Старьёвщик

   – Пирожки! Горячие пирожки! С картошкой, с капустой, с мясом!
   Зычный голос упитанной краснощёкой дамы мощной волной разносился по всей территории провинциального радиорынка. Иногда на зов прилетали желающие вкусить домашней стряпни железячники. Вопрос «почём?» легко выдавал неофита в этом    закрытом тайном обществе, ибо завсегдатаи знали все цены наизусть.
   Дама неспешно прохаживалась по торговым рядам, катая за собой железную двухколёсную тележку, на которой, как важный барин в золочёной карете, вальяжно ехал полуметровый бидон-термос, доверху набитый сочной стряпнёй. Рядом с ним, словно лакей на запятках, примостился термос поменьше, в котором плескался ароматный чёрный чай с душистыми садовыми травами.
   Время от времени кто-нибудь из покупателей (а чаще – из торговцев) останавливал пирожочницу и совал ей в руку мятую купюру или несколько монет. Положив их в карман, дама открывала заветный бидон, и по рынку разлеталось божественное благоухание, органично дополнявшее голос по части рекламы продукции.
   Этот рыночек располагался на территории танцплощадки в парке культуры и отдыха. Работал он всего два дня в неделю, в субботу и воскресенье, да и стояли там продавцы не целый день, а примерно с девяти до часу. Потом площадку освобождали, подметали, и вечером начиналась дискотека по строгим канонам лихих девяностых: со спортивными костюмами, кепками, пивком и мордобоем.
   Впрочем, мордобой тут иногда случался и в утренние часы, когда какой-нибудь незадачливый воришка попадался на краже товара с прилавка. В те времена такие вопросы решались гораздо проще, чем сейчас, в двадцатые годы следующего века: без кучи справок, встречных исков и многолетних тяжб.
   Продавали на рыночке всё, что имело хоть какое-то отношение к радиотехнике и электронике. Положив прямо на асфальт кусок полиэтилена, продавцы раскладывали на нём радиодетали, компьютерные запчасти, печатные платы, всевозможный инструмент… Самым же ходовым товаром были компакт-диски с пиратскими копиями игр, программ и музыки. Интернет в те времена в молодой стране был еще огромным дефицитом. К тем счастливчикам, у кого был Dial-up модем, часто приходила в гости толпа менее обеспеченных, но столь же охочих до новинок друзей. Затарившись ящиком пива, они могли всю ночь сидеть теплой компанией и смотреть, как неспешно движется полоска прогресса закачки. Одна песня, к примеру, могла качаться час, а то и два. А если, не дай бог, случался обрыв связи, то приходилось начинать закачку заново. Данное обстоятельство послужило причиной не одной тысячи нервных срывов, а также разбитых клавиатур и мониторов.
   Как я уже сказал, интернет был тогда редкостью. По этой причине многие из завсегдатаев рынка приходили сюда каждый выходной день, но ничего не покупали и не продавали: они приходили сюда за общением. Рынок был своего рода клубом по интересам. Здесь можно было встретить и опытных инженеров, и студентов технических вузов, и простых любителей поковыряться в домашней технике; благо, техника тех времён ещё позволяла ковыряться в себе, а не была неразборным «кирпичом» и не разваливалась на атомы при первом прикосновении отвёртки.
   Сидевшая на заборе танцплощадки ворона поприветствовала меня снисходительным «кар!». Я подмигнул ей в ответ и вошел в ржавые ворота, отделявшие реальный мир от обители мегаом и килобайт. Увесистый рюкзак за моей спиной покачивался в такт шагам, пока я неспешно пропихивался сквозь толпу на своё законное место. То и дело в мою сторону протягивались руки для пожатия. Вопросительные взгляды, полные надежд и ожиданий, каждые выходные протирали мою и без того замызганную куртку-олимпийку. Сегодняшний мой визит не стал исключением для неё.
   Добравшись, наконец, до своего места у дальней от входа стороны танцплощадки, я снял с плеч рюкзак, поставил его на широкий бортик, шедший по краю танцпола, и начал не спеша раскладывать свой товар на чёрный полиэтилен. Первой пошла мелочёвка вроде модемов и звуковых карт. Затем – пара видеокарт. Ну и под конец увидели свет сборки для персональных компьютеров, состоявшие из материнской платы, процессора и опертаивной памяти. Мой рюкзак остался полон примерно на треть, но этот товар я не выкладывал на всеобщее обозрение, ибо предназначен он был для конкретных людей по предварительному запросу.
   Не прошло и минуты с того момента, как все железки заняли исходную позицию, а ко мне уже подошла весьма колоритная троица студентов. Один из них был небольшого роста, примерно метр шестьдесят. Носил он джинсы и ветровку, и имел всегда весьма угрюмый вид. Казалось, он был обижен на весь окружающий мир (возможно, за то, что мир недодал ему сантиметров двадцать… роста, а не того, о чем обычно в таких случаях принято шутить). Впрочем, обида эта была напускная, поэтому легко снималась парой рюмок водки, ну или что там у кого с собой было на данный момент. Второй был полной противоположностью первого: рост под два метра, длинный серый плащ и абсолютная жизнерадостность, граничившая с придурковатостью. Он восторгался всем подряд: пением птиц, облаками в небе, а уж когда ему удавалось заполучить новое железо для компа или диск с новой игрой, парень был просто на седьмом небе от счастья. Наливали ему нечасто: зачем, если ему и так хорошо? Да и редко у кого был с собой такой крупный объём ценной жидкости, чтобы эти два метра безобразия хотя бы слегка почувствовали опьянение. Изюминки этой парочке добавляло то, что обоих их звали Димами.
   Третий был среднего роста, примерно посередине между первыми двумя. На этом его нормальность тоже заканчивалась. Хоть и было ему всего около двадцати пяти, но по лицу можно было сказать, что перед тобой стоит профессор: носил он усы и тонкую прямоугольную бородку, волосы были аккуратно зачесаны назад и уложены на бриолин. В одежде парень придерживался двух диаметрально противоположных стилей, в зависимости от настроения. Иногда он ходил в потрёпанном костюме-троечке, разве что без пенсне. А иногда переодевался по последнему писку тогдашней провинциальной моды: в спортивный костюм ведущего китайского бренда «Абибас».
   Перегаром же пахло от него всегда, независимо от надетого костюма. Степан (так звали этого молодчика), несмотря на относительно юный возраст, был одним из самых опытных алкоголиков в этой разношёрстной компании технарей. Возможно, этому способствовал тот факт, что учился он, в отличие от большинства местного контингента, в меде, и доступ к спирту имел неограниченный.
   – Доброго здоровьечка, сударь! – поприветствовал он меня. Предки его были из питерской интеллигенции, от коих и перенял Стёпа изысканность речи.
   – И вам не хворать! – подыграл я. – Опять всю ночь в кваку рубился, али просто подбухивал?
   – Совмещал! – гордо улыбнулся Стёпа и попытался пошире открыть слипшиеся от «совмещения» глаза. – Мы тут с пацанами во дворе сетку протянули, так что вчерась дом на дом рубились.
   – Сетка – это хорошо, – уверил я. – За компьютерными сетями будущее.
   Степан зыркнул по сторонам, как заправский заговорщик, и беззвучно зашевелил губами, изображая ругань в мою сторону: мол, не выдавай страшную тайну. Я небрежно махнул рукой: даже если я встану посреди рынка и проору в матюгальник «Внимание всем, я из будущего!», то в лучшем случае люди решат, что я сильно перебрал вчера, а в худшем – психбольница находилась всего в паре кварталов от рынка.
   – Кстати, о будущем, – продолжил я. – Вот у меня сетевые платы на сто мегабит. А вот – свежачок! Так сказать, только из печки (точнее, с завода)! – Я указал носком кроссовка на две зелёные платы расширения, из которых торчали небольшие чёрные антенны. – Беспроводные сетевые платы! Передают по радиоканалу на расстояние до пятидесяти метров. «Вай-фай» называется.
   – Вай-вай? – с кавказским акцентом переспросил Дима-большой.
   – Ви-фи! – Я поднял плату и сунул под нос, находившийся в двух метрах от земли. – Абсолютно новый стандарт связи. Буквально две недели назад пацанчик один из Китая подогнал.
   Если мне не изменяла память, официально этот стандарт появится в США месяца через три, до России же дойдёт через пару лет. Но местный контингент не слишком оперативно получал информацию о новых технологиях, поэтому можно было немного «ошибиться».
   – И что с ними делать? – поинтересовался Дима-маленький.
   – Ну как что? Втыкаешь в материнку, ставишь драйвер, и она находит другие такие же адаптеры в радиусе пятидесяти метров. Если в доме у всех, кому надо, установить такие карты, то можно не тянуть локалку к каждому в квартиру. Я пробовал: через стену в три кирпича пробивает.
   – Занятная вещица! – с восторгом сказал Дима-большой, вертя её в руках. – И почём стоит?
   Я назвал цену, эквивалентную стоимости ящика пива. Хоть за двадцать с лишним лет название местной валюты не поменялось, но покупная способность оной изменилась до неузнаваемости. Самой стабильной единицей, по которой можно сравнивать цены товаров в эти два времени, было пиво. Поэтому я для наглядности про себя конвертировал из постперестроечных рублей сначала в пиво, а затем из пива – в предкиберпанковские рубли.
   – А чё так дорого? – заныли хором оба Димы.
   – Так новые ж технологии! – пожал плечами я. – Ладно, вам, как своим, скидку сделаю.
   – А если она новая, то почему на ней царапины? – подозрительно спросил Дима-большой, продолжая вертеть плату в руках.
   – Почему-почему! – недовольно проворчал я. – Видал баулы, в которых «челноки» возят товар? Там что угодно поцарапается, хоть алмаз!
   Говоря это, я вспоминал, как отскребал эту плату от пыли, а металлические части – от ржавчины, чтоб придать ей вид новой. Она пылилась на складе уж лет десять, будучи морально устаревшей и заменённой на более шуструю.
   Димы отошли подумать о приобретении, и мы остались со Степаном наедине.
   – Ну что, принёс? – спросил Стёпа с видом и интонацией мафиози, встретившегося с наркодилером.
   – Как договаривались, – кивнул я на рюкзак. – Как свернусь, перед полянкой отойдём на наше место, там и заберёшь.
   «Полянка» – этим словом здесь обозначалась не местность, а событие. Каждую субботу часть обитателей рынка после торгового дня, примерно к двум часам, шла на полянку вокруг столетнего дуба, где, затарившись пивом и напитками покрепче, душевно общалась о событиях из мира технологий и не только. Основной костяк «полянной» компании составляли фидошники – участники компьютерной сети «фидо», предшественника интернета. Менее многочисленной была диаспора спектрумистов – фанатов бытового компьютера ZX-Spectrum, одно время составлявшего достойную конкуренцию машинам IBM, но затем вчистую им проигравшего. Оставшаяся часть была представлена различных интересов мужиками, сошедшимся в желании выпить в неординарной компании технической направленности. По воскресеньям же полянка не собиралась, ибо сие событие было бы чревато невыходом на работу в понедельник.
   Мы стояли и трепались со Степаном о событиях в мире, о компьютерах, о бабах… Когда к моему лотку подходили люди, Степан рассказывал свои новости. Когда же ушей поблизости не было, я рассказывал ему, как изменился мир за последние двадцать лет. После одного из таких рассказов, имевшего место пару месяцев назад, Степан заметно поседел и стал пить чаще.
   Каждый раз, как кто-то покупал у меня товар, я брал деньги, полученные за него, и проводил ими по оставшимся у меня на лотке железякам. На сленге торгашей это называлось «побумажить». Это был своеобразный ритуал на то, чтоб оставшийся товар тоже был успешно продан. Хоть в ритуалы я не верю, но к концу торгового дня у меня разобрали всё. Хотя, надо полагать, причиной моего успеха в торговле был не ритуал, а очень низкая для такого товара цена. Мне-то он достался бесплатно! Что-то из этого я даже находил у себя «дома» на помойке: в моё время эти железки считаются безнадёжно устаревшими.
   Стрелки механических часов у меня на руке приближались к часу дня. Последний покупатель забрал у меня материнскую плату с новейшей моделью «Пентиума 3» и целыми 512 мегабайтами оперативной памяти, и я начал сворачивать свою лавочку (точнее, запихивать в рюкзак осиротевший кусок полиэтилена). Около меня, помимо Стёпы, стояли ещё трое парней, которые с нетерпением поглядывали на мой рюкзак. Для них у меня были припасены железки, которые появятся только лет через пять и будут стоить бешеных денег. Для них прекрасно работала та же легенда о подпольных «несунах» с китайских заводов. Лишних вопросов они не задавали.
   Мы вышли с танцплощадки и направились в лесок, подальше от людских масс. Пройдя метров триста, мы расположились на пенёчке, и я начал распаковывать рюкзак. Первой на свет появилась фиолетовая материнская плата с непривычно большим радиатором. Один из парней с нетерпением взял её у меня и начал бережно вертеть в руках, рассматривая, будто своего новорожденного первенца.
   – «Пентиум 4» – сказал я. – Три гигагерца. В довесок – два гига оперативки.
   – Два гига! – пошёл шепоток по компании. – Хватит на всё и на много лет вперёд.
   Мне стоило огромного труда не заржать в голос на весь лес, вспомнив, как недавно обычная страничка соцсети «откушала» у меня все шестнадцать гигабайт и очень просила ещё. Дабы отвлечься от этой мысли, я полез за вторым «гостинцем».
   – Атлон, два ядра. То есть, винда будет работать как с двумя процессорами. Материночка «Асус» и тоже два гига.
   Второй парень так же бережно принял у меня из рук вожделенную железку.
   – Я же говорил, что Интел – отстой! – начал дразнить он первого. – У твоего «пенька» одно ядро, а у моего АМД – целых два!
   – Ну и что? У твоего частота всего два гигагерца, а у моего – три!
   – А с математикой у фанатов Интела, видать, тоже туго! – не унимался второй. – Два ядра по два гигагерца дают производительность как одно четырёхгигагерцовое ядро! А у твоего всего три!
   – Вот так и рождаются холивары, – вздохнул я. – Нате вот вам для примирения!
   С этими словами я достал из рюкзака два пишущих DVD-дисковода.
   Оплатив покупки, парни разбежались по домам, быстрее опробовать железо. Для третьего парня я вынул чёрную пластиковую коробочку, джойстик и блок питания.
   «Playstation 2» – гордо представил я. – Джойстик с обратной связью. И вот ещё пара дисков к ней.
   Парень сгрёб консоль в пакет, рассчитался и «завис», разглядывая обложку диска «GTA San Andreas».
   – Реально классная игруха! – подбодрил я его. – Я бы на твоём месте не откладывал момент залипнуть в неё!
   Парень понял намёк и испарился вслед за предшественниками.
   – Ну что, – в предвкушении потирал руки Степан, – давай, вынимай скорее!
   Я жестом фокусника полез в рюкзак и достал последнюю плату, бережно упакованную в пупырчатый полиэтилен.
   – AMD Ryzen 7, восемь ядер, шестнадцать потоков, – начал я тоном экскурсовода. – Год выпуска – 2020. Встроенная видеокарта, по производительности – как топовая дискретка примерно года 2009-го. То есть, тебе хватит за глаза и за уши. Оперативочка – 16 гигабайт. Не знаю, чем ты сможешь сегодня хотя бы один из них забить, но сам же просил топчик нашего времени! Только вот с видеокартами нынче у нас большая проблема: майнеры разобрали все.
   – Кто разобрал? – не понял Стёпа.
   – А это отдельная и очень интересная история, – заговорщическим тоном сказал я. – Потом расскажу подробно.
   – А это что за маленькая платочка? – поинтересовался Степан, вертя в руках материнку.
   – А это такие теперь жесткие диски. SSD называется. Электронный накопитель. По скорости примерно в сто раз быстрее, чем нынешние.
   Ну про скорость я приврал, но Степану было всё равно.
   – Так вот, значит, что имели в виду фантасты, когда писали про кристаллы памяти, – задумчиво проговорил он вполголоса.   – Нет, скорее они имели в виду вот это. – Я протянул ему флешку. – Это съемный накопитель, вставляется вот сюда, – я показал ему гнездо на плате. – Там все необходимые программы для этого железа. Учти, вряд ли хоть одна прога вашего времени на этом запустится.
   – Ну если не разберусь сам – милости прошу в гости! С меня стол.
   – Ладно, прячь! – поторопил я. – Пойдём на полянку, обмывать.
   Денег я с него не взял. Такой компаньон мне нужен, а значит, надо с ним дружить.
   – Только вот меня один вопрос смущает, – сказал я по пути к полянке. – Как ты пацанам расскажешь о происхождении данного ништяка?
   – Вообще не парюсь! – отмахнулся он. – Трезвыми ко мне не ходят, а если и приходят, то через полчаса становятся пьяными. А под этим делом уже сложно разглядеть, что за железо в корпус засунуто.
   – Ну смотри сам… Но обо мне – ни слова!
   – Ясен пенис!
   На полянке было не протолкнуться. Бабье лето выдалось прекрасное, и техническая интеллигенция старалась сполна насладиться остатками тёплых деньков. Среди фидошников было даже несколько девушек, что не могло не порадовать глаз махрового мужского коллектива.
   За тёплыми беседами, пропустив стаканчик-другой, я не заметил, как начал приближаться вечер, и мне стало пора отчаливать. Моей целью было двухэтажное здание в промзоне около спального района. Попасть туда без приключений субботним вечером девяностых годов, да ещё будучи подшофе, было на грани фантастики. Поэтому я основательно готовился к своим вылазкам. В спинке рюкзака у меня был сделан потайной карман, в котором я прятал травматический пистолет, сделанный в виде боевого «Макарова». Оружие легко доставалось одним движением руки за спину. На случай осечки, под другой рукой у меня была заготовлена дубинка-«антеннка», разбивающая крупный камень. Правда, местные гопники меня уже знали и не трогали, но мало ли что…
   Я вышел из парка и пошёл по живописной набережной. В реке отражался изумительной красоты багровый закат. Казалось, он звал меня остаться здесь навсегда, в этой безмятежной рыжей осени уходящего века. Тем, кто жил в девяностые, эти годы казались ужасными: разгул бандитизма, дефицит, безденежье. Но тем, кто дожил до двадцатых, та эпоха кажется вожделенным островком свободы, когда старая система уже рухнула, а новая ещё не начала душить с утроенной силой.
   Навстречу мне проезжали велосипедисты, пробегали трусцой пенсионеры, прохаживались мамочки с колясками. Город праздновал субботний вечер. Огненные волосы заразительно смеющейся девчонки-осени развевались по небу и укрывали город от невзгод, уготованных ему коварным будущим. Город был настоящим, живым. Люди смотрели друг на друга и по сторонам, а не в экраны смартфонов. Они общались лично, а не в мессенджерах. Они ходили друг к другу в гости, а не создавали онлайн-конференции. На лавочке сидела компания подростков и хором пела песни под гитару. Они не сидели каждый в своём телефоне, кидая друг другу тупые мемчики. У них ещё была надежда. Девчонка-осень тогда была ещё жива…

   – Стопэ, дядя! С какого района будешь? Что в рюкзачке тащишь? – Знакомая фраза вызвала у меня ностальгическое умиление, а не испуг, как рассчитывал произнёсший её. Не прекращая улыбаться, я оторвал взгляд от красот осени и посмотрел на источник звука. Как я и ожидал, звук исходил изо рта одного из четверых юнцов в спортивных костюмах и кепках, преградивших мне путь. Трое из них в то же время соревновались в скорости поедания семечек, а один демонстративно вертел в руке ножик-бабочку.
   «Не местные», - решил я, засовывая руку в потайной карман рюкзака и нащупывая пистолет.
   – В рюкзачке-то? Да вот хотя бы это. – Я достал «Макар» и направил его на ближайшего ко мне «пацанчика».
   – Оп-оп-оп! – занервничали хулиганы, неохотно поднимая руки. – Базара нет, дядь! Проходи, не стесняйся!
   – Сами-то местные? – спросил я.
   – Не, не! – заотмахивались «четкие пацанчики». – Из деревни мы. Тут так, немного поработать приехали. В деревне-то полный голяк.
   – Охотно верю, – сказал я, убирая «волыну». – Ладно, бывайте!
   Я зашагал прочь в сторону промзон, видневшихся неподалеку. Зайдя в них, я отыскал нужное мне здание. Между его торцом и бетонным забором было чуть больше метра. В эту щель я и просочился. Пройдя ещё пару метров, я увидел лесенку, ведущую в подвал. Спустился по ней, открыл тяжёлую дубовую дверь и оказался в длинном узком коридоре. Света не было, и я выудил из рюкзака свой смартфон, чтобы его фонариком посветить себе под ноги. Впереди был тупик, но в стене, что перегораживала коридор, был разлом, в который можно было свободно пролезть. Из разлома доносился шум и вой сотен маленьких моторчиков, и тысячи зелёных лучиков, исходивших от светодиодных индикаторов, создавали поистине мистическую атмосферу. Я залез в разлом и оказался в серверной крупного предприятия. Множество ультрасовременных машин, по сотне ядер и гигов в каждой, объединённые в огромный кластер, неустанно, с помощью искусственного интеллекта, просчитывали возможные действия клиентов компании с тем, чтобы показать им более подходящую рекламу.
   Я переоделся в современные шмотки, вышел из серверной, поднялся на проходную и, предъявив электронному Церберу свой фейс, был выпущен на свободу. Ну или, если быть более правдивым, – просто за пределы предприятия. Достав смартфон, я вызвал Яндекс-такси и стал ждать…


   Полгода назад наша контора переехала в это здание на промзоне из маленького офиса в бизнес-центре. Серверную было приказано разместить в подвале, хоть я и кричал громче всех, что любой потоп будет стоить компании четверть миллиарда. Но директор у нас очень твердолобый (он считает это своим достоинством, так ему сказал его бизнес-коуч), мнение какого-то сисадминишки его мало волнует. Ну дело хозяйское. Написал я служебку, в которой расписал возможные последствия затопления, начальство подмахнуло, и отправился наш IT-отдел монтировать сервера в новом помещении. В подвале было просторно, некоторые стены украшали советские плакаты, мотивировавшие к труду. Но нам было не до искусства: сроки поджимали. Смонтировали всё стахановскими методами. Вместо премии от начальства услышали только: «Можете ведь, когда надо!». После чего IT-отдел резко сократился вдвое: трое моих сослуживцев просто не стерпели такой наглости. Я тоже хотел уйти, но что-то остановило меня тогда. Решил подождать пару месяцев.
   Как-то, дежуря в серверной, я решил поизучать плакаты, которые в спешке монтажа так и не сняли. Моё внимание привлёк один плакат с изображением улыбающейся розовощёкой доярки, вещающей что-то об успешном выполнении пятилетки. Но привлекла меня не сама доярка, а её сиськи. Нет, они были вполне среднего размера, но… они шевелились! Приглядевшись поближе, я обнаружил, что шевелится весь плакат, просто центр его находился как раз в районе дояркиных арбузиков. Вспомнив, что я когда-то где-то учил физику, я решил, что под плакатом имеется полость, из которой дует ветерок. Снятие плаката со стены подтвердило мою теорию: бывшие хозяева здания прикрыли этим плакатом разлом в кирпичной кладке.
   Любопытство всегда было основой моего характера и главным поставщиком приключений на мою просиженную за компами задницу. Я достал фонарик и посветил в разлом. Там виднелся коридор, уходивший куда-то вдаль. Задница распахнула объятья новому приключению, и я полез в этот разлом. Некоторое время я шёл по тёмному коридору, светя фонариком смартфона, а потом увидел дверь в стене. Как завещал великий Буратино, любую незнакомую дверь в стене надо попытаться открыть. Что я и сделал. Дверь с жутким скрипом отворилась, и в подвал пролились лучи полуденного солнца. Я вышел наружу, поднялся по лесенке на уровень земли и упёрся в забор. Мысли перелезть забор пока не возникло, ибо, как поётся в песне, «нормальные герои всегда идут в обход». Я и пошёл вдоль забора. Обошёл здание и вышел к парадному входу нашей конторы. Над ним почему-то не было вывески, хотя я помню, что её повесили чуть не в первый день после переезда. Возможно, сняли, чтоб поменять на более цветастую, решил я.
   Я обрадовался найденному мной запасному выходу: можно было теперь бегать на обед, не предъявляя фейс на вахте, не докладывая, когда ушёл и когда приду. Так как время было как раз обеденное, я решил прогуляться до ближайшей кафешки. Стоял конец апреля, и было уже относительно тепло.
   Я вышел на автодорогу и пошёл вдоль неё. «Сегодня подозрительно мало машин», – подумал я. – «Уж не суббота ли?»
   Я достал смартфон и глянул в календарь – да нет, понедельник. Обычно в это время здесь начинает скапливаться пробка. Но сегодня дорога была пуста. Примерно раз в минуту по ней проезжала одинокая «девятка» или «шестерка». За несколько минут, что я шёл, не проехало ни одной иномарки. Я решил глянуть в интернете: вдруг здесь ремонтные работы, и основной поток машин пустили в обход. Опять достал смартфон и увидел надпись «нет сети». Причём, сразу на обеих симках.
   Вы когда-нибудь испытывали панический страх, оставшись без связи? Если да, то поздравляю: вы – зумер! Я же, как человек, успевший годик побыть пионером, воспринял это даже как некоторое облегчение: хоть какое-то время мне не позвонит ни одна сволочь с требованием немедленно прийти и что-нибудь ей починить.
   Я продолжал топать вдоль дороги и осматривать странные изменения ландшафта. Чего-то явно не хватало, но чего – не мог вспомнить. Пройдя еще квартал, я уткнулся в деревянный забор частного домика, который я тут не припоминал. Возможно, конечно, не обращал внимания, потому что ездил здесь всегда на машине и смотрел больше на дорогу, чем по сторонам. За первым домиком оказался второй, за ним ещё… Ёк макарёк, небоскрёб!!! Его не было!! Я точно помню, что здесь был двадцатипятиэтажный небоскрёб! Но сейчас на его месте стояли частные деревянные домики.
   Я, конечно, довольно начитанный знаток фантастики, да и в компьютерных играх регулярно перемещаюсь между мирами и эпохами. Но то всё – выдумка мозгов человеческих, а здесь – вот он я, стою непонятно где, в месте, где должен быть небоскрёб, но он, видимо, не знал, что он кому-то должен, поэтому его там не было… Почему-то я решил, что попал в параллельный мир. Не знаю, почему – видимо, эта тема мне ближе, чем путешествия во времени.   
   Пока я размышлял, издалека на дороге начал доноситься до боли знакомый металлический лязг и гул. Я пригляделся и не смог оторвать глаз от шоссе: там вдалеке навстречу мне ехал, звеня шкивами приводных ремней, тот самый жёлтый, со скруглёнными углами, пассажирский автобуз ЛАЗ, именуемый в народе «Скотовозка» за соответствующий уровень комфорта для пассажиров. Моя робкая надежда, что это едет музейный экспонат на какой-нибудь пробег, посвещённый чему угодно, разбилась вдребезги, когда автобус поравнялся со мной. Он ехал доверху набитый пассажирами. Насколько я помнил, такие автобусы окончательно сняли с рейсов примерно в 2005-м.
   Пребывая в ступоре, я вообще не заметил, как со мной поравнялась бабушка в платке и с сумкой на двухколёсной тележке. Она подозрительно разглядывала мою ошалевшую рожу, после чего вынесла авторитетное мнение:
   – Точно наркоман!
   Это заявление натолкнуло меня на мысль не спорить с бабкой, а подыграть, дабы выяснить самое главное.
   – Бааааабушка… – медленно протянул я, скривив лицо для пущей убедительности. – А какоооой сейчас гоооод?
   – Тьфу, ирод! – злобно прошипела бабка. – Наркология вон там! – Она указала куда-то вдаль, где располагался наркодиспансер.
   – Ну гоооод-то какоооооой? – стоял я на своём.
   – Девяноооосто седьмоооооой! – злобно передразнила меня бабулька и поспешила ретироваться, дабы не отвечать на ещё более глупые вопросы.
   «Наконец-то внесена ясность!» – подумал я. Небоскрёб был построен примерно в 2017 году на месте снесённых деревянных домиков.
   Побродив часок по городу прошлого, я решил, что пора вернуться на работу: мало ли, меня там потеряли. Сотовая связь здесь должна была появиться лет через пять, и на данный момент мой телефон был совершенно бесполезным грузом в кармане. Ну разве что пару фоток на память сделать.
   Подойдя к зданию, где должна располагаться моя организация, я логично предположил, что заходить в него надо тем же путём, каким и вышел. Ибо с парадного входа заходили и выходили абсолютно незнакомые люди: наверно, там было какое-то производство. Я обошёл здание, прошёл между его стеной и забором, по знакомой лесенке спустился в подвал, по тёмному коридору, светя смартфоном, – до разлома и – вуаля! – я снова в своей знакомой серверной. Телефон мой тут же завибрировал кучей пропущенных звонков и сообщений. Я кое-как водрузил на место доярку, чтобы мои сменщики не заметили разлома, и отправился создавать иллюзию бурной деятельности.

   Каждое своё дежурство я выходил прогуливаться по городу прошлого. И, что греха таить, он мне нравился гораздо больше, чем город моего настоящего, где даже чайник порой умнее человека, заваривающего чай. Скоро мне настолько стало не хватать общения с тем живым, нецифровым городом, что срочно понадобилось придумать какой-то план. Дело в том, что дежурил я сутки через двое, и те два дня казались мне невыносимой вечностью. Тогда я подгадал момент, когда директор будет в хорошем расположении духа, пришёл к нему и предложил договорённость: раз он «прокатил» нас с премией, то пусть выделит мне рабочее место в серверной, чтобы я мог приходить в любое время и делать сторонние проекты. Тот великодушно согласился, про себя обрадовавшись, какого лоха-работника ему подкинула судьба. Так я получил практически круглосуточный доступ к «щели эпох», как я её про себя назвал.
   В первый же свой выходной день, который выпал на субботу, я пролез в город прошлого и отправился в сторону центра. Было раннее утро, заспанные и похмельные прохожие только-только вылезали из своих лежбищ: кто – на огород, кто – за похмелом. Я предусмотрительно надел на себя шмотки тех времён, найденные мной на чердаке тёщиного огорода.
   Пройдя по набережной реки, я завернул к центральному кварталу, чтоб вживую насладиться ностальгическими видами, среди которых прошло моё детство. Прямо вдоль улиц росли развесистые деревья: тогда их ещё не вырубили, чтобы сделать парковки для машин.
   Бродя по этим родным сердцу улочкам, я не заметил, как ноги вынесли меня к месту, бывшему одним из самых ярких воспоминаний моей юности. Именно оно решило мою дальнейшую судьбу. Именно благодаря времени, проведённому здесь, я и решил связать свою дальнейшую судьбу с компьютерами. Я стоял перед воротами радиорынка.
   Не сомневаясь ни секунды, я в первый раз шагнул в свою юность. Там всё было как тогда! Те же лотки, та же дама с пирожками, даже имена некоторых торговцев всплыли в моей памяти, будто общался с ними только вчера! Перед расположившимся на эстраде лотком с большим ассортиментом радиодеталей висела всё та же милая табличка: «Дамы и господа! Убедительная просьба детали не п*здить!»
   Я побродил по рядам, заново «познакомился» с некоторыми торгашами, посмотрел ассортимент на лотках, и вот тут-то мне и пришёл в голову гениальный план!
   В отличие от большинства технических изделий, электроника практически не подвержена старению. В ней нет движущихся частей, изнашиваться там нечему. При правильной эксплуатации, при исключении перегрева, такая техника может служить практически вечно. Что, разумеется, невыгодно её производителям, заинтересованным в как можно более частых продажах. Тогда появилось понятие «моральное устаревание» – когда вполне себе рабочий компьютер перестаёт отвечать системным требованиям новых версий программ. Если какому-нибудь простому текстовому редактору образца девяностых годов для комфортной работы хватало одного мегабайта оперативной памяти, то через двадцать лет тот же самый редактор требует уже от одного гигабайта, то есть, в тысячу раз больше. При этом, функции у него остались ровно те же: набор текста. Таким образом, абсолютно исправные компьютерные комплектующие десяти-двадцатилетней давности лежат теперь на пыльных полках как несоответствующие системным требованиям. То есть, морально устаревшие, но вечно юные физически.
   Я решил дать им вторую жизнь: вернуть их в то время, когда их возможностей хватало на все задачи. В моём доме был шкаф, где я бережно хранил старое компьютерное железо: использовать негде, а выкинуть жалко. Каждые полгода жена закатывала мне скандал по поводу занятия полезной жилплощади, но каждый раз я с боем спасал эти железки от помойки. И вот, наконец, мои усилия были вознаграждены! В очередную субботу я доверху набил свой рюкзак железом, выпущенным примерно до смены тысячелетий, и отправился торговать. Цены я не заламывал, торговал скорее для души, а не для обогащения. Разбирали у меня обычно всё.
   По будням я тоже ходил через «щель эпох», но уже в ювелирный магазин: на старые рубли покупал золото и носил его в наше время. Продавать его я пока не спешил, это всегда успеется.

   Но вскоре случилось то, что должно было рано или поздно случиться: у меня закончились комплектующие, выпущенные до миллениума, и остались более новые, с датой производства с нулевого по десятый годы. То есть, существовать в девяносто седьмом они не могли, и у покупателей могли возникнуть резонные вопросы. Тогда я, во-первых, придумал легенду про знакомых воришек на китайском заводе, которые проносят самые свежие новинки и контрабандой отправляют мне. А во-вторых, мне потребовался человек в прошлом, который был бы посвящён в мою тайну, для того, чтобы рекомендовать мне надёжных покупателей, которые не проболтаются и не расскажут обо мне кому надо. Точнее, кому не надо.
   В девяностые годы межличностные коммуникации начинались с совместного распития алкогольных напитков, а не с добавления в друзья «вконтакте». И симпатия к собеседнику выражалась налитыми стаканами, а не лайками. После пары «полянок» выбор мой пал на Степана: во-первых, он – большой ценитель фантастической литературы. Я был у него дома (продолжали начатое на поляне) и просто офигел от коллекции книг, занимавшей полку во всю стену. Противоположную же стену занимала точно такая же коллекция книг по медицине. Я решил, что такой начитанный человек вполне может мне поверить, особенно, если предоставить ему доказательства. Вторым же аргументом в пользу его кандидатуры стал тот факт, что Стёпа – прожжённый алкоголик. Если он вдруг захочет передать мою тайну третьему лицу, то вероятность того,что лицо это не поверит Степану, списав его слова на алкогольный бред, была близка к единице.
   В очередные посиделки у него дома я подождал, пока он достигнет нужной кондиции, не слишком трезвой, но и не слишком пьяной (чтобы понять, что я ему говорю, но не быть при этом очень критичным к моим словам), и рассказал ему всю историю. В доказательство я показал ему свой смартфон и ещё пару гаджетов, которых тогда даже в проекте не было.
   – А ты сразу показался мне каким-то засланцем-попаданцем, – спокойно ответил Степан. – Не знаю, почему. Поведение у тебя какое-то… Не современное, что ли…
   С того дня мы работали в паре, как я и планировал. Стёпа, разумеется, просил сводить его в моё время, чтоб взглянуть своими глазами на «светлое» будущее, но я объяснил ему, что с той стороны «щели» находится режимный объект, и посторонний будет сразу замечен и пойман. Сказать, что Стёпа приуныл – ничего не сказать. В качестве компенсации я принес ему планшет с кучей фото и видео, показывающих наш дивный новый мир со всех сторон.
   Выходные за выходными я ходил на радиорынок, торговал старьём, общался с людьми, заводил новые знакомства. Я всё сильнее влюблялся в этот волшебный живой город и в прилетевшую в него недавно погостить рыжую девчонку-осень. Но с каждым разом всё сильнее в моей голове звенела мысль, что всё, чем я здесь занимаюсь – это не основная цель моих странствий во времени. Раз за разом я анализировал всё, о чём я мечтал многие годы, о чём жалел, чем занимался, а чем – хотел, но не смог. И до меня дошло! Один конкретный человек. Один короткий разговор сможет расставить все точки над «ё» и разрешить кучу вопросов, что мучали меня много лет. И, если я ничего не путал, этот человек должен появиться на рынке довольно скоро. С тех пор я каждый раз брал с собой вещи, предназначенные для него.


   Мой желанный собеседник появился ближе к ноябрю. Выпавший ночью первый снег к утру растаял, оставив после себя слякоть вперемешку с опавшей листвой. Сутулый парень-подросток шлёпал по этой серо-жёлтой каше старыми сношенными кроссовками, неспешно передвигаясь вдоль лотков с товаром. Он с нескрываемым восхищением рассматривал ассортимент у каждого продавца, и в его глазах читалось, что зашёл он как нельзя кстати, и каждая железка представляет для него огромный интерес.
   С таким же интересом он подошёл и к моему лотку, абсолютно не глядя на меня. Степан, стоявший рядом, переводил взгляд то на его лицо, то на моё, и кажется, начал о чём-то догадываться.
   Наконец паренёк, повертев в руках одну деталюшку, поднял взор на меня, вгляделся в моё лицо и замер как вкопанный. Он не мог не узнать меня.
   – Ты… – ошалело промямлил парень.
   – Ты! – подтвердил я.
   – Но как…
   – Пойдём, я всё объясню. – Я попросил Стёпу покараулить мой товар, и мы с моим новым приятелем пошли прочь с танцплощадки, чтобы поговорить без лишних ушей.
   Пока мы шли к знакомому месту обмена эксклюзивным товаром, я рассказал ему о том, как я появился здесь, а также некоторые факты из нашей с ним биографии, которые мог знать только он. Ну то есть, я в его возрасте. Когда дошли, я показал ему свои паспорт и водительские права. Он долго разглядывал их, сверяя мою дату рождения со своей.
   – То есть, я доживу как минимум до две тысячи двадцатого! – обрадовался он.
   – Как видишь, дожил, – уверил его я. – И вполне даже сносно. Но мог бы дожить гораздо лучше. Поэтому слушай и запоминай. А лучше – запиши куда-нибудь. Память нас с тобой иногда подводит.
   Я полез в рюкзак и достал первую книгу.
   – Первое. Лет до двадцати пяти у тебя будут проблемы с девушками. Ты не знаешь, как себя с ними вести, и они тебя постоянно динамят. Это очень сильно повлияет на твою самооценку, разумеется, не в лучшую сторону. А самооценка – это основа личности. Чтобы этого не произошло, вот тебе книга. – Я протянул ему увесистый томик известного психолога, расписавшего про основы инстинктивного поведения человеческих самцов и самок, а также написавшего трактат про анатомию любви.
   – Прочитать от корки до корки. При необходимости – перечитывать до наступления полного понимания всей картины.
   «Младший я» кивнул и спрятал книгу в полиэтиленовый пакет.
   – За Светкой уже бегаешь?
   – Ну… – потупил он взор. – Как бегаю… Смотрю на неё издалека, не знаю, как подойти.
   – Забей на неё, она сумасшедшая. Лет через пятнадцать ты встретишь её, пообщаешься и поймёшь.
   Паренёк заметно просиял: один груз с наших с ним плеч свалился и улетел в пропасть, что отделяла нас с ним от состояния полного счастья и гармонии.
   – Второе. Нехватку женской ласки ты начнёшь заливать алкоголем. Да, сейчас модно бухать: непьющего порой просто не принимают в компанию. Но мода на алкоголь скоро уйдёт, а болячки останутся. Поэтому с сегодняшнего дня – ни грамма спиртного! Как бы тебе ни предлагали, как бы ни дразнили, ни называли слабаком – не пей! А лучше – смени круг общения. Есть люди, ведущие трезвый образ жизни и плюющие с высокой колокольни на весь этот алко-сброд. Кстати, половина твоих будущих собутыльников не дожила до моего времени.
   Парень нехотя кивнул. В этот момент он передумал покупать бутылку «Жигулёвского» у лоточницы на рынке, которую заприметил при входе.
   – Третье. Займись спортом. Кстати, среди спортсменов ты и найдёшь непьющих единомышленников. Ты ведь пока ещё любишь кататься на лыжах и не закинул их в дальний угол балкона?
   Он кивнул.
   – Вот и продолжай! Скоро как раз начнётся сезон. К лыжам вдобавок могу порекомендовать тренажерный зал и бассейн.
   – В тренажёрках же одна гопота! – скривился парень.
   – Что есть, то есть. Но лет через пять гопоту сменят приличные люди, нужно просто потерпеть. Кстати, там всегда полно достойных девушек, – подмигнул я. – Если у тебя будет здоровое и красивое тело, бегать за девушками не придётся: они будут бегать за тобой.
   Глаза «младшего» аж просияли!
   – Четвёртое. Самый страшный яд – тот, что ядом не считается. Сахар – это отец спирта. Ты до сих пор ешь по две тарелки макарон с кетчупом и абсолютно без мяса?
   Он недоумённо кивнул. Я достал вторую книгу по правильному питанию.
   – Тоже читать до полного понимания темы.
   Вторая книга заняла своё место в пакете парня.
   – И, наконец, самое главное, – я многозначительно ткнул пальцем в небо. – В две тысячи девятом году появится такая штука: криптовалюта биткоин. Запиши это название.
   «Младший» достал книгу по здоровому питанию (другой бумаги у него не было) и карандашом на форзаце послушно написал незнакомые ему слова.
   – Как только она появится, во-первых, изучи про неё всё. Информация будет только на английском, подучи его к тому времени. Основным способом добычи биткоина станет майнинг. Тоже запиши, потом в интернете прочитаешь, что это такое. Как разберёшься с технической стороной вопроса, начинай майнить на всём, на чём возможно. Твоя задача – добыть как можно больше биткоинов и хранить их минимум в десяти разных местах. Почему – тоже узнаешь. Храни их и ни одного не трать до 2017 года. В этом году будет пик его стоимости, а именно – шестнадцатого декабря. Запиши! В этот день его нужно снять и перевести в обычную валюту. Вот, в общем-то и всё! Если сделаешь всё, как я сказал – станешь сказочно богатым. А что делать дальше – ты уже и без моих советов догадаешься. Главное – никому не рассказывай, что у тебя есть биткоины. Особенно родителям и своим девушкам. Вообще никому! Ну что, всё понял?
   Он кивнул.
   – Ну что ж, – вздохнул я, – было приятно повидаться!
   – Не поверишь, мне тоже! – сказал «младший».
   – Тогда я полетел! – Я спешно пожал ему руку на прощание и вприпрыжку поспешил к выходу из парка, крикнув на прощание: – Не забудь: биткоин!
   Заходить на танцплощадку и прощаться со Степаном я уже не стал. Мне было не до церемоний: я спешил увидеть своё изменённое будущее. По идее, в моей памяти уже должны были появиться факты, которых раньше там не было, но пока я не ощущал каких-то изменений. Либо они должны прийти, как только я перелезу через щель в своё время, либо же эти воспоминания так органично вплелись в остальную мою биографию, что мой мозг посчитал, что они там были всегда. И всего несколько километров отделяли меня от того, чтобы выяснить это.
   Подбежав к двухэтажному зданию в промзоне, я в последний раз взглянул в это хмурое, но бесконечно любимое мной небо. Девчонка-осень в нём уже досрочно сдала дела леди-зиме и застёгивала последний чемодан, собираясь в путешествие к южным широтам. Какое путешествие ждёт меня, я не знал. Какой смысл гадать, что там, за поворотом? Ты не узнаешь, пока не заглянешь за него. Если сделал первый шаг – иди до конца! Назад плёнку уже не отмотаешь, и сказанных слов обратно в рот не засунешь.
   Я помахал рукой девчонке-осени, она помахала мне в ответ и улетела вслед за перелётными птицами навстречу новым приключениям. Я же открыл дубовую дверь и шагнул во тьму неизвестности.