Философ

     В советское время отец приехал к сыну-курсанту в военно-морское училище, узнать, как учится и отдает свой священный долг Родине его единственное и неповторимое чадо по имени Александр.
     Шурик  был шустрым малым, «вещью в себе». Любил пошутить, да не просто так, а с вывертами. Ел мало, но с ожесточением, особенно банку сгущенку с пачкой печенья, закусывая все это сто граммами соевых конфет «Кавказские» (рубль сорок килограмм). Это в училище называлось – «кабак средней плотности», после чего от сладостей кишки и мозги у него слипались на два дня.
     Родитель помаявшись полдня на КПП «системы» - так курсанты называли свою альма матер и все-таки доказав дежурному, что он отец одного из воспитанников этой морской бурсы, первым делом пошел к командиру роты. Тот в своем кабинете, с ядовито-зелеными меланхолическими глазами заботливо резал для своего личного состава флотскую газету «Гальюн таймс» на ровные кусочки, что бы их положить в кармашки кабинок ротного гальюна.
    Внимательно выслушав родителя, ротный развел руками  и сказал отцу:
     - А Санек наш на абвахте,  - на гауптвахте значит.
     - За что? – перепугано, с глазами по шесть советских копеек, спросил глава семьи, обессилено присаживаясь на аккуратно заправленную курсантами командирскую коечку в кабинете.
     - Как за что? – переспросил ротный, даже не дернув своим правым ухом. - Было бы «за что», то уже давно бы расстреляли перед строем, а так ничего страшного - за философию, точнее простым «политиком».
     В те времена в училище была простая градация разгильдяев: «Политики» - это те, кто был наказан за нарушения воинской дисциплины, «Академики» - это отстающие в учебе, «Олимпийцы» - не сдавшие  установленных норм ВСК (военно-спортивного комплекса) и, наконец, «Засранцы» - это курсанты «косящие» от занятий и нарядов на больничной койке в училищном лазарете.
     - За  философию? – переспросил отец. – Он что,  искал разницу между рекреационным биоконсерватизмом и трансгуманистическим конструктивизмом?
     - Да нет, за пустяки,  как «политик», - выпучив от удивления глаза, ответил командир.
     Отца же сразу пробил нервный холодный пот, волосенки свело судорогой, под ложечкой появился камень, словно он кнехт проглотил. Курвиметр в штанах начал зашкаливать в сторону цунами. Хотя времена были не 1937-ого года, но все равно советские, легендарные, андроповские, где шаг в сторону – попытка к бегству, прыжки на месте – провокация. Если, что-то не так, а у нас постоянно все «не так» - затаскают «куда надо» и мало тогда не покажется. Долго придется тогда доказывать, что ты  всей душой любишь свою родную вечную Советскую власть.
     Отец дрожащим голосом, в холодной испарине на мозжечке спрашивает:
     - Как это? Поконкретней, пожалуйста.
     - Пошутил, - поясняет ротный командир. – На днях на занятиях по научному коммунизму преподаватель спросил его: «Что такое философия?» Шурик ничего умного не придумал, как ответить: «Это ловля черного кота в темной комнате», - ротный командир сделал паузу, а сам подумал «А разве есть еще и не научный коммунизм?» - Когда его дальше спросили: «Что такое марксистская философия?», он опять брякнул, будто стакан портвейна махом выпил: «Марксистская философия отличается тем, что в комнате кота нет!»
     Командир, почесав ухо авторучкой, и вытерев серу о полу черной тужурки, спокойно продолжил:
     – Ну а когда его спросили: «Что такое марксистко-ленинская философия?», тогда он сломал всем мозги: «Это когда один из ловящих кота в темной комнате закричал: «Я поймал этого кота!». Класс грохнул таким смехом, что в кабинете начальника политотдела училища, со стены упал портрет Вождя! После этого были большие «разборы полетов», в течение которых «особист» бегал по всему училищу с одним вопросом, а нет ли здесь подрыва существующего государственного строя?
     Отец курсача начал усердно отрицательно качать головой, как провинившийся денщик, да так интенсивно, что волосы у него на голове рассыпались и стали видны его зеленые мозги.
     По результатам философской «шутки» Шурика, родителю пришлось долго-долго объясняться в политотделе и чуть ли не самому садиться на «губу», то есть на «кичу», доказывая, что его сын не философ, а преданный Партии и Родине курсант!
     Что было дальше? Ничего страшного для безопасности государства.
     В училище родилась новая курсантская байка про Шуру-философа – человека пытающегося решить служебные задачи с неизвестным количеством неизвестных неизвестно зачем.