Урок доброты гл. 16 Первое испытание

Глава 16. Первое испытание

Простившись с маленькой Опанькой, ребята снова протиснулись в узкую маленькую дверь и помчались вверх по винтовой лестнице. Подниматься оказалось легче уже потому, что тоннель ничуть не изменился с тех пор, когда они утром пробирались по нему неведомо куда. Даже в узких местах на четвереньках под шутки неутомимого Коли Спицына двигались споро и весело.
Когда они вернулись в первый тронный зал, всем показалось, что им приснился странный, но довольно сытный сон. Сейчас они выберутся через вентиляционное отверстие наружу, а там мамы-папы-бабушки-дедушки, в истерику заплаканные, за всё их простят (даже за съеденные чужие перекусы) и на радостях пообещают что-нибудь очень хорошее.
Однако зал, в котором они очутились, был другим. Хотя всё в геометрическом смысле было таким же, как и прежде. Но то ли дух в нём был настолько другим, то ли освещение, только Баф категорически не желал слезать со Златкиных рук.
– Это ему запах другого времени не в нюх, – предположил внимательный к деталям Женька Замятин.
И в самом деле, всё в этом зале было как наизнанку. Казалось, что из окон пробивается скорее тьма, чем свет. Однако непонятным образом в зале было сумрачно, но, всё же, не полная темень. Наверное, это пол и стены немного светились. Мягко флуоресцировали от спрессованного времени.
Ребята настороженно сгрудились в центре зала неподалеку от тронного постамента. Только Женя Замятин с камуфляжным полупустым рюкзаком на спине бесстрашно обошёл помещение по периметру. Поискал на всякий случай вентиляционную дыру над пыльными гобеленами и под ними, но не обнаружил ничего подходящего. Баф на руках Златы Журавлёвой внимательно наблюдал за ним.
Потом Женька решил заново осмотреть двери по краям длинных стен. Тут Баф тревожно замурчал. Все приняли это за недобрый знак.
– Осторожно! – крикнула Лариса Степанова. – Кот явно о чём-то тебя предупреждает.
Женька обернулся к Бафу и с нервным напряжением попросил:
– Ты, братан, или изложи суть без рулад и вывертов, вразумительно и последовательно, или не накручивай мне нервы.
Коля Спицын хохотнул и продекламировал:
– Вот они, вот они на шпинделе намотаны.
Но Баф Женькины нервы пожалеть не захотел и на Колину поэзию хвостом махнул. Каждый раз, когда Женька подходил к очередной двери, он тревожно мявкал и чуть ли не рычал. Однако каждая из дверей на Женькин взгляд была и неприступна, и бесполезна, и совершенно безвредна. Так что кошачий вой действительно выпиливал разведчику нервную систему из равновесия.
– Помолчи, братан, – снова попросил он Бафа. – Просто захлопни пасть. Что тебе мешает понять это? Лишние хромосомы?
Игорь Кольцов объяснил, что всё наоборот:
– У Бафа общее количество хромосом – тридцать восемь, а у тебя – сорок шесть.
Но Злата не согласилась с этими научными сведениями:
– Может у всех кошачьих и по тридцать восемь, а у нашего Бафика их намного больше.
Игорь хотел возразить, но увидев, как Баф кивнул Злате в знак согласия, передумал спорить. Он с Колей хотел присоединиться к Женькиным исследованиям нового пространства, но Лариса Степанова попросила не бросать беззащитных девчонок с котиком и дальше чем на два шага не отходить.
Так получалось, что Женькино обследование тронного зала никаких положительных результатов не дало. Надежда на быстрое спасение таяла на глазах. Осталась самая маленькая и, очевидно, самая бесполезная дверь в стене напротив окон. Женька подошёл к двери и хотел легонько толкнуть её на всякий случай, но Баф на руках Златы прямо-таки взревел, аки лев рыкающий.
Тут у разведчика нервы окончательно сдали и с криком «Вот теперь умри всё живое!» он от души пнул её. Дверь неожиданно широко распахнулась. За ней оказался тёмный проход. Женька даже слегка отпрянул. Вгляделся в темноту, ничего толком не увидел и обернулся к одноклассникам:
– Бог за нас! – широко перекрестился Женька и добавил: – Ныне и присно, и во веки веков.
– Ура! – обрадовались ребята и побежали к двери, которая, как им тогда казалось, выведет их наружу, в дикий ночной лес, наполненный не жуткими тайнами, разбойниками и хищниками, а встревоженными за них взрослыми.
Цепочкой друг за другом они вошли в довольно большой проход. Во всяком случае, ни наклоняться, ни, тем более, вставать на карачки не пришлось. И на том спасибо. С котом на руках Злате было неудобно подсвечивать дорогу, и она отдала свой фонарик Коле Спицыну.
Пользы от маленького фонарика было немного. Его света едва хватало на несколько метров Неизвестности. А дальше он безмолвно умолял его не беспокоить. Фонарик Игоря Кольцова и вовсе выбивался из последних сил. Потому работали они по очереди: то Игорь идёт впереди, то Коля Спицын.
Поворот, ещё поворот, потом ещё... Шум от торопливых шагов, отражаясь от стен, как от каменных зеркал, наполнил тёмный ломаный лабиринт зловещим гулом. Кот на Златкиных руках крутил головой во все стороны, но голоса не подавал. Будто и правда наконец захлопнул пасть от обиды.
На очередном повороте оказалась развилка. Ребята остановились, прикидывая, по какому из двух проходов идти.
– Мальчики налево, девочки направо, и не далеко, – передразнил Марину Андреевну Коля Спицын.
Он направил луч Златкиного фонаря по центру левого прохода, и свет словно оборвался через несколько метров.
– Кажется, налево глухая зона, – сказал он, напряжённо всматриваясь в темноту.
Но Баф задёргался и как бы потянул хозяйку именно влево.
Женька Замятин пожал плечами и с назиданием сказал коту:
– Чёта мне сдаётся, что ты, марон, плохо разбираешься в крысах.
Баф в ответ, разумеется, грубо отмявкнул, и Женька перевёл это для себя как «Если и дальше будешь тупить и барагозить, лишу доверия до скончания времён».
Женька смутился от такой жестокой угрозы и посмотрел на дело с другой стороны:
– Там, конечно, может быть тупик, но это же совершенно бессмысленно. Зачем тут архитектурный аппендикс? Скорее всего, там дверь на свободу! – предположил он. – Надо бы проверить, чтобы не возвращаться.
Переглянувшись, ребята сочли Женькины доводы разумными. И действительно, через несколько метров увидели перед собой большую железную дверь. Они тихо подошли к ней и внимательно осмотрели. Дверь была совершенно гладкая. Без замочных деталей и приспособлений. Запертая толстым металлическим прутом, вставленным в каменные пазы. Игорь с Колей вынули тяжёлый металлический прут, поставили его в угол. Женька Замятин, уцепившись за немного выступающий край, осторожно потянул дверь на себя. Она почти бесшумно открылась. Видимо, кто-то не ленился смазывать петли маслом.
Злата Журавлёва гладила Бафа по спине, стараясь почувствовать его настроение, но кот притих и только крутил головой, впиваясь горящими жёлто-коричневыми глазами в каждую новую деталь. Ребята, затаив дыхание, застыли на пороге. Игорь Кольцов медленно провёл лучом фонарика по каменным стенам, мазнул по тёмным каменным плитам на полу и вдруг луч наткнулся на стоящий в центре комнаты стол. На столе что-то было. Что-то, по очертаниям напоминающее человеческое тело.

Борясь с новой волной ужаса, ребята медленно, плечо к плечу, двинулись вперёд. Все надеялись, что это какие-то предметы, случайно сложенные так неудачно. Как лицо сфинкса на поверхности Марса. На всякий случай одноклассники перестроились: мальчишки впереди, девочки за их спинами. Так они подошли к столу и снова замерли. Два фонарика – Златкин и Игоря Кольцова, – нервно бегали по старой тряпке, укрывавшей что-то жуткое.
– Пора расчехлять кувалду, – прошептал Коля Спицын, предположив, что под тряпкой окажутся или строительные инструменты, или древнее оружие, или, на крайний случай, пыточный инвентарь.
Женька Замятин согласно кивнул и резко откинул тёмную ветхую ткань. Девчонки хором тихо охнули. Мальчишки оцепенели и впились взглядом в жуткую находку. На столе лежал человек преклонных лет. Почти лысый мужчина с остатками седых волос около ушей. Высокий лоб и крупный нос намекали на породистость мертвеца при жизни. Он был укутан в старый, когда-то синий плащ с меховым подкладом. Оголённая рука поверх плаща в свете фонарика казалась бескровной. Ногти на ней выглядели, скорее, как когти.
Конечно, он был мёртвым. В другой обстановке Злата с Ларисой при виде покойника вскрикнули бы от ужаса, но за последнее время на них столько всего навалилось, что даже мурашки по спине больше не бегали – они давно сдохли от утомительного марафона.
Женька Замятин по древнему обычаю снял кепку, склонил голову. Игорь с Колей поступили так же. Через минуту Женька надел головной убор и проворчал последнее слово для усопшего:
– Что ж тут поделаешь – каждая овечка будет за свой хвостик повешена. В своё время, разумеется.
Баф задумчиво и протяжно подмявкнул, что в переводе с кошачьего означало: «Господь, похоже, его обидел. И правильно сделал. Не хотел негодяй по-честному всё уладить, получил по справедливости». Но ребята его не поняли и правильных вопросов Бафу не задали. Чем и обрекли себя на дальнейшие страдания.
Хуже того, Коля Спицын, не проявив должного почтения к трупу, не постеснялся схохмить:
– А я, дурак, упырей в зале меж потолочных стропил высматривал. А они вот где завалялись.
Однако никто даже не улыбнулся. Каждый оценивал печальную обстановку по-своему.
– Странно, – сказал Игорь Кольцов. – Очень странно всё это.
– Что именно? – спросила Злата Журавлёва, прижимая к себе скукожившегося Бафа.
– Странно, что нет запаха тления. Он или святой, или в коме. Или в летаргическом сне, который, бывает, длится годами. Но тогда кто-то должен его время от времени подкармливать.
Женька Замятин перевесил полегчавший рюкзак на другое плечо и чуть наклонился над мужчиной. Хотел услышать если не храп, то хотя бы слабое дыхание.
– Может, палочкой в него потыкать, – предложил Коля Спицын и завертел головой в поисках чего-нибудь подходящего.
Самый правильный вопрос задала ответственная староста:
– А как он вообще сюда попал? – прошептала Лариса Степанова. – Дверь то была заперта снаружи...
– Вот именно, – кивнул Игорь Кольцов. – Кто-то его здесь запер и приходит кормить в положенное время.
Наблюдательный Женька Замятин вздохнул и поделился своим выводом:
– Видно, Господь его сильно обидел. И, если судить по свирепой роже, поступил совершенно правильно.
Баф на такие Женькины слова сильно удивился и крепко задумался. А потом мявкнул Женьке чисто для эксперимента: «Евгений, возьмите меня на руки». Женька повернулся к Злате и забрал у неё Бафа:
– Устала, небось, с этим откормышем бегать. Пусть на мне теперь катается.
 
Ребята топтались и топтались перед усопшим пожилымтмужчиной. Всё детективов из себя строили да версиями безумными делились.
– Я думаю, что кто-то его подловил и уконтрапупил, – задумчиво сказал Женька Замятин. – Плащик-то у него дорогим мехом подбит. Это точно не мажордом. Тут было, на что позариться. Вон и след от кольца или перстня на безымянном пальце. Небось, камешек у того перстенька был размером с телегу.
Коля Спицын развил идею в своём духе:
– На нём, наверняка, побоев, как мух на повидле. Девчата, вы случайно навыками патологоанатомов не владеете? Смотрите, какой роскошный случай подвернулся.
Баф на Женькиных руках ворчливо отмявкал: «Этой скотине не патологоанатом, а ветеринар нужен». Девчонки отреагировали на замечание кота каждая по-своему. Лариса покрутила пальцем у виска, а Злата тихо заметила:
– Оказывается, здесь есть сущности, ещё более несвободные, чем мы. Нам хотя бы позволительно гулять по своему усмотрению, а этого персонажа заперли в камере без медицинской помощи и элементарных санитарных средств и удобств.
Коля Спицын, преувеличенно испуганным голосом предположил:
– Так это ж, наверняка, местный упырь, – и, глядя на белую, почти обескровленную, тонкую руку, добавил: – Посмотрите на его лапу – похоже, он давно на диете. Срочно в кандалы упыря!
– Мяв! Мяв!! – громко откликнулся Баф, что в переводе с кошачьего означало «Похоже, твоя умственная отсталость – дело наживное». Тут кот понял, что опустился почти до Колиного юмора, и с досады едва не отхлестал себя лапой по морде.
Игорь Кольцов, всё ещё осматривая усопшего, неторопливо заметил:
– Вот прямо сейчас, Коля, при живых свидетелях ты завалил Урок Доброты. Упыря и в кандалы! Где такое видано? Его осиновым колышком прибить надо. Прямо в сердце. Короче, приедешь сюда осенью на пересдачу.
«Мяв! Мяв! Мяв!» – истошно заверещал Баф, что в переводе с кошачьего означало: «А вот хрен тебе огородный по всей фотокарточке, умник ты портфельный!» И ловко перепрыгнул от Женьки к Злате на руки.
Перепуганные девчонки решили, что кот почуял какую-то смертельную опасность, и рванули из комнаты. Мальчишки едва не опередили их у выхода, но, выскочив в коридор, притормозили, чтобы плотно закрыть дверь и вставить тяжёлый прут назад в каменные пазы. Это на случай, если коматозник очнётся от летаргического сна и пойдёт мстить за недосып всем, кто подвернётся.

Ребята догнали девчонок только у тронного зала. Но у них-то было два, пусть и полудохлых, фонарика. А как Злата и Лариса не расшиблись о какой-нибудь угол в лабиринте, осталось загадкой. Вероятно, горящие жёлто-коричневым светом глаза орущего благим матом Бафа освещали им дорогу. И только они влетели в большой тронный зал, как из дальнего тёмного угла прогремел жуткий мужской голос:
– Попались мерзкие твари!