Адрана. Хроники войны. кн. 3 Император. 12

Глава 12


Над Лисимахским хребтом стояли снеговые тучи. Воздух был холоден и влажен, и утренний конденсат оставлял следы на камнях. Весна еще не коснулась этого дикого и безлюдного места, лучезарный Забар бежал отсюда, посылая лишь косые лучи, и день был короче ночи.

Никого не было вокруг на много миль, лишь в сторожевом замке Цикад не гасли огни. Это была цитадель света в непроглядной мгле, когда из Эгина через скалистые отроги лезла нечистая сила, одержимые злобой мутанты, самые кошмарные порождения Каньона.

- Драконы!

Крик многократно отразился от черных уступов. Седрик Клеомброт поднял голову и взглянул вверх. Там, в вышине, в белом морозном небе летели черные твари, изредка взмахивая крыльями. Только что была отражена атака мутантов, пришедших из Ущелья Боли. Снег был залит кровью, под ногами лежали уродливые трупы. А теперь монстры угрожают с воздуха.

- Нам не удержать их, - воскликнул Грейсван. – Погубим напрасно невинные души! Командуй отступление.

Седрик крепко стиснул рукоятку меча, черную от крови, и оглянулся. Страшную картину он увидел. И еще лицо дочери. Ольга была сурова и измучена, и эти глаза, полные черной боли и пустоты…

- Прячьтесь! Прячьтесь! Держитесь ближе к скалам! Приготовить арбалеты! – это был голос Грейсвана, воителя-поэта с лазурного Понта.

Драконы приближались со скоростью урагана. Секунды шли, вокруг стонали раненые, и нужно было что-то решать.

- Ну, что же ты! – надсадно закричал Грейсван, и Седрик бешено обернулся.

- Все в укрытие! – крикнул Седрик. – Забираем раненых. Уходим через Ледяной Мост.

Загудел рог дозорных.

- Назад, назад! К Ледяному Мосту! – кричали командиры.

Дозорные замка Цикад знали эти места, как никто. Уходили через ущелье, настолько узкое, что воин, встав в нем и раскинув руки, касался ладонями скалистых стен, из которых тысячелетиями сочилась влага. Драконы кричали, крик их взрывал мозг, и дозорные с воплями зажимали уши. Уже был близок Ледяной Мост, а по нему можно было пройти в цитадель.


***


Ангел почувствовал, что кто-то приблизился, открыл глаза и разом сел. Мандрагора засмеялась. Она стояла против солнца, и ее зыбкая тень легла на Ангела. Еще было утро, а по небу уже плыл раскаленный оплавленный диск, и все высыхало. Но Мандрагора пахла диким лесом, чащей, зверьем, и ее черные сапоги блестели от влаги.

- Тебе нечего бояться, мой господин, - сказала Мандрагора. – Мы не одни здесь.

Это была правда.

- Меня что-то разморило. Я привык к северу, холодному ветру. Привык к постоянному гулу океана… - Ангел поднялся с земли, отряхивая одежду. – Где ты была?

- Поохотилась немного. – Мандрагора сбросила с плеча косулю. Животное мягко упало в траву, в его открытом зеркальном глазу плавилось солнце.

- Зачем это?

- Беовульф давно не ел мяса, - она пожала плечами. – Ему нужно.

- Да-да, я и забыл. - Ангел взял ее за руку. Ладонь Мандрагоры была сухая и холодная, и он подумал о том, что так же вот холодно и ее сердце. Он не хотел верить, что Мандрагора забыла его, что для нее он теперь только Император, а не мужчина, которого она любит.

- Что с тобой, господин?

- Ничего. Далеко до Архонта?

- Нет. Сегодня прибудем. Но, я вижу, что-то происходит. Скажи мне, Ангел. Почему ты тоскуешь?

Он нежно погладил ее лицо.

- А ты не знаешь?

- Ш-ш-ш, не произноси слова, которые боятся дневного света. Не надо.

- Но, я…

- Все изменилось. Теперь я – твоя подданная, твоя броня и секира. Если потребуется, я отдам за тебя жизнь.

- А любовь? Мне это нужно, Мандрагора! Это я готов служить тебе! Только прикажи, и я сделаю все, что смогу, и то, чего не могу сделать.

- Повелитель, - она приложила к сердцу ладонь и наклонила голову. – Склоняюсь перед твоим благородством.

Мандрагора подхватила косулю и направилась к лошадям, где вороной жеребец, почуя кровь, нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Через четверть часа Мандрагора приказала телохранителям:

- Седлайте коней. В дорогу!


***


Бест-Карина, столица некогда могущественного государства Эгин, лежала в руинах. Почернели ее мраморные стены, иссякли источники, затихли фонтаны, исчезли знаменитые висячие сады Суллы, развратной и мятежной королевы. Исчезли дворцы, которым в красоте не было равных на всем великом континенте Лангрен. Великолепные дома, общественные здания и стадионы были разрушены, и лишь одичавшие кошки скакали по каменным обломкам.

Черным сном спал Эгин, и не было силы, что смогла бы вернуть королевство к жизни. Колдуны Каньона правили в древнем королевстве, во главе же стоял Скволед, Грязный бог, как называли его сами завоеватели. Страшные времена настали для Эгина. Большей жестокости, издевательств и унижения не было, и быть не могло. Мутанты из Каньона принесли в землю людей зло и ненависть. Даже в покоренных городах не прекращались убийства. Люди стали похожи на перепуганный скот, что дожидается своей очереди на живодерне. По улицам маршировали вооруженные до зубов отряды мутантов.

Армия завоевателей была огромна, и казалось, нет на Раидане силы, способной разбить ее.  Некогда богатая Беотия, цветущий Карфагосс, Центральный и Верхний Эгин превратились в дикую пустыню, и лишь в Белом Эгине еще теплилась жизнь, потому что ном этот славился кузнецами и оружейниками, которые были необходимы Каньону.

Бест-Карина, еще недавно прекрасная и величественная, лежала в руинах. По повелению Скволеда, стали сгонять сюда толпы людей, и на фундаментах дворцов и храмов уже поднимались новые строения из железа и стекла, что тяжелее речных камней. А на месте величественного дворца древней королевской династии Росомах высилась черная Двурогая Башня.

Негасимые огни пылали под ее остроконечными куполами, точно пламя, взятое из Нижнего мира. И возвещали они новый порядок в мире людей, куда не было доступа живым богам Верхнего и Нижнего миров.

Вечерний сумрак взял в плен Бест-Карину. Оба солнца закатились за выпуклый горизонт, от Ионафана и Есрома потянуло сырым холодом. Фиолетовый карлик повисел еще над землей и скрылся, столица Эгина оделась в черную епанчу. И чем темнее становилось, тем ярче разгорались огни на Двурогой Башне. Из разных мест слышался гул барабанов, возвещавших прекращение работ, и люди забивались в самые темные углы. С наступлением темноты начинали охоту дикие твари Каньона, которые пришли сюда вслед за армией мутантов. Каждую ночь кто-то кричал во мраке. Эгины перестали быть воинами, они стали рабам и едой.

Ветер влетел в распахнутые стеклянные створы, холодный, мокрый, ласкающий шелушащуюся кожу Скволеда. Великий колдун сидел на троне из человеческих костей, руки его покоились на подлокотниках. На длинных ногтях, похожих на когти коршуна, шевелились отблески огней, горящих в чашах.  Ногти колдуна были покрыты алым лаком, и казалось, что с его длинных иссохших пальцев стекает кровь.

Уже несколько ночей Скволед не мог сомкнуть глаз. Ни днем, ни при свете Ариуса не находил он покоя. Снова обострилась его болезнь, которую он считал карой богов и относился к ней с мистическим трепетом. Кожа его, всегда сухая, осыпающаяся сероватыми хлопьями, растрескалась, обнажилась плоть, откуда сочилась сероватая сукровица, во многих местах пошли гнойные язвы, наполняя смрадом пространство вокруг Скволеда.  Даже малое движение доставляло колдуну страдания. И так уже несколько дней, и будет еще долго, пока болезнь, наевшись его тела, не отступит на время. Новый порыв ветра был такой силы, что тонкие занавеси взлетели к потолку, а пламя в чашах загудело, затрепетало.

- Мои полки готовы к походу. Пора, Великий! Я брошу к твоим ногам Адрану. Прикажи мне, и я выполню.

Щека Скволеда болезненно дернулась, но он не открыл глаз. Он сидел неподвижно, слушая, как барабаны бьют далеко внизу, среди развалин, и ревут элефанты. Слушал собственную боль.

- Что скажешь?

Опять этот ненавистный голос! Он ведь так и не простил Кондора Меланерпеса за то, что произошло на равнине Отрубленных Голов. Нет, не простил. Но без Кондора обойтись не мог.

- Что скажу? – разлепил, наконец, растрескавшиеся губы Скволед. – Куда ты спешишь так, военачальник? Жаждешь отличиться в боях?

Кондор злобно взглянул на своего короля. В голосе Скволеда ему послышалась насмешка. Он тоже кое-чего не мог простить себе – того, что позволил Скволеду сесть на трон, не убил его, хотя судьба давала такую возможность. Кровь кипела в жилах Кондора от ярости, но он смирился и опустил взгляд.

- Если я чего-то жажду, так только быть тебе полезным, Великий, - проговорил он. – Каньону должна принадлежать вся Раидана, а эта империя сейчас, как бельмо на глазу. Позволь, Великий, я сотру ее с лица Раиданы!

- Ты правильные речи говоришь, Кондор. Я согласен с тобой. Но Адрану отделяют от нас непреодолимые горы, непроходимые ущелья.

- Разве это помеха! – горячо воскликнул молодой колдун, и глаза его загорелись, как у волка. – Мощь нашей армии такова, что ни горы, ни воды Великой Пустоши не сумеют сдержать ее. Горам не сокрушить армию Каньона, мы пройдем сквозь них, словно это песчаные насыпи!

- Твоя пламенная речь утомила моего супруга. Разве ты не видишь – твой король страдает.

Кондор похолодел и обернулся на этот вкрадчивый голос, от которого, лишь только слышал его, замирало сердце. И даже Скволед приподнял опухшие веки и повернул голову.
 
В зал, как всегда неслышно, вошла Пандора. Красота королевы потрясала, это было великое оружие, которым она умело пользовалась. Эта женщина была настоящим исчадием ада, она умела убивать взглядом, одним движением пальца, и делала это с улыбкой, чужими руками. Это ведь она, Пандора, возвысила Скволеда, и благодаря ей он до сих пор жив. Кондор, гремя доспехами, упал на одно колено, низко склонился, так, что длинные волосы упали на мозаичный пол.

- Моя королева… - выдохнул он.

- Встань.

Она подошла к нему и, когда он поднялся, глаза их встретились.

- Ты прав, воитель, - сказала Пандора с улыбкой. – Адрана столь же древняя, как Лисимахские горы, но не столь несокрушимая. Она слишком долго существует на Континенте. Пора положить этому конец.

- Благодарю, моя королева…

Кондор снова хотел упасть на колено, но она качнула головой, и воитель остался на ногах. Он боялся смотреть на нее, и не мог отвести глаз. Она была высокая и стройная, с голубой мерцающей кожей. На этот раз на ней было тонкое платье, белое, как кость элефанта, корона со множеством драгоценных подвесок венчала ее маленькую голову, и огненно-рыжие волосы мягкой волной струились до самого пола. Улыбка тронула ее капризные губы.

- Пандора… Зачем ты здесь? – прохрипел Скволед. И Кондор, захмелевший от ее близости, вмиг протрезвел. От одной лишь мысли, что эти гнойные ладони касаются гибкого прекрасного тела Пандоры, молодой колдун терял рассудок. 

Пандора, не замечая раздражения Скволеда, уселась на низкий резной стульчик по правую руку от короля и блаженно вытянула длинные ноги. Сейчас она напоминала ласковую ленивую кошку.

- Мне скучно в пустых покоях, - сказала она. – Кто станет восхищаться моей красотой? Разве что статуи, которые мой супруг собирает по всему Континенту.

Пандора усмехнулась, заметив, как хрустнули пальцы короля, когда он стиснул костяные подлокотники, и продолжила:

- Хочу взглянуть на моего супруга. Ведь во всех трех мирах не найти прекраснее тебя, мой король.

Но смотрела она на Кондора Меланерпеса.

- Я слышала, о чем вы говорили. Идти на Адрану хочешь, воитель. Непростая это будет задача, труден путь.

Кондор поклонился.

- Я готов, – сказал он.

- Знаю, знаю, - нетерпеливо стукнула золотыми сандалиями Пандора. – Никто не усомнится в твоей доблести, воитель! И в могуществе твоего войска, Великий.

- К чему ты клонишь? – прохрипел Скволед. Присутствие Пандоры мучило его. Сейчас, имея все, о чем он только мечтал, Скволед желал бы лишь одного: никогда не знать этой женщины, опасной, как отточенная секира.

- Думаешь, ты знаешь обо всем, что творится под этими небесами, великий колдун? – сказала Пандора, и голос ее зазвенел. – Не обольщайся. Есть еще секреты в трех мирах. И не все из них принадлежат людям.

Это не понравилось Скволеду, но он молчал, зная, что, если проявит нетерпение, она станет играть с ним, как кошка с мышью. Опираясь на витые ручки стульчика, Пандора легко поднялась и величественно прошла перед королем. Длинный складчатый шлейф тянулся за ней словно змеиный хвост.

- Есть, оказывается, и другой способ завладеть Континентом. – Голос королевы напоминал шелест дождя, которого так жаждал сейчас Скволед. Но кому, как ни ему было знать, что в этом обманном блаженстве таится яд. – Да что там Континентом! Всей Раиданой!

- Что же это за способ? О чем ты говоришь, Пандора? – простонал король.

Янтарные глаза женщины загорелись желтым огнем и погасли. Кондор Меланерпес, затаив дыхание, ждал, что она скажет.

- Мой супруг, слышал ли ты когда-нибудь о Равновесии Мира? Его еще называют Гребнем Дракона…

- Это миф.

- Нет! Нет, Великий, это не миф! Гребень Дракона так же реален как этот браслет! – Она сняла с тонкого запястья тяжелый браслет из белого золота, украшенный крупными рубинами, и бросила его к ногам супруга. Скволед и молодой колдун проследили взглядом, как браслет с глухим скрежетом подкатился к ногам короля.

- Никто не знает, как выглядит Равновесие Мира. Возможно, это чаша, возможно, кость Дракона-прародителя, но тот, кто владеет им – владеет всем миром! И оно находится в руках Пурпурных чародеев.

- Ты с ума сошла, Пандора! – вскричал Скволед. – Разве можно что-то взять у Хранителей!

- А почему нет? – Пандора пожала плечами. – Раидана и вечная, бессмертная жизнь – подумай об этом, повелитель.

- Нет! Замолчи, Пандора. Не смущай мой разум, и без того угнетенный болезнью. Нельзя проникать в пределы Хранителей. Для человека это гибель, и больше ничего.

- А кто сказал, Великий, что ты – человек?

Новый порыв ветра задул огонь в чаше, что стояла у самого окна, и тьма снаружи разбавилась светом красного Ариуса. Неясный гул доносился из ночного сумрака – гул огромной армии, стоявшей в предместьях Бест-Карины. И гул этот был приятен слуху Скволеда.

- Накличешь беду, Пандора.

- Не беда это, мой король, а шанс обрести могущество, какого не имеют даже боги Верхнего и Нижнего миров, - отвечала королева.

Веки Скволеда опустились, а Пандора гордо вздернула подбородок и, опалив молодого Кондора жарким взглядом, вышла из зала. В воздухе еще медленно таял ее запах, и ветер закручивал его спиралями вокруг ошеломленно Кондора, когда Скволед произнес:

- Готовь полки к походу. Выступайте завтра к вечеру.

Кондор стряхнул оцепенение и произнес:

- Ты получишь Адрану. Клянусь!


***


Лишь только первые лучи солнца позолотили темные, как морская пучина небеса, взорам воинов Каспара предстал Архонт. Он был еще далеко, этот Вечный город, мечта и сон любого адранита, его сияющие белизной стены притягивали, манили – он был, как мираж.

По всем отрядам отдали приказ надеть парадное облачение, и вскоре нельзя было и подумать, что эта армия прошла сотни миль и побывала в страшных сечах. Сердце Каспара возбужденно билось. Он делал над собой усилие, чтобы не дать сытому жеребцу шпоры и не ринуться вперед к золотым Триумфальным воротам Архонта. Даже Ассур присмирел и выглядел серьезным, и Каспар ревниво посматривал на младшего брата.

Теперь он имеет то, чего так страстно желал. Он войдет в Архонт Императором, и все будет, как при Диаманте. Адрана вновь наденет золотой венец величия. Вот так, отец, с внезапной злостью подумал Каспар, ты не брал меня в расчет, а я сделал так, как посчитал нужным. Теперь трон – мой.

Архонт приближался. Уже отчетливо были видны фигурки легионеров, стоящих в тройном оцеплении, и Триумфальные ворота. Их золотые створы плавились на солнце, и в этом сиянии мраморная башня казалась еще белоснежнее. Трубы возвестили о возвращении принца Каспара. Сидя на коне, он сжимал рукоять меча, чтобы казаться еще более воинственным, чем был на самом деле, и стискивал зубы, чтобы не разрыдаться.

Вот он, Архонт, краса и радость Империи, город грозный, город славы, Вечный город. Настал этот день, все так, как в моих снах, думал Каспар, мой Архонт встречает меня. Сколько раз я бывал в сражениях, шел к смерти и славе для того только, чтобы ты принял меня, как Императора.

Конница развернулась веером и пошла галопом, сминая изумрудную траву, хлопали знамена и летели по ветру цветные плюмажи рыцарей. Ворота внезапно распахнулись, выпуская наружу процессию с императорскими штандартами и знаками богов на высоких древках. Возглавлял процессию Клавдий Максимус, который смиренно вышел навстречу Каспару пешком, держа в руке посох пилигрима.

Каспар спешился и, не чуя ног под собою, двинулся навстречу наместнику.  Клавдий был суров, строго взглянул он на принца из-под насупленных бровей, ледяным холодом обожгло мятежного принца. Но что значит взгляд старца в сравнении с тем, что он получил в награду! Гордо встал принц перед понтификом, слегка лишь нагнул голову, отвечая на поклон старика.

- Что же ты, наместник, не встречаешь своего господина ласковым словом? – сказал Каспар. – Волком смотришь.

- Волком гляжу оттого, что, пока сыновья моего умершего господина убивали друг друга, я метался как зверь, не веря, что под небом Адраны творятся такие беззакония.

- Успокойся, понтифик. С этого дня все будет иначе.

- В этом ты прав, принц Каспар. Теперь все изменится. – Клавдий сделал широкий приглашающий жест в сторону города. – Входи, господин, Архонт ждет тебя.

- Благослови, жрец, - неожиданно попросил Каспар.

Понтифик воздел руки.

- Призываю богов Верхнего и Нижнего миров в свидетели! – воскликнул он. – Ты, сын великого Диаманта, найдешь то, что ищешь и обретешь положенное тебе по праву. Да будет так.

Придворные и жрецы опустились на колени. Наступила тишина. Некоторое время слышно было только, как хлопают знамена на ветру, фыркают кони и звенят уздечки.
Толпы народа встречали принца, путь его к Императорскому дворцу был устлан цветами. Каспар, как молодой бог, на белоснежном жеребце прошел город насквозь, а за ним шлейфом потянулась его армия. Тяжелые створы дворцовых ворот открылись. Каспар снова был дома.

***


Тьма понемногу спадала. Воздух был насыщен влагой, прохладный морской бриз развеивал густые ночные ароматы, прогонял химер. Солнце поднималось. Сначала оно освободило из плена тонкие шпили башен, потом неприступные стены Архонта, открыло широкий луг, серебряный от росы, и, наконец, сторожевые башни на подступах к городу надели алые шлемы. В этот ранний час с западной стороны вдоль берега моря двигался небольшой отряд. Кони шли рысью, и видно было, что воины давно в пути. У первой сторожевой линии они остановились, но ненадолго. Всадник на вороном коне и в черном плаще, покрывающем его с головы до пят, предъявил дозорным охранную грамоту с печатями наместника и подесты Алауды, и железная решетка сторожевой башни была поднята. Более никто не смел задерживать путников, они мчались вперед, и мокрый ветер бил в лицо.

В город путники вошли через Западные ворота. Деловая и торговая столица просыпается рано, у ворот уже скопились возы и телеги, ржали кони, голосили верблюды, слышалась сиплая ругань торговцев и стражников.  Пришлось врезаться в толпу. Люди испуганно бросались в стороны, не желая оказаться под копытами коней. Путники миновали широкую арку Верблюжьих ворот, прошли шумный квартал Пилигримов, застроенный постоялыми дворами для иноземных караванов, несколько ремесленных кварталов, и очутились, наконец, на Лазурных Холмах, ведущих прямо к площади Процессий и Императорскому дворцу. У ворот им преградили дорогу огромные стражники в серебряных доспехах и коротких плащах. Навстречу вышел офицер, придерживая у бедра тяжелый меч.
 
- Кто вы такие? – спросил он. – И зачем хотите войти?

Всадник на вороном коне откинул назад капюшон, и офицер поспешил опустить взгляд.

- Леди Север, - он приложил ладонь к груди и с почтением поклонился. Мандрагора в ответ кивнула. – Кто с вами?

- Этого человека ждет наместник Максимус. – Мандрагора указала на спутника.

Тот снял капюшон, и взгляду офицера открылось молодое лицо с твердым подбородком, прямым носом и темными немигающими глазами. Офицеру лицо путника показалось знакомым, хотя он знал точно, что никогда раньше не встречал его. 

- С нами охрана,  – сказала Мандрагора.

Офицер снова с достоинством поклонился.

- Это честь для меня приветствовать вас, леди Север, - произнес он. – Открыть ворота!

Копыта коней застучали по широкому каменному пандусу. Отряд беспрепятственно прошел первый и второй дворы Имперского дворца, похожие на военный лагерь. Воинов было значительно больше, чем должен насчитывать гарнизон крепости, даже если учесть, что в Архонте собрались рыцари-трансформы. Казалось, здесь стоит целая армия. Несколько раз на глаза путникам попадались рыцарские значки, штандарты принцев и флаги с императорской символикой.

- По-моему здесь слишком много солдат, - сказала Мандрагора, повернувшись к одному из телохранителей. Тот только зыркнул рысьими глазами, и молча кивнул.