шура

Шура выкинула пот с лица, встряхнула грязными волосами.

«Надо помыть, некогда».

Усталые глаза окинули простор зальный. Дети шуршали, как оторванные осенние листья, носимые по помещению неугомонным ветром. Раскидывая игрушки, как праздничный серпантин, и размахивая ангельскими крыльями, детские души летали по залу; ни одна сила в мире не могла их остановить – только наблюдать и собирать детские улыбки в своём сердце.

«Ещё чёртову посуду мыть».

Шурин вздох разорвал неприкосновенную задумчивость мужа.

"Устала?" – спросил он. В знак согласия Шура кивнула.

Затем она встала и, переставляя отяжелевшие ноги, направилась к раковине.

«Пусть. Пусть! Зато, когда я лягу, случится чудо! А ради этого и все напасти дня нипочём».

Скрежет мытой посуды сошёл на нет. Шура поплелась к духовке жарить на ужин оладушки.

«Дети, сколько в вас энергии! Успокойтесь, посидите на месте».

Энергии детей не было предела – она плескалась улыбками и, разрывая мир смехом, носилась взбешенным бесёнком по комнате.

Отец смеялся, смотря на двух маленьких бесенят. Шура мечтала о диванчике; ей так хотелось опрокинуть накопившуюся за день усталость на белые и свежие простыни, где длинные волосы с ароматами ранней весны раскинуться реками, и где она, наконец-то, закроет глаза и увидит… чудо.

Оладушки разлетались с тарелок в сопровождении множества рук, кружились, кувыркаясь на вилках неуклюжими акробатами из теста, ныряли в сметанку, некоторые – в сгущённое молоко, а затем пропадали в перепачканных, но счастливых ротиках.

«Не шалите, а кушайте», – мягко просил папа. Но дети в этот момент были на своей планете, и их оттуда не могла достать ни одна человеческая рука.

Вытерев салфетками ручонки и личики, детки понеслись быстроходными метеорами – тратить нерастраченное. Столько дел и игр оставалось! Но день неустанно клонил голову к закату, и закат, как величественный и добрый отец, погладил день по голове и отправил усталое чадо ко сну.

Шура решила поступить как закат. Она махнула детям рукой, чуть улыбнулась — вернее, выдавила усталую улыбку — и попросила детей отправляться спать. Однако, быстроходные и быстроногие не слышали слов матери – они снова унеслись на свою планету, откуда до них не дотянуться.

Шура съела пару оладьев без сметаны и сгущёнки, запила крепким чаем.

«Надо крепиться, нельзя спать – иначе пропущу чудо, и день будет прожит… нет, не понапрасну, но… без чуда. А чудо – необыкновенное».

Роднулечки вернулись с необыкновенной планеты. Шура, расцеловав, разложила усталые детские тела по кроваткам, а затем стала читать им на ночь сказки. Про Колобка и обманутого волка. Про серую лису и гусей с южного перешейка.

Дети знали эти сказки наизусть, но никогда не отказывались их снова послушать. В мамином исполнении они всегда звучали по-новому: сказки погружали в себя и спускали на санках с горы окружающей реальности в волшебный мир – в этом мире не было страхов и чудовищ, там росли на полях маки, а в сказочных домиках жили феи; волшебники там играли на флейтах, а дворовые коты танцевали в бальных пачках (какие бы не были животные своенравные, но они не переносили детского плача или смену настроения, а потому окружали детские сны улыбками).

Шура доплелась на кухню и помыла посуду, оставшуюся после оладьев, подмела полы и уронила тело на диван в желании почитать книгу. Руки от усталости не держали бумажное издание, которое при всяком удачном случае пыталось вывалиться из рук полусонной Шуры.

«Спать нельзя, нельзя, а то чудо пропустишь – как было на днях».

Шура распахнула глаза, собралась с силами, встала и прошла в спальню. Муж спал и улыбался во сне. Всё хорошо! Всё идёт, как надо!

Шура вернулась на диванчик, легла и почувствовала, как усталость приковала тело к простыням. Теперь лежать и наблюдать. Главное – не заснуть.

Прошло немного времени, как вдруг, погасив свет на люстрах, явилось обыкновенное и ежедневное чудо. Чудо зажгло свечу и поставило в подстаканнике на стол. Пламя дёрнулось голубым отблеском и потекло медленным ручьём огненного тепла вверх.

Шура не знала, все ли измученные домохозяйки способны наблюдать данные ей чудеса. От всего сердца жалела тех, кто не способен был их видеть. Шура же видела. Она продержалась целый день, чтобы увидеть чудо и не упустить его.

Шура сквозь полуоткрытые глаза наблюдала, как высокий и плотный человек строгого вида сел на табуреточку возле неё, распахнул лёгким движением руки толстую книгу и зашуршал осенним листопадом в поисках нужной страницы.

– На чём мы вчера остановились? – решился задать вопрос незнакомец.

– Фёдор Михайлович, на фразе: «Точно Бог послал!», – подумал генерал про себя, входя к своей к супруге…».

– Хорошо, хорошо, Шурочка. Кхх, – прочистил горло Достоевский. – Сейчас мы продолжим чтение. Но, когда мы дочитаем книгу, кого бы вы следующим хотели увидеть в чтецах?

– Ваню Тургенева, – улыбнулась сквозь сон счастливая Шура. – Читайте, прошу вас.

Фёдор Михайлович приступил к чтению…

8.08.2022. р.