех хватало. Город жил напряжённой жизнью военного времени. Завод выпускал военную продукцию, городская швейная мастерская шила обмундирование для бойцов, госпиталь принимал раненых. Самыми тяжёлыми были сорок первый и сорок второй год. Хлеб выдавался по нормам: рабочие получали от восьмисот до тысячи граммов в день, служащие четыреста –  пятьсот, иждивенцы – триста,  дети – четыреста.

 Суровое время ощущали на себе особенно дети. Было холодно, голодно. Катюша вместе с одноклассниками сидела в холодном классе в верхней одежде и слушала Ирину Михайловну:
- Дети! Нашим вкладом в победу над врагом будет отличная учёба. Так что, отстающим придётся подтянуться. Вот ты, Катюша, отличница, помоги Нине в учёбе. Ведь скоро будем рапортовать товарищу Сталину о своих успехах.
Рапортовали и взрослые, и дети! В торжественной обстановке выслушивали пламенные речи, а потом на чистых листах бумаги ставили свои подписи. Старались, выводили буковка к буковке: а то огорчится вождь, увидев некрасивые закорючки.

Наступило время, когда припасённые заранее родителями чистые тетради закончились. Их на городском рынке иногда продавали спекулянты, но было это очень дорого.

- Не переживайте, дети, – ободряла Ирина Михайловна, – в кладовой школы много исписанных тетрадей. Сегодня совершим «трудовой десант»: оторвём чистые обложки и будем на них писать. Всё равно не сдадимся, выучимся грамоте!
Иногда на школьной линейке вручали по одной чистой тетради в линейку, но только отличникам. Однажды Катюша заволновалась: «Достанется ли мне новенькая тетрадь, ведь я тоже отличница». С трепетом и волнением приняла она голубого цвета тетрадочку. По просьбе учительницы громко и проникновенно прочитала отрывок, напечатанный на обратной стороне обложки: «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам…»  Девочка закончила читать. Стояла пронзительная тишина. Детские глазёнки пристально смотрели на учительницу.
- Врагу не сдаётся советский народ! – вытирая слёзы, нарушила тишину Ирина Михайловна.

Стояли сорокоградусные морозы самого сурового сорок второго года.  В школе было холодно. Согреться можно было дома, прислонившись к стене русской печи или посидеть рядом с буржуйкой, выпить кипятка, заваренного сушёной морковью, сохранившейся с мирного времени. Иногда и растопить печь было нечем. Спички закончились быстро. Тогда мама брала старый глиняный горшок, выходила на улицу, смотрела, у кого дома дымит труба. Соседи делились угольками, которые можно было раздуть. Растапливать печку научилась и тётя Аня. Она часто плакала, глядя на своих малышей.

- Тётя Аня, ну почему вы плачете, ведь мы все живы, – волновалась Катенька.
- Да вот малышек не во что одеть, чтобы вывести на улицу подышать свежим воздухом.
- Это всё поправимо. Мама сказала, где лежат мои вещи, из которых я выросла. Оденем ваших девочек…

В отсутствие родителей Катя  оставалась за хозяйку, у которой было много хлопот.
- Катюша, сходи, пособирай сегодня угля. Топить буржуйку завтра нечем, – предупреждала мама.
Катя брала рукавицы, небольшую кочергу, маленькое ведро, приготовленное мамой специально, и шла к железной дороге. Через колосники топки паровоза, который курсировал невдалеке от частных домов, вылетали несгоревшие угольки. Девочка научилась ловко подхватывать их, да всё в ведро, в ведро. Машинист, увидев девчушку, сигналил, как своей знакомой и добродушно улыбался. Иногда, в сильный  мороз, угольки он выбрасывал специально. Катя в знак благодарности радостно махала ему рукой. Набрав половину ведёрки топлива,  довольная, спешила домой.
Родители часто возвращались после работы за полночь, а иногда только утром. В такие дни Катя сильно волновалась за них.

- Приду сегодня поздно, – предупреждала Мария дочь. – Партию обмундирования дошиваем для бойцов, отправить нужно вовремя. Отремонтированную одежду понесём в госпиталь. Да Полина Сергеевна просила помочь помыть и переодеть тяжелораненых. Так что ложитесь спать, не ждите. Ты должна быть поддержкой для тёти Ани, помогай ей.
«Как же я могу уснуть, если не спится, – думала Катенька, перебирая в памяти события прошедшего дня: воробышек упал на лету – замёрз бедняжка, Ивашкин Коля сегодня не пришёл в школу, сказали, что его отец упал у станка, на котором работал двенадцать часов. А у Коли ещё четыре сестры, и все они маленькие. Видела, как старичок  недалеко от барака на скамейке сидел, укутанный в одеяло, и неожиданно набок свалился. Подошёл какой-то дядя и сказал: «Всё, дистрофия, отмучился». Это значит, умер. Страшно как! – поёжилась девочка, натягивая на голову одеяло.

Катюша услышала скрип входной двери, папины и мамины шаги. Притаилась, чтобы не беспокоить родителей: «Пусть думают, что я сплю».
Мария подошла к кровати, поправила одеяльце:
- Спит дочурка, – прошептала она мужу. – Что на работе у тебя сегодня?
- Умаялся, руки болят: двадцать гробов пришлось сделать нашей бригаде, – печально сообщил отец, снимая валенки.
«Мой отец, знаменитый краснодеревщик, делает теперь гробы! В них похоронят и Колиного папу, и того старика, и кого-то ещё», – не по-детски прослезившись, думала Катя, пытаясь уснуть…

У Кати была ещё обязанность: отоваривать карточки. Она прибегала в магазин пораньше: «А то может и вовсе не хватить на всех хлеба».  В тот день очередь, как всегда, угрюмо молчала в ожидании. Девочка стояла за спиной  женщины, одетой в старенькое потёртое пальто и поношенный зелёный берет. Она вспомнила: «Год назад я видела эту тётю в меховой шубке и красивой шапочке. Значит, – сделала вывод Катюша, – эта тётя, как и моя мама, обменяла свою одежду в какой-нибудь деревне на продукты». Вдруг её глаза округлились: из-под берета выползли две вши, миновали шею и спрятались в меховом всклокоченном воротнике. В это время начали продавать хлеб, толпа оживилась, девочку подтолкнули вперёд, и она головой угодила в воротник. Получив хлеб, Катя стремглав побежала домой с одной мыслью: «Только бы тётины козявки не запрыгнули на меня». Она помнила, как Танина мама, Полина Сергеевна, говорила: «Вши появляются не только от грязи. А ещё у людей с ослабленным иммунитетом. Понятно, что мыла не достать. Осуждать и презирать за вшивость их не стоит. Война никого не щадит».

 Мама и тётя Аня, зная эту напасть, морозили бельё на улице, досушивали в доме, а потом тщательно проутюживали тяжёлым чугунным утюгом, который нагревали на загнетке. Катя тётю не осуждала, но волнение по этому поводу её не покидало.

Один раз в неделю после уроков в школе проводился санитарный час. Дети по одному подходили к Ирине Михайловне. Катюша с подружкой Таней сидели за одной партой. Таню Ирина Михайловна проверила. Следующей должна была идти Катя. Девочку охватил страх: «Вдруг учительница сейчас обнаружит у меня вшей». Руки её затряслись, она, будто онемела, сдвинуться с места не было сил.

- Катюша, подходи ко мне, – сказала учительница.
Девочка покраснела, опустила голову и молчала.
- Катенька, что с тобой? – переспросила Ирина Михайловна.
Она сама подошла к Кате, пропустила белокурые волосы между  пальцев, отвернула воротничок старенького платья, прижала голову девочки к своей груди и громко, чтобы слышали все дети, сказала:
- У тебя всё в полнейшем порядке, Катюша. – Взяв трясущиеся пальчики девочки в свои ладони, продолжила, – всем, кому сделала замечание, подойдёте ко мне…

Несмотря на все военные трудности, детей не только обучали грамоте, но и старались хоть немного утолить их голод: на переменах выдавали по сто граммов хлеба – посещаемость была стопроцентная. А ещё старались чем-то порадовать. Иногда раздавали витамины, всего-то по одному драже. Сколько было радости! Кто-то тут же, не разжёвывая, проглатывал, довольно поглаживая ладонью живот. Катя с Таней одновременно клали витаминку в рот и соревновались, кто дольше продержит её, не рассасывая. Подарки, что выдавались на Новогодний праздник, встречали дети бурным восторгом. Прыгая и пританцовывая на месте, кричали «Ура! Ура!».  Бумажные пакетики, в которых лежали  два пряника, маленький мандарин и несколько конфет «подушечка», не выпускались из рук. Катюша подарок не трогала, хоть и очень хотелось взять хоть одну маленькую «подушечку». Терпела, несла домой: там ведь папа, мама.

Как ни старались держаться и выжить, но холод, голод, завшивленность, болезни и смерть долго не отступали. Катюшин иммунитет, как и у многих детей, ослаб. По телу пошли чирьи. Они будто рвали худенькое тельце изнутри. Мама запекала лук.  Хорошо, что хоть для него хватало места в палисаднике. Огорода не было: перед самой войной его заняли под начавшееся строительство клуба. Лук мама прикладывала дочери к больным местам. Особенно были болезненны два нарыва, на животе и груди. Не побегаешь с детьми на переменке, чтобы согреться, да и каждое движение доставляло Катеньке боль. Ночью она  старалась не шевелиться, терпела и плакала тихо, чтобы мама не слышала. Облегчение наступило неожиданно. Чтобы дети в классе хоть как-то согревались, Ирина Михайловна придумала  игру «обнималки». На перемене кто-то из детей, кто покрепче, вставал к стене, остальные друг за дружкой бежали и обнимали впереди стоящих. Получался клубок с визгом, смехом и непосредственной детской радостью. Катюша в тот день так не согревалась, она боялась, что это повредит её  чирьям. Отошла к стене, где висела карта Советского Союза, и, морщась от боли, замерла. Неожиданно в класс вошла директор:

- Дети! Сталинградская битва закончилась победой наших войск! Красная армия перешла в наступление!
Клубок детских тел рассыпался и с криками «ура-а!» все бросились к карте, чтобы найти на ней маленькую точку, обозначающую город Сталинград.
- А-а-а-а-а! – со страшным стоном закричала Катенька.
Это дети прижали её к стене у карты: страшная боль прокатилась по всему телу, а потом наступило неожиданное облегчение.
- Ребята! Выпустите Катюшу! – испугалась за девочку Ирина Михайловна.
Со смущённой улыбкой Катя подошла к учительнице:
- Мне стало легче.
- Прорвались. Иди, Катюша, домой…

В тот день, поздно вечером, мама обрадовала дочку:
- Твои, дочур, болячки подзаживут, и я тебе сошью новое платье. Твоё-то совсем мало тебе стало, рукава почти по локоть. – Мария развернула простенький материал в рубчик серого цвета. – По талону получила. Только для детей-отличников в школе. А ты у нас большая молодчина, – пояснила мама и поцеловала Катюшу.
 
Школа заботились о политической подготовке детей и подростков. В книжный киоск, что стоял на городской площади  один раз в неделю доставляли газету «Пионерская правда». Всего-то десять-пятнадцать экземпляров на весь городок. Одну газету почтальон приносил в школу. Учителя по очереди в классах знакомили детей с её содержанием, обсуждали статьи о героических подвигах бойцов. Газеты раскупались быстро. Очень хотелось Катюше первой купить «Пионерскую правду» и принести её в класс. Она вставала утром рано, хоть и училась во вторую смену. Прибегала к киоску до открытия. Отстояв очередь, была рада, когда газета ей доставалась. В одной из статей дети прочитали о героическом подвиге их земляка, Куприна Андрея, его ранении и о том, что он направлен в госпиталь их города. Делом чести среди Катиных одноклассников стало желание посетить Андрея. Об этом сказали Ирине Михайловне.

- Как же пойдём без предупреждения? И без подарка? – спросила учительница. Дети потупились, все притихли. – А мы сделаем так: обратимся с просьбой к Танюшиной маме, Полине Сергеевне. Думаю, она нам не откажет. А сами подготовим для раненых концерт.
Несколько хоровых песен, нашлись солисты, чтецы стихов – готовились с большим энтузиазмом…
У входа в зал, где лежали раненые, остановились.
- Дети, дети пришли,–  послышалось со всех сторон. Воцарилась тишина.
- Смелее, не стесняйтесь, вас  ждут с самого утра, – сказала подошедшая Полина Сергеевна. – А вот наш герой-земляк Андрей Куприн, – указала доктор на кровать у окна.

Ребята увидели светловолосого голубоглазого парня. «Обычный, а герой», – подумала Катенька.
- Красивый, – шепнула на ухо Танюша.
- Здравие желаю, – громко произнёс Андрей, расплываясь в доброй улыбке. – Говорят, вы нам концерт приготовили.
. - Приготовили, – оживилась детвора…
Каждое выступление ребят сопровождалось возгласами «браво», «молодцы». Больше всех аплодисментов досталось Саше Иванютину, который пел песню про уралочку и после каждого куплета проигрывал на губной гармошке:

Живёт моя уралочка,
Как ёлочка в снегу.
Забыть свою уралочку
Никак я не могу.
         Давно ушёл я из дому,
         Но слышу до сих пор
         Её совсем особенный
         Уральский разговор.
На каждом слове токает:
«Всё то, да то, да то».
Зато такого токаря
Не видывал никто.

С тех пор ребята часто бывали в госпитале:  приносили газеты, купленные в киоске, рассказывали, как шили кисеты, собирали тёплые вещи: варежки, носки, шарфы  и в  посылках отправляли на фронт. Катюша с Танюшей часто писали под диктовку раненых письма домой.
На зданиях города висели лозунги: «Всё для фронта, всё для победы». Ирина Михайловна объясняла суть и смысл этих призывов.
- Наш завод ежедневно отправляет на фронт военную продукцию. Вместе с взрослыми у станков работают четырнадцатилетние мальчишки и девчонки. Знаю, среди ваших старших сестёр и братьев есть такие.

- Есть, есть, – послышались ребячьи голоса.
- Расскажи, Гриша, о своём брате, – предложила Ирина Михайловна.
- Да что рассказывать. Ему пятнадцатый год. Он ростом маловат, поэтому стоит на подставке из ящиков, но работает очень хорошо, правда, устаёт очень. Когда подрасту, я тоже буду работать на станке.
- А моя двоюродная сестра Зоя Шитова, ей шестнадцать, тоже стоит на   специальной подставке, – спешил высказаться Ванюшка. Она придумала, как одновременно работать на двух станках.
- Зоя, действительно, поразила инженеров. Её метод работы сейчас распространяют. Эти дети – настоящие герои, они – патриоты нашей Родины. А мы с вами должны хорошо учиться, чтобы в будущем приносить пользу и славу нашей стране.

Трудности военного времени особенно ощущали на себе дети. Но учителя стремились укрепить в детях веру в победу, вложить в детские умы глубокие знания, учили самостоятельно мыслить. Дети, которые учились с Катюшей в одном классе, окончив среднюю школу, все поступили в институты и стали хорошими специалистами. Всё это будет потом. А пока Катюша вместе с одноклассниками сидела в холодном классе,  слушала Ирину Михайловну и вспоминала, что папа тоже рассказывал о Зое: «Инженеры не додумались, а девчушка установила рекорд». Анюта, эвакуированная с двумя маленькими дочерьми из Ленинграда, услышав это, горько заплакала. Она очень жалела о том, что не может работать. «Твоя работа, – успокаивал её отец, – сохранить жизнь дочкам и вырастить их хорошими людьми».

Беда объединяла. Люди ощущали себя частью непобедимого народа, и это передавалось детям.
Весна сорок пятого года была ранней, тёплой, солнечной, и все жили ожиданием скорого победного окончания войны. И, наконец, в ночь с восьмого на девятое мая тысяча девятьсот сорок пятого года торжественный голос Левитана объявил по радио о полной и безоговорочной капитуляции Германии. Людскому ликованию не было предела. На заводе отменили рабочий день. После школьной торжественной линейки отпустили с занятий  и детей. Всей гурьбой Катюша вместе с одноклассниками бегали по городу. Дети громко хором  читали победные лозунги.
Катенька закончила четвёртый класс с отличием и получила похвальную грамоту.
Жизнь в тылу сравнима с героизмом.
Выстояли!


P.S. (Из архива) За образцовое выполнение заданий по производству боеприпасов завод номер шестьдесят восемь города Невьянска  двадцатого января тысяча девятьсот сорок второго года был награждён орденом Трудового Красного Знамени, а шестнадцатого сентября тысяча девятьсот сорок пятого – орденом Ленина.

Имена героев рассказа-очерка изменены.