Книга 5. Назад в будущее. Глава 15. Ясновельможный

Я сделал длинный крюк по лесу, изрядно при этом устав и когда впереди, сквозь деревья, стала проглядываться дорога, решил устроить себе привал. Местом привала я определил небольшой овражек, надежно укрытый кустами жимолости. Оттуда можно было наблюдать за дорогой без опасения быть замеченным самому. Наскоро перекусив, я наметил план дальнейших действий. Первым делом мне необходимо легализоваться в данной действительности. Это означало найти подходящие документы и гражданскую одежду. Но для этого следовало определиться с нынешними датой и местом пребывания. А для этого нужно выходить на контакт с местными жителями. Но делать это следовало очень осторожно. Судя по суржику того мужичка на телеге, меня закинуло куда-то на запад не то Украины, не то Белоруссии. Земли эти долгое время были то под австрийцами и поляками, и русских там не жаловали. Пришедшая туда в сентябре 1939 года Советская власть со своими коллективизацией крестьянства симпатий местных жителей к «москалям» тоже не добавила.

Так что, завидев человека в красноармейской форме, они запросто могут его прикончить или выдать немцам, которые охотно награждали таких активистов продуктами или оккупационными марками. Тут-то мне и пригодился мундир убитого жандарма. Вот только бляху я снял, а то как-то странно будет смотреться на дороге одинокий, да еще и пеший сотрудник полевой полиции. На левом рукаве мундира оставалась оранжевая нашивка – полицейский орел, обрамленный дубовыми ветками. Таким же оранжевым кантом были украшены и погоны с петлицами. Но тут уж я бессилен что-либо изменить – не перешивать же мундир в лесу. Для полицаев и прочих их приспешников сойдет, а к немцам я подходить не стану. Они меня враз раскусят и схарчат за милую душу.
 
Прихватив автомат и нацепив на пояс кобуру с «люгером», я на всякий случай положил в карман форменных брюк и гранату-«лимонку». В другой карман засунул трофейный перевязочный пакет. Ничего, карманы галифе широкие, выпячиваться не будут. На шею надел бинокль. Заглянул в документы убитого немца. Кто я сейчас? Ага, фельдфебель Ганс Шмидтке, Кузнецов, если по-русски. Хорошая фамилия мне досталась. Помимо благозвучной фамилии щедрый фельдфебель оставил мне и свой бумажник, в котором имелось изрядное количество как оккупационных, так и подлинных рейхсмарок. За это большое ему красноармейское спасибо. Местные «пейзане» безусловно оценят такую щедрость.

Оглядел в бинокль видневшеюся за полем деревеньку.  Ан, нет – село это. Вот видна церковь на пригорке. На улицах люди ходят. Вдоль дороги столбы с электрическими проводами тянутся. Вон и телефонный провод виден. А значит в селе этом не только староста, но и полицейский пост имеется. Нет, сюда я не ходок. Сначала побеседуем с кем-нибудь из местных жителей на дороге. Занимаю позицию и жду. Для меня сейчас самое первое дело – не спешить. Еда пока имеется, погоды нынче стоят теплые – что еще человеку нужно, чтобы спокойно встретить…нужного ему прохожего.

Нет, прав мудрый русский народ, придумавший пословицу: час терпеть – век жить. И часа не прошло, как из села в мою сторону заклубила пылью двуколка. В ней двое и что интересно – один из них немец. Судя по светло-красному канту на погонах, унтер-интендант. А вот «водитель кобылы» явно местный, но тоже прилично одетый субъект с шикарными закрученными вверх усами и в соломенной шляпе. Украинцы и белорусы такой головной убор называют «брыль». Едут не спеша, беседуют. Что ж, и я спешить не стану. Вышел на дорогу, когда до брички оставалось метров пять. Чем всерьез напугал ездоков.

- Хальт! – властно поднимаю руку, и возница послушно останавливает лошадь. Унтер, разглядев фельдфебеля, да еще и жандарма, слезает с двуколки и подойдя, отдал честь.

- В чем дело, господин фельдфебель? – подозрительно спросил он и тут кисть его правой руки метнулась вверх, готовясь сорвать с плеча автомат. Это он разглядел жандармский кант при отсутствии бляхи. Фриц мне наблюдательный попался, даром, что тыловик. Но поздно, точный выпад и мой нож заканчивает наш так и начавшийся толком диалог. Возница тем временем изо всех сил стеганул лошадь. Но пулю-то не обгонишь, и бородач валится на спинку своей брички, зажимая простреленное плечо и вопя во все горло. Почувствовав свободу, лошадь понесла, и мужичок кубарем слетел с двуколки. Я уж было испугался, что он свернул себе шею. Но дедок оказался крепким и только притворился мертвым. Когда я подошел к нему, он глухо застонал, но попытался здоровой рукой залезть себе за пазуху. Ну-ка, поворотись-ка, сынку. Чего там у тебя?
За пазухой бородач держал «наган». Неплохая модель, офицерский самовзвод, выпуска еще Тульского императорского оружейного завода. Хорошая машинка, очень надежная и в отличии от пистолетов почти не дающая осечек при стрельбе. Открыл барабан: все семь патронов на месте. Заглянул в ствол: чистый и оружие смазано. А мужичок-то не простой мне попался, ухаживать за оружием научен. Я даже пожалел, что выбросил свой «БраМит», но револьвер все же прибрал. Пригодится. Взбрыкнувшая лошадь тем временем успокоилась и теперь мирно жевала траву на поле. Ладно, кобылка, ешь от пуза, а я пока с твоим хозяином побеседую.

- Ну, что, шановний пане, погуторим трохи?
Ну и кто ты есть такой? Вот серая «кенкарта», значит, ты, мил человек, поляк, что, впрочем, и без того заметно по твоей очень даже неарийской физиономии. Немецкие «Распознавательные карты» были трех цветов: серые для поляков, желтые для евреев и цыган и синие для славян и грузин. В левом верхнем углу в специально отведенном для этого квадратике пропечатана немецкая буква «Р» от немецкого «Роle», то есть «поляк». То, что у мужичка имелся не какой-то там «аусвайс», а настоящая «кенкарта», то есть внутреннее удостоверение жителя Третьего Рейха, говорило о том, что мне попалась крупная рыбка. Так, ну и что там указано в графе «Профессия»? Оп-па! Так ты управляющий имением, менеджер по-нашему?

- Мович по российску?
Мужичок фыркнул, но тут же поморщился и застонал от боли.
- Перестаньте кривляться, господин большевик. Перед Вами потомственный дворянин и офицер.
- Виноват, ваше благородие! Тогда, может быть, представитесь, а то я и не знаю как к Вам обращаться.
- Моя фамилия Стахович и я управляющий имением князя Гудинова. Сразу предупреждаю: меня будут искать и в лесу Вам не отсидеться.

Угрозу его я пропустил мимо ушей, а вот фамилией князя заинтересовался. Неужели предок того самого Гудинова-«Гудвина»?
- Что-то я не слышал о таком княжеском роде. Не просветите?
- А Вы знаток российской генеалогии? Впрочем, извольте: Гудиновы – потомки старинного кавказского рода.
- Ну тогда понятно. На Кавказе издавна князем считался всякий, имевший два десятка баранов.
- Напрасно изгаляетесь. Но от меня Вам что надобно? Деньги - в бумажнике, оружием вы уже завладели. Так кончайте же поскорей.
- Зачем же спешить? А где находится это Ваше имение?

Стахович усмехнулся.
- К сожалению, не мое. А вот пограбить не удастся, имение хорошо охраняется местной полицией.
Я понятливо кивнул.
- Поставщик Рейха?
- Естественно. А кому еще прикажите продавать нашу продукцию? Не в Москву же!
- Действительно. А что за продукция?
- Обычное продовольствие: масло, сыр и прочее.
- Где же сам его светлость?
Управляющий покачал головой.
- Он постоянно проживает в Мозыре. Там у него особняк. В своем имении, оно называется Козенки, бывает наездами.
- Вы сейчас к нему?
- Да, собирался с отчетом. Да видно уже не придется.
- Ну и как: баланс сходится? Хороша прибыль?
- Она в сумке осталась, в двуколке. На всю вашу банду хватит.

- Ладно, господин Стахович, давайте поговорим серьезно. Но сначала ответьте мне: жить хотите?
- Глупый вопрос. А Вы?
- Хватит паясничать! Я предлагаю Вам жизнь за некоторые сведения. Но беседовать мы станем не здесь на дороге, а в лесу. Если согласны, я помогу Вам подняться, и мы пойдем к двуколке.
- А потом Вы меня прирежете в лесу так же, как и несчастного Фридриха?
- Во многом это будет зависеть от Вас. Если поможете мне, то останетесь в живых, обещаю. И давайте я Вас перевяжу, а не то кровью изойдете.

Стахович молча приподнялся и сел. Я перевязал его бинтом из индивидуального пакета, одним из найденных в ранце мотоциклиста. Затем помог встать.
- Идти сможете?
- Смогу, но медленно.
- Тогда стойте тут, а я сейчас бричку подгоню.
Спустя двадцать минут мы расположились на лесной полянке, и я приступил к допросу.
- Расскажите мне о Вашем хозяине все, что знаете.
- У меня хозяев нет. А Гудинов меня нанял на службу.
 — Вот что, Стахович, если хотите жить, оставьте Ваши шляхетские замашки и отвечайте на мои вопросы. Повторяю, что Вам известно о Гудинове?

- Не много. Человек он богатый. Имением владел еще его дед. Отец приумножил состояние. Помимо этого имения имел сеть магазинов в Петербурге. После большевистского переворота бежал в Германию вместе с сыном – нынешним владельцем имения – Александром Гудиновым. Тот был тогда еще ребенком. Отец остался в Германии, а сын вернулся и вступил в права владения отцовским наследством. Не пойму только, зачем это все Вам?
- Сейчас поймете. А что, эти Гудиновы и впрямь были богатыми людьми? Я имею в виду не по местным меркам.
- Да, насколько я знаю, у них были счета в крупнейших банках как Вены, так и Санкт-Перербурга.
- Ну после 1917 года Гудиновы их вероятно лишились.
- Об этом мне ничего не известно.

Пленник замолчал, облизывая высохшие губы. Я подал ему фляжку.
- Промочите горло. И подведем итоги. Вы, Стахович, не пожелали сообщить мне ничего интересного, а посему продолжать наш разговор и, следовательно, Ваше дальнейшее существование я не вижу смысла. Прощайте.
Я демонстративно извлек штык-нож, будто готовясь заколоть управляющего. Тот захлебнулся водой, чуть не уронив фляжку.
- Постойте, Вы же обещали мне жизнь!
- Обещал, но за ценные сведения, а не за газетный заголовок о семье какого-то бывшего помещика.
- Постойте! Если я сообщу Вам о кладе, Вы сохраните мне жизнь?
- О каком еще кладе? Если Вы, Стахович, намерены рассказывать мне басни…

Поляк энергично помотал головой. С него разом слетела вся спесь. Он весь обмяк и заговорил быстро, захлебываясь словами:
- Нет-нет. Я сообщу Вам о бриллиантах Гудиновых. Там целое состояние и не одно!
- Слушаю.
- Накануне переворота дед и отец Гудинова активно скупали драгоценные камни.
- Вам об этом рассказал сам Гудинов?
- Естественно нет. Скажем так: я навел некоторые справки.

Ах, ты потомственный прохвост! Вот почему он нанялся к помещику. Поляк же тем временем продолжал:
- Гудиновы тратили на камни почти все доходы. Когда в 1918 году Габсбурги лишились трона, отцу нынешнего моего патрона - Александра Гудинова - пришлось срочно бежать – толпа крестьян готовилась его линчевать. Поэтому он не успел захватить свои драгоценности, которые и остались в имении.
- А почему Вы уверены, что они не достались тем самым крестьянам?
- Потому, что спустя короткое время после бегства Гудинова в имение нагрянул отряд жандармов – местная власть все еще продолжала действовать, хотя и не в прежнем объеме. Крестьян разогнали. А вскоре сюда пришли поляки.
- Может быть этим кладом поживились Ваши пилсудчики?

Поляк поморщился, но продолжал с прежней настойчивостью.
- Да нет же, говорю Вам - бриллианты на месте.
- Откуда Вам это известно? Ну же, Стахович, не тяните вола…
Управляющий тяжело вздохнул и нехотя выдавил из себя:
- По моим наблюдениям Александр Георгиевич постоянно искал что-то в подвале своего дома.
- Нашел?
- Вероятно да, потому что затем поиски прекратились.
- И где же теперь эти камушки? Ваш милейший хозяин их наверняка перепрятал, и далеко не факт, что снова в имении.

Но управляющий нерушимо стоял на своем:
- Говорю Вам: камни в доме. Я видел их своими глазами.
- Так что же Вы ходите вокруг да около! Вы знаете где клад?
- Я лишь видел большую шкатулку черного дерева в руках у хозяина. Он вышел из комнаты и когда вернулся, этой шкатулки в его руках уже не было.
- А может в шкатулке той вовсе не бриллианты?

Поляк саркастически усмехнулся.
- Вы полагаете, что я идиот? Я многократно бывал в кабинете Гудинова и хорошо знаю всю обстановку. Эту шкатулку я никогда прежде не видел.
- Ну предположим. И как Вы намерены ее найти?
Поляк замялся и ответил с заметным смущением в голосе.
- Я полагаю, что Вы мне поможете. В конце концов, это и в Ваших собственных интересах.
- А вот отсюда, давайте-ка подробней. Вы считаете меня домушником и по совместительству палачом?
При этих словах Стахович поморщился словно лимон съел.
- Оставьте дешевую патетику! Вы такой же красноармеец как я «сталинский сокол». Сейчас лето сорок второго, а не сорок первого года. И никакие окруженцы по нашим лесам давно не бегают. Переловили их местные крестьяне еще в прошлом году и здесь же в лесу прикопали. А Вы тут появились весь такой красивый: лицо чисто выбрито, в свеженькой гимнастерке, да в сапожках яловых.
- Надеюсь Вам в детстве мама говорила про гигиену?
- Да будет Вам, господин лже-большевик! Я, к Вашему сведению, воевал и знаю, как нелегко даже выстрелить в живого человека. А Вы унтера ножом как кабанчика пырнули. Впрочем, меня не интересует Ваше прошлое. Хотите, будем действовать вместе, а коли нет – кончайте меня и дело с концом!

- Хорошо, я вас услышал. А теперь попрошу о «моем собственном интересе».
- Треть найденного. Это огромные ценности, уверяю Вас.
- Мне больше нравится слово «половина». Оно звучит как-то справедливее.
- Выдаете себя за красноармейца, а торгуетесь как заправский купчина. Ладно, договорились.
- Когда приступим?
- Мне нужно отвезти в город деньги. Гудинов в таких делах строг и, если я не появлюсь у него сегодня, он обязательно поднимет шум. А назавтра он на охоту собирался с немецкими друзьями. После этого они пьянствовать сядут. Полицейских тоже угостят. Как уснут, можно их всех кончить. А Гудинова перед тем допросить с пристрастием и выведать, где он прячет камни.

- Добрый Вы человек, Стахович! И за что Вы своего хозяина так не любите? Платил мало?
Поляк зловеще усмехнулся и в его глазах мелькнула неприкрытая ненависть.
- Не Вам меня судить, господин «Не знаю Кто»! А платил Гудинов мне всегда прилично. Платил и унижал. Я у этого нувориша мальчиком на побегушках год прожил. Это я, Владимир Стахович, потомок старинного рода мазовецких магнатов кланялся этой кавказской обезьяне, которая еще и насмехалась над моим дворянским происхождением. За год он даже имени моего не запомнил. Называл либо по фамилии, либо просто «пшеком». Так что теперь, я лишь возвращаю свое.

Ну и пан Стахович, ну и сукин кот! Хочет с моей помощью разговорить хозяина, чтобы потом избавиться от нас обоих. Например, застрелить меня, а немцам объявить, что на хозяина напал грабитель и он был вынужден применить оружие. Камни он надежно перепрячет, а когда все уляжется – ищи ветра в поле.  Впрочем, а что я ожидал от этого «ясновельможного»? Надо сделать вид, что я согласился. А там - переиграть этого хитреца.

- Что ж, господин управляющий, езжайте в город и отвезите Гудинову его деньги. Заодно прихватите с собой Вашего друга Фридриха. А то на такой жаре он уже начинает подванивать. Патрону своему расскажите душещипательную историю о том, как на вас напали из леса бандиты. Немца убили, а Вас спас случайный прохожий – Николай Иванович Воропаев. Кстати, это мое имя. А Вас как величать? А то звать по фамилии такого обидчивого магната, как выясняется, совсем не безопасно.
- Владимир Казимирович. И не беспокойтесь: наше знакомство долго не продлится. Найдем камни и разбежимся.

- Будем считать, что познакомились. Обмениваться визитками, пожалуй, не станем, как и пить на брудершафт. Скажите Гудинову, что Вы хотите взять меня в помощники. Мол, опытный сыродел и тому подобное. Не мне Вас учить. Думаю, он Вам не откажет в таком милом пустяке. На обратном пути загляните на рынок и купите мне что-нибудь партикулярное. Не в этой же форме мне пугать Ваших полицаев. И было бы совсем хорошо, если бы Вы смогли выправить мне местный «аусвайс». Думаю, в управе у Вас имеются знакомые, которые очень любят настоящие немецкие деньги.
С этими словами я протянул поляку стопку рейхсмарок, найденных в портмоне унтера. Тот взял деньги и тщательно их пересчитал.
- Здесь мало, на взятку не хватит.
- Не жадничайте, Стахович. Добавите из своих. Мы ведь теперь компаньоны. Значит и расходы несем поровну.

- А если немцы захотят учинить в лесу облаву? Как-никак Вы убили их унтера.
- Между «захотели» и «сделали» всегда лежит пропасть времени. Сколько времени Вам потребуется, чтобы обернуться назад?
- Часов пять, не меньше.
- Думаю, что за это время немцы никак не успеют организовать облаву. Прочесать такой лес – полк нужен. А его у коменданта маленького городка под руками точно не найдется. Но на всякий случай надбавим к расчетному времени еще несколько часов на непредвиденные задержки. Итак, если к шести часам вечера Вы не появитесь на дороге, где мы так неожиданно встретились, наша договоренность отменяется. И тогда каждый действует по своему усмотрению. Коли я Вам нужен, постарайтесь успеть вовремя. И вот еще что: очень не советую Вам сдать меня немцам. Меня они не поймают, а вот к Вам у них появится масса вопросов. И тогда даже Ваш кисломолочный князь не спасет Вас от виселицы. Надеюсь, Вы это понимаете.

- Не глупее Вас. Постараюсь сделать все, что в моих силах.
- Ну и чудесно. Обниматься на прощание не станем: долгие проводы – лишние слезы. Вперед, ваше благородие! И больше артистизма – ваше ранение и жалостливый рассказ должны растрогать даже местное гестапо. И возьмите Ваш револьвер. Надеюсь, Вы не станете устраивать со мной соревнований в стрельбе. А вот я немного постреляю.
С этими словами я дважды выстрелил из нагана в землю.
 - Так будет достоверней. Скажете, что героически отстреливались от банды лесных разбойников.

Управляющий молча спрятал здоровой рукой наган за пазуху. Левую раненую руку совместными усилиями мы поместили на перевязь. Вид у бывшего потомственного дворянина был довольно комичным: сморщенная от боли усатая физиономия, прикрытая широкополой соломенной шляпой, да перевязанная рука. Чучело, да и только!
- Одной рукой управитесь с лошадью?
- Не впервой.
- Ну что же, пан Стахович, как говорится в лучших домах Варшавы и Жмеринки, «уданэй подруже»! Надеюсь, Вы хорошо запомнили мои слова.
Окинув меня испепеляющим взглядом, Стахович сплюнул в придорожную пыль и кряхтя поплелся к двуколке.
;