Я спросил сегодня у менялы. Часть 11-я. Хлебников

Я спросил сегодня у менялы. Аналитико-интуитивное расследование (АИР).
Часть 11-я. Хлебников


На фото поэты: Сергей Есенин и Велимир Хлебников. Харьков 1920 год.




   Когда поехал в Персию другой русский поэт Хлебников, знакомец Есенина? А он поехал.  Из Баку?

Далее ответ. http://wiki-org.ru/wiki/Хлебников Велимир

  Осенью 1920 года Хлебников оказался в Баку, где по инициативе Коминтерна проходил Первый съезд народов Востока (Азия всегда интересовала поэта).
 
  (Я: И Есенин был в Баку в это же время! Они встречались до этого ещё в Харькове в том же, 1920-м, году, познакомились, начали сотрудничать, так что, с практически полной уверенностью, можно сказать, что общались и в Баку. Что их потянуло вдруг в Баку? Или кто? Неужели съезд народов Востока? Кто-то кому-то из двоих подсказал, что надо ехать в Баку? Не исключено, что поехали они вместе, в вагоне инспектора НКПС, но документов нет об этом.)

  После него (съезда) поэт решил не возвращаться в Харьков, а пробраться ещё дальше на восток, в Персию. Вскоре его замысел был осуществлён, но до этого Хлебников успел съездить в Ростов-на-Дону, где местная театральная студия осуществила постановку его пьесы «Ошибка смерти» (где роль одного из гостей Смерти сыграл Евгений Шварц, в будущем — знаменитый драматург), Армавир, а также в Дагестан, а после этого ещё несколько месяцев провести в Баку.

  (Я: Справка. Единственная прижизненная постановка "Ошибки Смерти" состоялась в Ростове-на-Дону в авг.— сент. 1920 г. при участии самого автора.

  Если Велимир «до этого», до Персии, «успел съездить в Ростов», то это случилось после Первого съезда народов Востока и, кроме того, в сентябре, и не в начале месяца, так как съезд закончился 8 сентября 1920 года. В это время Есенин возвращался из Баку в Москву с «красноармейским эшелоном» и почему-то оказался согласно Хронологии сначала не прямо в Москве, а опять-таки (!) в Ростове.
Хронология: 1920, сентябрь, после 15 (?). Возвращается из Тифлиса в Ростов-на-Дону через Баку.

   Я: Не вместе ли они, Есенин и Хлебников, оказались в красноармейском поезде и не вместе ли решили сразу не возвращаться в Москву, так как вышел скандал с Зиновьевым? Ну, Есенину, наверное, кто-то, спустя несколько дней пребывания в Ростове, сообщил, дал добро на возвращение. Блюмкин?

  Мы ненадолго «забыли» про есенинского друга Якова Блюмкина. А ведь Блюмкин должен (обязан) был всё равно продолжать сопровождение Зиновьева и других почётных гостей съезда в спецпоезде до Москвы и после скандала с Есениным! Или нет?! Скорее всего, что да.

  Есенин согласно Хронологии появился в Москве после 24 сентября 1920 года, а у Радека, спутника Зиновьева по поездке,  была речь на IX конференции РКП(б) — всероссийской конференции РКП(б), проходившей с 22 по 25 сентября 1920 года в Москве. То есть, спецпоезд должен был оказаться в Москве к 22 сентября (см. у меня также 6-ю часть).

  22 сентября. Так что Блюмкин мог 22 сентября или чуть раньше сообщить что-то Есенину в Ростов после прибытия спецпоезда с Зиновьевым и Радеком в столицу, после чего ожидавший Есенин и выехал в Москву. Как раз расстояние от Ростова до Москвы позволяет спокойно добраться к 24 сентября.
Хронология: 1920, сентябрь, до 24. Есенин возвращается в Москву.)

Далее Википедия.
Велимир Хлебников (в прижизненных изданиях также Велемір, Велемир, настоящее имя Виктор Владимирович Хлебников; (28 октября [9 ноября] 1885 — 28 июня 1922) — русский поэт и прозаик, один из крупнейших деятелей русского авангарда. Входил в число основоположников русского футуризма; реформатор поэтического языка, экспериментатор в области словотворчества и зауми, «председатель земного шара». Высшую оценку Хлебникову дал знавший его лично Роман Якобсон: «Был он, коротко говоря, наибольшим мировым поэтом нынешнего <двадцатого> века…».

…Виктор Владимирович Хлебников родился 28 октября (9 ноября) 1885 года в главной ставке Малодербетовского улуса Астраханской губернии (ныне село Малые Дербеты, Калмыкия). Отец — Владимир Алексеевич Хлебников — естественник-орнитолог, мать — Екатерина Николаевна Хлебникова (урождённая Вербицкая), историк по образованию. Виктор был третьим ребёнком в семье (позже у его родителей родилось ещё двое детей, одна из которых — художница Вера Хлебникова).

  О месте своего рождения Хлебников писал: «Родился… в стане монгольских исповедующих Будду кочевников… в степи — высохшем дне исчезающего Каспийского моря». По отцовской линии поэт происходил из старинного купеческого рода — его прадед Иван Матвеевич Хлебников был купцом первой гильдии и потомственным почётным гражданином Астрахани…

…Конец лета и осень 1919 года Хлебников провёл в психиатрической лечебнице, известной в Харькове как Сабурова дача. Там поэт спасался от призыва в деникинскую армию, которая 25 июня заняла город. Этот период стал чрезвычайно плодотворным для Хлебникова: он написал большое количество небольших стихотворений, поэмы «Лесная тоска», «Поэт» и др. После того, как поэту был поставлен диагноз, позволявший избежать призыва, Хлебников остался в Харькове…

  Весной 1920 года в Харькове оказались поэты-имажинисты Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф, с которыми Хлебников БЫСТРО СВЁЛ ЗНАКОМСТВО. По инициативе Есенина в Городском харьковском театре была проведена публичная церемония «коронования» Хлебникова как Председателя Земного шара. В церемонии участвовали С. Есенин, А. Мариенгоф и Б. Глубоковский. Вскоре он опубликовал три стихотворения в сборнике имажинистов «Харчевня зорь», вышедшем в Харькове. Через год Есенин издал в Москве отдельным изданием поэму Хлебникова «Ночь в окопе», крупное поэтическое произведение на тему Гражданской войны.


(Я: Теперь о Персии и Хлебникове после Ростова, Армавира и Дагестана.) Далее продолжение Википедии о Хлебникове:

  В начале 1921 года советская Россия, поддерживавшая повстанцев, сформировала в Баку Персидскую красную армию (Персармию), которая была направлена в Персию. Хлебников был приписан к армии в качестве лектора и 13 апреля 1921 года отправился в Энзели.

(Я: Примерно в это время (только 16 апреля, совпадает почти до дня с Хлебниковым!) Есенин выехал в вагоне инспектора НКПС в сторону Туркестана, но  задержался в Самаре. Поджидая Блюмкина? См. у меня 8-ю часть. Почему же они не поехали опять в Баку-Тифлис, как в 1920-м? Сложно было на бакинскую дорогу «завернуть» из Самары, где они две недели ждали Блюмкина? Почему они не захотели попасть в Персию из Закавказья? – Напрашивается ответ: это было не в интересах Блюмкина, он хотел попасть в Персию по-тихому, без свидетелей. Ну, разве что, Есенин.)

 Там Хлебников провёл вместе с художником Мечеславом Доброковским некоторое время и свёл знакомство с несколькими дервишами, а также сам стал известен среди местных жителей как «русский дервиш». Из Энзели Персармия переместилась в Решт, а оттуда (в начале июля) — в Шахсевар, по направлению к Тегерану. Там Хлебников устроился на службу к местному хану в качестве воспитателя его детей. Поработать там ему довелось лишь месяц — из-за измены одного из главнокомандующих революционных войск наступление на Тегеран было приостановлено, а Хлебников в августе 1921 года вернулся в Россию.

(Я: По датам во многом совпадает с есенинскими перемещениями в сторону Туркестана в 1921 году. Многое сходно и в 1920 году, когда проходил Первый съезд народов Востока. Вот только Персия…)

Путешествие в Иран стало очень плодотворным для Хлебникова. В этот период он создал большой цикл стихотворений…

Велимир Хлебников. Ночь в Персии.

Морской берег.
Небо. Звезды. Я спокоен. Я лежу.
А подушка не камень, не перья —
Дырявый сапог моряка.
В них Самородов в красные дни
На море поднял восстанье
И белых суда увел в Красноводск,
В красные воды.
Темнеет. Темно.
«Товарищ, иди, помогай!» —
Иранец зовет, черный, чугунный,
Подымая хворост с земли.
Я ремень затянул
И помог взвалить.
«Саул!» («Спасибо» по-русски.)
Исчез в темноте.
Я же шептал в темноте
Имя Мехди.
Мехди?
Жук, летевший прямо с черного
Шумного моря,
Держа путь на меня,
Сделал два круга над головой,
И, крылья сложив, опустился на волосы.
Тихо молчал и после
Вдруг заскрипел,
Внятно сказал знакомое слово
На языке, понятном обоим.
Он твердо и ласково сказал свое слово.
Довольно! Мы поняли друг друга!
Темный договор ночи
Подписан скрипом жука.
Крылья подняв, как паруса.
Жук улетел.
Море стерло и скрип и поцелуй на песке.
Это было!
Это верно до точки! Хлеб
1921 г.

  (Я: Неужели у Хлебникова было больше желания или возможностей оказаться в Персии? Из спокойного текста Википедии следует, что он довольно легко там оказался. Почему же с Есениным такая пробуксовка? Или только кажется? Справедливости ради, надо сказать, что Хлебникову удалось попасть из Баку в Персию в 1921 году не одному, а в составе красноармейских отрядов, то есть, когда в Персии  была надежда на социалистическую революцию.

  У Есенина тоже  наиболее вероятным для попадания в Персию мне пока представляется 1921 год. - Вот в Автобиографии начала 1922 года Есенин впервые указывает на то, что он был в Персии. То есть, скорее всего, именно в прошедшем 21-м году. Со стороны Туркестана. И в компании с Блюмкиным, в то время курсантом Академии Генштаба РККА.
  Потом, в 1922 году, Хлебников умер, Есенин уехал с Дункан в Европу и Америку, вернулся в августе 1923-го, и мы можем рассматривать возможности его попадания в Персию опять, только в 1924-25 годах в новых политических условиях.)


Далее следует П.И. Тартаковский
https://ka2.ru/nauka/tar_1917_4.html

Поэзия Хлебникова и Восток.
1917–1922 годы.

Глава II
“Иранский цикл”

 Русские поэты всегда стремились в Персию — далекую и загадочную. Вряд ли стоит приводить здесь многочисленные цитаты из их писем, дневников, мемуаров — это общеизвестно. Имена Пушкина, Жуковского, Веневитинова, Кюхельбекера, Лермонтова, Полежаева, Фета, Бунина, Есенина, упомянутые в этой связи и отнюдь не исчерпывающие списка жаждавших увидеть своими глазами и воссоздать в русском языке таинственную и прекрасную „родину Фирдуси“ землю, вскормившую бессмертный дар Хафиза и Хайяма, — эти великие имена говорят сами за себя. Лишь одному Грибоедову — автору не только “русского” «Горя от ума», но и “восточного” шедевра «Кальянчи» — удалось свершить задуманное, хотя его мечта о Персии и обернулась самой страшной трагедией….

… Из всех русских поэтов, рвавшихся в страну Саади и Фирдоуси, только Хлебников через сто лет после Грибоедова сумел неожиданно и сравнительно легко, благодаря особым обстоятельствам, осуществить давно лелеемую мечту: Ноги, усталые в Харькове, // Покрытые ранами в Баку, // Высмеянные уличными детьми и девицами, // Вымыть в зелёных водах Ирана.

 Эти строки написаны в апреле 1921 г. уже в Иране, когда Хлебников, сотрудник Политуправления Реввоенсовета 11-й армии, вместе с воинскими частями и моряками Каспийской флотилии под командованием Ф.Ф. Раскольникова, брошенными на помощь революционным формированиям иранских кардашей, поднявших красное знамя свободы, появился на древней земле Заратуштры и Маздака, Рудаки и Хафиза, Мирзы-Баба и Гурриэт эль-Айн…

  …пока же воспроизведем запись участника событий Р.П. Абиха, чтобы уловить “сюжет” иранской эпопеи в той ее части, которая касается судьбы Хлебникова:

     «Хлебников ‹...› совместно с группой революционных войск во главе с Эхсанулла Ханом (глава революционного движения в Гиляне) отправился в поход на Тегеран, через провинцию Мазендеран. Сюда (в сел‹ение› Шахсевар) Хлебников прибыл в начале июля и поселился вместе с художником Доброковским М.В.

      Хлебников бродил по берегу и купался. Писал на клочках бумаги стихи. Делал сложные математические вычисления для Досок Судьбы ‹...›

     События развернулись так, что главком (Саад-Эд-Доулэ) революционных войск, шедших на Тегеран, изменил. Наряду с изменой на фронте Саад-Эд-Доулэ в тылу разоружил работников штаба и его охрану.
     Утром 25 июля сторонники Саада-Эд-Доулэ напали на помещение, где находилась охрана и жил Хлебников с Доброковским.
     К вечеру того же дня часть штаба, не перешедшая на сторону шаха, с Хлебниковым, Доброковским и др., двинулась к Рудессеру.

     Первый день отступления до первой ночевки Хлебников шел в ногу с другими, но наутро стал отставать, зная, что его могут настигнуть шахские казаки, которых ждали отступающие. Несколько предупреждений не убедили его идти с отрядом, и, наконец, В.В. пошел в сторону от берега моря (по которому отступали) вглубь, мотивируя тем, что „в ту сторону полетела интересная ворона, с белым крылом“. Так В.В. и отстал от отряда. Только через день, когда отряд отдохнул в Рудессере и уже погрузился на киржимы (плоскодонные лодки) для отплытия в Энзели, в песчаных далях берега замаячила высокая фигура Хлебникова.
     Киржимы не отплыли... На следующее утро захваченный отступавшими пароход «Опыт» принял на борт отряд, вместе с ним Хлебникова, и доставил всех в Энзели».

 Столь пространная выписка сделана не только для того, чтобы прояснить обстановку, в которой пребывал Хлебников в Иране, но и для постижения внутреннего мира поэта в этой необычной обстановке. Здесь можно, конечно, отметить привычную для Хлебникова отрешенность от мира сего; однако она не помешала ему ввязаться в столь бесславное предприятие, окончившееся, как мы видели, полным поражением. Очевидно, необходимы некоторые объяснения.

Во-первых, само участие Хлебникова в “иранском походе” было весьма условным. Р. Абих отмечал: „Обязанностей у Хлебникова не было никаких. Поэтому он хотя и числился на службе, но располагал временем и собой в полной мере“. Выше было рассказано, что он купался, писал стихи и делал вычисления для Досок Судьбы.
Во-вторых, и это более важно, Хлебников не воспринимал иранскую эпопею ни как победу, ни как поражение. Для него это было не вторжение в иное государство и даже не братская помощь поднявшим восстание кардашам (я: гардаш тюрк. – брат), а прежде всего виток мирового исторического процесса, предсказанного им и воспринимаемого как закономерность судьбы, т.е. истории.
 
Конец  Тартаковского.


(Я: Почему же другой русский талантливый поэт Велимир Хлебников, без денег, почти без одежды, без высоких, как я думаю, покровителей взял да и оказался в Персии? Просто захотел. Взял и оказался. В 1921 году. И об этом известно. Есть воспоминания. Никому до Хлебникова не было особого дела? Почему же так всё неизвестно, неясно с Есениным? Много дел было до Есенина? Особенно не в 21-м году, а чуть позже, когда пошла в полную силу борьба за власть в СССР. С 1923 года. И каждый штык был нужен уже на гражданском фронте. «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо», - написал Владимир Маяковский. Когда б вы думали? – В 1925-м (стихотворение «Домой!). Вот последние строки из него:

Я хочу,
чтоб к штыку
приравняли перо.
С чугуном чтоб
и с выделкой стали
о работе стихов,
от Политбюро,
чтобы делал
доклады Сталин.
«Так, мол,
и так…
И до самых верхов
прошли
из рабочих нор мы:
в Союзе
Республик
пониманье стихов
выше
довоенной нормы…

Я: К 1925 году уже сильно начало проясняться с товарищем Сталиным и другими. К концу года.)


И, напоследок, в этой части приведу превосходный «восточный» кусочек из рассказа Хлебникова «Есир» (1918-1919):

      … Старый калмык пил бозо — черную водку калмыков ‹...›
      Коку, его дочь подошла к нему. Ее косы, задернутые в шелковые чехлы, падали ей на грудь.
      Вот она повернула голову, и вся миловидность Китая сказалась на темном лице; сквозь черный загар выступила степная алая кровь, живые глаза сверкали, как два черных месяца, умом и радостью. Малиновая, шитая золотом шапочка была у ней на голове.
      Она помнила, что девушка должна быть чистой, как рыбья чешуя, и тихой, как степной дым, и бесшумно села на землю в своих черных шароварах.
      И снова лицо ее, как пламенеющий уголь, склонилось над землей …

Конец 11-й части.