Соседка

   На ступеньках лестничного пролёта, в полумраке вечера, сидела девочка лет пяти, и было ей очень, очень грустно. И, порой, так сильно, что хотелось заплакать. А всё потому, что она была влюблена.
  И влюблена девочка эта давно и безответно в соседа дядю Гришу, проживающего этажом ниже. В того самого дядю, про которого дворник Тимоха не раз говорил. 
  – И чего это бабы в нём находят!                                Баламут и разгильдяй! Был бы артист или красавец, тогда иное дело. А так – парень обыкновенный, ничего особенного. Лучше бы на меня эти девки заглядывались! Я же себе нравлюсь, значит и другим должен быть по вкусу. Ан нет, всё к Гришке бегут! Порядка нет совсем, одни безобразия. Тьфу!
  А молодой и пока не нюхавший настоящего пороха, Григорий ещё не определился по жизни со своей второй половинкой, поэтому был в постоянном поиске. Искал, раздавал налево и направо номер своего телефона, иногда вроде что-то находил, приглашал в гости. И ходили к нему девицы одна за другой, одна за другой. Подливая масла в огонь зависти дворника Тимохи.
   А как было обидно Лизке, той девочке, что жила этажом выше и все эти хождения каждый раз видела. У неё же была любовь, огромная, беспредельная. Лизка всхлипывала и жаловалась усатому котёнку, что всегда сидел рядом, возле её ног. Котёнок сочувственно и понимающе поглядывал на девочку. И прижавшись, успокаивающе мурлыкал….

   Сегодня на дворе был ясный солнечный день. А здесь, на лестничной площадке поселилась грусть. Лизка сидела на ступеньках и вздыхала, поглаживая доброго котёнка по головке.
   Что-то скрипнуло внизу подъезда и, цокая по ступенькам лестницы туфельками на высоченной шпильке, к двери дяди Гриши подошла высокая стройная девушка и сделала дзинь-дзинь звоночком. Потом ещё разок. Поправила шляпку на головке   с белоснежными   волосами   и топнула очень звонко от нетерпения ножкой. Затем ещё раз топнула.
  Дверь распахнулась, высунулся взлохмаченный ирокез дяди Гриши. Губы дяди Гриши распластались в радостной улыбке, а ласковый голос произнёс бархатным баритоном.
   – О, Амалия, милая! Как я ждал тебя, как я ждал!               
   Девушка протянула вперёд ручку. Её тут же схватил хозяин квартиры и утащил в жилище вместе с владелицей этой изящной «лапки». Секунду спустя, Гриша выглянул снова, посмотрел по сторонам. Никого не заметил, даже рыжего кота и тем более бедную Лизку. Дверь захлопнулась, лязгнув замком….

   Лизка была фантазёркой, с рождения. Да ещё какой! А потому сразу же представила себе, что происходит там, в дяди Гришиной квартире.
   А происходило там, по неисчерпаемым фантазиям Лизки вот что.
   Дядя Гриша, взяв за ручку Амалию, провёл её в комнату. Ох, какой там был беспорядок! Одежда повисла на стуле, книги разбросаны, карандаши не заточены, а самое-самое жуткое безобразие – кровать не заправлена!
   – Сейчас мы будем рисовать!
   Решительно заявила Амалия. Дядя Гриша поморщился.
   – А, может, самолётики бумажные станем пускать?
   – Нет, только рисовать! Котёнка. С большими усами и белыми лапками.
   – А я хочу собачку нарисовать.
   Сообщил дядя Гриша, быстро ползая и собирая по полу цветные карандаши.
   – Ни за что! Только пушистого озорного котёнка!
   И они принялись за дело. Сначала рисовали на листочке бумаги, потом на большой белой простыне, расстелив её на пол. Дядя Гриша и Амалия лежали на той простыне, на животиках, дрыгали ножками и, высунув язычки, увлечённо рисовали. Котят. Много и разных.
   У Дяди Гриши котята получались похожими на собачек. За это Амалия грозила ему пальчиком.  И быстро рисовала очередного милого котёнка.
   –  Вот, смотри как нужно! Учись!
   И дядя Гриша усердно учился. Амалия помогала ему, держа его большую руку в своей маленькой, водила ей по простыне. Но, лучше всего было рисовать на обоях! Котёнок не лежал, а бежал, растопырив, свои усы в разные стороны.
   Амалия и дядя Гриша любовались своей работой. Они были рады – котёнок у них получился очень красивым.
   А настоящий котёнок сидел на коленках у Лизки и, тоже, как и она о чём-то мечтал или же ему снилось что-то, очень хорошее и приятное. Он ласково урчал.
   Неожиданно открылась дверь квартиры. Выскочила раскрасневшаяся девушка, на ходу поправив кофточку, набросила на голову шляпку.
   – Я загляну на днях! Гуд бай, милый!
   – Буду с нетерпением ждать тебя, нежная моя Амалия!
   И снова застучали каблучки по ступенькам.
   Дядя Гриша мельком взглянул на девочку с котёнком, подмигнул и скрылся в своей квартире.

   …Дворник Тимоха, как и положено, по должности, следил за порядком. Хотя сам этот порядок нарушал систематически. То есть, регулярно и основательно. Особенно когда выпивал через меру народного горячительного напитка. Больше положенного. И никто его не контролировал.
   Мера у Тимохи была, он пытался её иногда соблюдать. Но, всё как-то не получалось. Гены родителей алкоголиков брали свою дань. И в состоянии чрезмерного подпития, мог он, и намусорить и бутылку пустую бросить, где не положено. Что позже прибавляло ему же работы.
   Жил дворник, как и все нормальные дворники в своей насквозь прокуренной малогабаритной квартирке на первом этаже, заваленной чуть ли не до потолка старыми газетами и журналами. Прохожему, заглянувшему в его окно, могло показаться, что здесь обосновался отчаянный читатель или литературный критик. А может даже и писатель.
   В глазах жителей дома Тимоха пытался выглядеть высокообразованным интеллигентом.  Возможно, он когда-то
и был им. В разговоре всегда старался перемежать слова, бранные с научными выражениями, которые в его устах звучали ещё крепче бранных. И его понимали с полуслова.
   Выше первого этажа дворник Тимоха никогда не поднимался, а потому и не знал, какие страсти, радости и печали происходили там, наверху.

   …На следующий день Лизка снова сидела на ступеньках. Вздыхала и поглядывала на дверь квартиры дядя Гриши. Гладила котёнка, свернувшегося в клубочек у неё на коленках. Мечтала. И грезилось ей будто она уже совсем взрослая. И идёт в красивом свадебном платье, одной своей ручкой держа за руку дядю Гришу. В другой ручке у неё новая скакалка. Задорно смеётся, подпрыгивает на одной ножке. Звонко кричит своим тоненьким голосочком.
   – Папа, папочка, не покупай мне больше мороженного. У меня от него уже горлышко болит! Лучше купи шоколадку….
   Резиновый мячик больно ударил по голове. Реальность своей суровостью снова нависла на перилах. Это вечно что-то жующая девчонка Юлька с пятого этажа, обильно толстая, с кляксами на измазанном вареньем носу. Юлька уже ходила в школу. Нехотя, но, ходила. А ума там, судя по поведению, не набралась. Кидала мячик и другие игрушки, обзывалась. Ей нравилось обижать Лизку.
   Лизка терпеливо сносила обиды. Лишь слёзки выдавали её душевное состояние.
   Жестокая Юлька, увидев эти слёзки, довольная своей выходкой уходила, посвистывая, всунув два пальца в рот.
   И снова Лизка, всхлипывая, сидела на ступеньках, обняв милого котёнка. Его ласковое мурлыкание успокаивало.

   …Так получилось, что у Лизки не было папы. Мама была, а папы не было. Бывает и такое, что поделать. И братика тоже не было. И некому защитить девочку от хулиганки Юльки, которая постоянно обзывала Лизку.
   – Тебя в квашеной капусте нашли, у тебя даже папы нет! Ты бяка, бяка, бяка! Ты бяка-закаляка!
   Поплакав от обиды, Лизка уходила в свою квартиру. Мама жалела дочку, гладила по головке, утирала слёзки. Пыталась развеселить. Ничего не получалось, и лишь поплакав вместе, успокаивались. Кушали конфетки и читали забавную книжку.

   …Дни сменяли друг друга, как часовые на посту. И снова Лизка тихо сидела на тех же ступеньках, поглядывая на дверь дяди Гриши. Юлька сегодня уехала куда-то с родителями, а значит, никто не обижал Лизку и не мешал ей мечтать.

   …Тяжёлая поступь всё отчётливей слышалась снизу. Это очередная подружка дяди Гриши поднималась по лестнице. Лестница стонала и скрипела. А девушка, медленно продвигаясь вперёд, надсадно дышала. Встав спиной к двери, она принялась стучать ногой.
   Дверь, испуганно сразу же раскрылась как можно шире. Появившийся дядя Гриша расплылся в безразмерной улыбке.
   – Джульетта, дорогая! Как я рад тебе, как я рад!
   – Угораздило тебя так высоко поселиться! Уф!
   – Что ты, пышечка, всего лишь второй этаж!
   – Неужели, а мне показалось больше.
   – Да заходи же скорей, мой вкусный пончик!
   Джульетта вплыла, затолкав в квартиру и дядю Гришу. Дверной замочек, по обыкновению звякнул, и наступила тишина. И вновь бурная фантазия красочно разрисовывала воображение. Лизка даже глазки зажмурила….
   Дядя Гриша оказался на кухне. А куда ему было деваться, если пышная Джульетта, перегородив собой весь коридор, затолкала его к столу и холодильнику. На середине стола красовался огромных размеров торт, мягко упираясь своими кремовыми розочками в потолок. В углу стоял большой мешок с очень вкусными конфетками.
   – Разве можно эту чудесную вкуснятину в угол ставить? За что? Давай лучше съедим! Всё съедим!
   Присев сразу на два стула, пропыхтела Джульетта. Стулья ответили ей стонущим скрипом. А дядя Гриша молча пододвинул к вечно голодной девушке мешок с конфетками и тяжело вздохнув, незаметно спрятал пару конфеток в карман.
   Джульетта мгновенно забросила в свой рот сразу десяток конфет вместе с фантиками и, бормоча невнятно, сообщила, что желает ещё и кофе со сгущёнкой.
   – Нет у меня сгущёнки, закончилась. Вот, только мясная тушенка осталась, да солёные огурчики.
   Виновато произнёс озадаченный дядя Гриша, смущаясь и моргая глазами, готовыми прослезиться.
   – Ладно, доставай всё что есть! Есть, так есть! Что, я зря, что ли поднималась так высоко по крутой лестнице.
   – Всего лишь второй этаж….
   Нерешительно поправил подружку дядя Гриша.
   И они стали кушать всё, что было. Особенно Джульетта. Торт уменьшался на глазах. А когда остался совсем уж крохотный кусочек, Джульетта с сожалением выдохнула.
   – Хорошо, но мало! Что у тебя ещё осталось?
   Осталась банка с вареньем и пончики с повидлом.
   Дядя Гриша и Джульетта, управившись со всем этим, измазавшись по уши в креме и варенье, сидели рядышком. И одновременно говорили.
   – Уф! Уф! Уф! 
   …Распахнулась услужливо дверь. И как пыхтящий паровоз выплыла на лестничную площадку пышная Джульетта. Не оборачиваясь, пропела увесистым баском.
   – Пиши мне письма, дорогой! Я буду ждать твои посланья!
   – Лучше заглядывай ко мне, как можно чаще, дорогая.
   – Переселишься на первый этаж, каждый день заходить буду! Ох, ну и высоко же ты забрался!
   Тяжёлый топот, прогуливающегося взрослого слона постепенно стих. Лестница облегчённо вздохнула.
   Голуби испуганно вспорхнули с мусорного контейнера и перелетели на другую сторону двора, под крышу дома. Там они гнездились, жили и смотрели на всех свысока. У них был свой дом.

   …У Эсмеральды Кувыкиной дома не было. И жила она, где придётся.  И питалась тоже там же.  Часто её видели у контейнера с мусором, что удобно располагался возле очень дорогого ресторана, который ютился недалеко от Лизкиного дома.
   К этому мусорному бачку судьба частенько заносила и дворника Тимоху, по служебной надобности. Там он и встречался с Эсмеральдой довольно часто. Проще сказать, каждый день.
   – Привет, Эсмеральда, приятного аппетита!
   Прикалывался, как обычно дворник.
   – Знаешь, Тимоха, а на Марсе, говорят, воду нашли.
   Не обращая на его слова, отвечала Эсмеральда.               
               
               
   – Лучше бы бочку со спиртом откопали! Бюджетные денежки попусту разбазаривают. Воды им мало! Вон, в подвале нашего дома её сколько угодно. Даже горячая есть!
   Со знанием дела, возражал Тимоха.
   – Там что, бассейн у вас? Или сауна?
   – Бассейн, не бассейн, а я вчера заглянул по нужде, поскользнулся. Ё, к, л, м, н. Еле выплыл. Хорошо искупался!
   Сказал дворник Тимоха и по привычке выругался.
   – Я бы тоже не прочь искупаться.
   Вздохнула Эсмеральда.
   – Так приходи. Там бесплатно.
   Снисходительно пригласил Тимоха.
   Эсмеральда кивнула и продолжила беседу.
   – Я тут газетку нашла, так там белым текстом по-чёрному пишут….
   – Наоборот!
   Перебил её Тимоха.
   – Что наоборот? Пишут наоборот? Нет, вроде правильно.
   Почесала свой давно не мытый затылок Эсмеральда.
   –  А пишут-то что?
   Вдруг заинтересовался дворник и даже отставил в сторону свою, полученную по наследству от отца, метлу.
   – Батарейку нашли, выкопали где-то. Настоящую!
   Воскликнула Эсмеральда, желая произвести впечатление на дворника Тимоху.
   – Что искать-то, вон их сколь везде валяется, убирать не успеваю! Безобразие!
   Проворчал Тимоха, размахивая руками в разные стороны, как будто гнал прочь назойливых гусей.
   – А батарейке той целая тысяча лет! И заряжена! Во как!
   Вновь предприняла очередную попытку удивить дворника Эсмеральда.
   – Брешут журналисты! Они за это враньё деньги большие, говорят, получают.
   – Как знать, как знать!  Всякое бывает.  Вон, у сантехника
одного, я сама читала или где-то слышала, целых двести золотых колец конфисковали.
   Осведомлённо возразила Эсмеральда.
   Тимоха злобно сплюнул. Потом, подумав, ещё раз плюнул. И грозно топнул ногой.
   – Правильно! Нетрудовые доходы! Откуда у честного труженика возьмётся столько золота?
   – Как откуда! Из канализации! Руки-то иногда люди моют. Некоторые, глупые, с мылом. Намылят и колечко тю-тю.
   – Начитанная Эсмеральда ты, баба, как я погляжу!
   Восторженно заметил Тимоха.
   – А то! Люди сейчас макулатуру сдавать ленятся, всё выкидывают в мусорный контейнер. Газет не меряно! Только успевай читать! Я и просвещаюсь. Не ты один, в нашей стране, такой культурный!
   Так, за этими умными беседами тянулись, как могли, долгие весенне-летние дни.

   …В подъезде покачивалось плохо закреплённое стёклышко окна от лёгкого дуновения ветерка. Отражаясь от стекла, по ступенькам лестницы метался солнечный зайчик. Пытаясь его поймать, прыгал котёнок. Он резвился и радовался.
   Лизка то наблюдала за котёнком, то краешком глаза поглядывала на дверь квартиры дяди Гриши.
   Неожиданно, как птичка влетела в подъезд дома весёлая песенка. За ней следом впорхнула небольшого роста девушка. Веснушки покрывали всё её личико, ручки и коленки. Лёгкое воздушное платьице, как крылышки мотылька, ритмично колыхалось, оголяя что-то белое в зелёный горошек. Девушка пела и смеялась. Подпрыгнув к звонку, нажала кнопку.
   Ещё при её приближении, на подходе, до дяди Гриши, через открытую форточку, долетело знакомое пение. Услышав эти звуки, он подбежал к двери.
   – Констанция! Соловей ты мой голосистый! Как я рад, как я ждал этой минуты! Прилетела птичка!
   – У любви, как у пташки крылья!
   Промурлыкала Констанция, улыбаясь.
   Григорий размахнул руками, чтобы обнять рыженькую певунью. Промахнулся, хлопнув в ладоши у неё над головой. Собирался повторить маневр, но, Констанция прошмыгнула уже в Гришину квартиру. Вскоре, за дверью, весёлое пение прекратилось, как будто птичку посадили в клетку и накрыли одеялом….
   И тут же Лизка нафантазировала и представила себе то, что должно было происходить в квартире дяди Гриши.
   Там был концерт! Да, да, именно концерт! Не тот, что Лизка как-то видела по телевизору, а другой. Совсем другой, очень интересный. Такого ещё не было!
   В комнате, уставленной всякими банками-склянками, с потолка свисали гирлянды из конфетных фантиков. Мигали разноцветные лампочки, как в праздник Нового Года. Дядя Гриша стучал ложками по кастрюле, изображавшей барабан. Констанция звонко пела и прыгала, уверенно думая, что танцует. Заскочила на диван и весело заскакала. Схватила подушку и бросила её в музыканта. Дядя Гриша ответил тем же. Девушка радостно взвизгнула и пропела.
   – Ой, боюсь, боюсь, боюсь! Очень испугалась!
   А подушечка твоя в меня и не попала!
   Они долго бросали подушки друг в друга. Пух, как снег, падал и покрывал пол и мебель. Стало белым-бело, словно наступила зима.
   – Всё, хватит! Я совсем устал. Потом же мне всё это убирать придётся! Давай играть в другую игру?
   Обмахивая себя газеткой, сказал дядя Гриша.
   – Хватит прыгать на кроватке! Поиграем лучше в прятки!
   Сразу согласилась с ним неугомонная девушка Констанция, игриво повизгивая, хлопая рыжими ресничками и стряхивая с них пух. Затеяла считалочку.
   – Вышла ночь на небосвод. Чур, я прячусь первой, вот! Не подглядывай, прошу! А не то я укушу!
   И дядя Гриша не подглядывал. Так, чуть-чуть, всего лишь одним глазком. И хотя спрятаться Констанция могла только в один единственный шкаф, дядя Гриша долго её искал. Заглядывал в кастрюльку. Передвигал книжки на столе. Выворачивал свои карманы. И даже когда Констанция захихикала в шкафу, не сразу открыл дверцу. Сначала напугал паука за шкафом, а уж потом нашёл Констанцию….

   Пронзительный визг долетел до лестничной площадки. Лизка даже вздрогнула. Котёнок жалобно мяукнул. Скрипнул испуганно дверной замочек.
   Из приоткрывшейся двери квартиры, за которой неустанно наблюдала Лизка, сначала выпорхнула весёлая песенка. Следом за песенкой появилась Констанция с наполовину осыпавшимися веснушками. А потом и дядя Гриша, весь какой-то взъерошенный и разрисованный губной помадой.
   – Констанция! Птичка моя перелётная, куда же ты? Побудь со мной ещё хоть пять минут!
   – Жди меня, и я вернусь! Лишь пройдут дожди!
   – Но, сейчас же нет дождя! Солнышко в окошко светит!
   Попытался возразить дядя Гриша.
   – Хи-хи-хи! Хи-хи-хи!
   Смеясь, пропела Констанция и упорхнула, улетела. Словно птичка. И ещё долго в ушах ласкового котёночка и девочки, сидящей на ступеньках, звенело её чириканье….

   Лизка тихонько заплакала. Ещё и потому, что Юлька-хулиганка снова попала в неё своим резиновым мячиком. Засмеялась и убежала. Обидно очень и больно.
   Маленькие плечики вздрагивали. Носик всхлипывал. Слёзки сами, без спроса, катились по щёчкам….
   Кто-то обнял девочку за плечики и приподнял. Лизка сразу поняла, что это мама.
   – Мамочка, я такая несчастная!
   Всхлипнула Лизка и уткнулась носиком в мамин фартук.
   Лизка и её мама жили вдвоём. Нет, ещё был у них котёночек. Но он такой маленький и совсем не умел говорить, лишь мяукал. Поэтому Лизка, беседуя с котёнком, обычно говорила и за него тоже. С мамой Лизка тоже делилась своими проблемами и переживаниями. А беседовали они тогда, когда уставшая мама приходила с работы. Чаще всего на кухне, где отчаянно пыхтел чайник, и что-то булькало в кастрюльке на горячей плите.
   – Мамочка, почему у меня нет папы?  У Юльки их целых
два! Один с ними живёт, а другой забирает Юльку к себе по воскресеньям. И они ходят в парк на каруселях кататься, в кафе, мороженое кушать! Им весело.
   - Так вышло доченька, так получилось. Разве нам с тобой плохо вдвоём?
   – Хорошо. Но очень обидно. У Юльки есть папа, а у меня нет. Это неправильно.
   И они, обнявшись, тихонечко плакали. Каждый думал о своём, наболевшем. Но слёзки роняли вместе.
   – Мама, меня разве в капусте нашли? Я что – подкидыш?
   – Ты моя, доченька!  Моя родная, самая любимая!
   – А Юлька говорит ….
   – Ты её не слушай! Она ещё глупая совсем, не понимает. Потому и говорит всякую ерунду….

   …На небе тучки затеяли свой хоровод. Шальной ветерок гонялся за ними и, посвистывая, напевал. Солнечный зайчик сегодня на прогулку не вышел. Весёлый котёнок не бегал за ним по ступенькам, а мирно сидел на коленях у Лизки.
   Обняв котёнка, она шептала ему что-то на ушко. Котёнок одобрительно мурлыкал. Они понимали друг друга.
   Вышла из своей квартиры злая Юлька и стала пускать мыльные пузыри. Глянула вниз, через перила, увидела Лизку.
   – Бяка-бяка, закаляка! Только тронь мои пузыри!
   Лизка ничего не ответила, лишь крепче прижала к себе котёнка, закрывая его своим тельцем.
Н   о Юлька не унималась.
   – Испугалась, пигалица! Смотри у меня! Вот как спущусь вниз, как стукну! Дрожишь? Дрожи!
   Потом выпустила на свободу остатки мыльных пузырей и убежала….

   Внизу на лестнице послышался стук костылей. Следом грохот чего-то падающего и скатывающегося по ступенькам. Лизку это не удивило, так как она знала, что это Жозефина идёт в гости к дяде Грише. Но, она на всякий случай закрыла ладошками уши. Знала, что за этим последует. Жозефина за словом в карман не лезла.  Даже дворник Тимоха вздрагивал и, стесняясь услышанного монолога, краснел.
   Прошло немного времени и невезучая в быту, здоровом образе жизни и лотереи Жозефина медленно подползла к двери заветной квартиры. Да, ей не везло, особенно когда играла в карты. Зато везло в любви. Так, по крайней мере, ей казалось.
   Гриша был уже наготове. Подхватил вяло оседающую на пол девушку на руки, и унёс в свои владения….

   И перед глазками, сидящей на ступеньках девочки Лизки, сразу же в воображении выплыла картинка. И тут же она увидела и услышала что-то очень грустное и тоскливое.
   Комната дяди Гриши была похожа на кабинет врача. Да, Лизка знала, как выглядит кабинет доктора. Она же когда-то ходила с мамой в детскую поликлинику.
   Плаксивый голосок Жозефина жалобно стонал.
   – Сегодня мы будем играть в доктора и в несчастную девочку, у которой неожиданно что-то заболело.
   – Опять?
   Нарочно удивился дядя Гриша.
   – Это моя любимая игра. В другие игры я играть не умею и не хочу!
   Всхлипнула Жозефина и, взмахнув костылём, стукнула себя по коленке.
   – Ой, ой, ой! Опять я сама себя ушибла.
   Дядя Гриша надел большие очки и белую зимнюю шапочку.
   – Осторожно, осторожно. И так, что у тебя болит на этот раз? Рассказывай врачу всё, ничего не скрывай.
   Жозефина широко раскрыла рот и пальцем показала на свои зубки.
Дядя Гриша с серьёзным видом заглянул в распахнутый рот и покачал головой.
   – Ай, я яй, девочка! Зубки-то чистить нужно, иногда.
   – Я чистила, чистила!
   – И когда же это было?
   – Когда мне, было…. Не помню…. Потому что я тогда ещё совсем маленькой была.
   Дядя Гриша взял ложечку.  Легонько постучал ей по зубу и спросил.
   – Молочный?
   – Я не знаю. Надо у мамы спросить. Вообще-то я молоко не люблю. Там пенка плавает, большая пребольшая.
   Врач дядя Гриша снова покачал головой.
   – Будем ставить укол. Очень, очень большой.
   – Не надо! Я боюсь!
   – Боишься? Тогда два больших укола будем делать!
   И дядя Гриша достал из чемодана два больших шприца. Один шприц был почти настоящий, хотя выглядел как обыкновенный гвоздь, а роль второго шприца исполняла обыкновенная резиновая клизма.
   – Ай, ай, ай! Мамочка!
   Заплакала жалобно Жозефина.
   Дядя Гриша внимательно осмотрел «шприцы». Улыбнулся, довольный. Потом с размаху попытался сделать сразу два укола.
    Жозефина резко дёрнулась, пригнулась. Дядя Гриша промахнулся и уколол сидящего на столике плюшевого медвежонка. Медвежонок заплакал, вытирая лапкой слёзки. Жозефина тоже заплакала ещё раз. Она любила плакать.
   Поплакав вволю, Жозефина решила, что стала уже взрослой. И теперь принесла к доктору свою маленькую дочку, куколку Ляльку. Дочка громко ревела. Потому что у неё обязательно что-то болело. Должно было болеть. И ещё оттого, что очень, очень боялась доктора.
   – Будем делать операцию!
   Насупив брови, сказал дядя Гриша, грозно потирая руки.
   Кукла ещё сильней расплакалась голосом Жозефины. А Жозефина, смахнув очередную слезу, возразила дяде Грише.
   – Одной операции, я думаю, мало! Делайте, доктор, две операции. Лучше три! У Ляльки много-много болячек!
   – Хорошо! Три так три операции. Мне всё равно, сколько их делать! Оставьте здесь малышку и приходите за ней через неделю. Лучше через три!
   Успокоил Лялькину маму дядя Гриша….

   А на ступеньках лестницы, сидя на коленках у Лизки, маленький котёнок облизывал свои лапки.
   Открылась дверь. Заскрипели колёсики. Это дядя Гриша выкатывал кресло, на котором восседала, прижав к груди костыли, раскрашенная зелёнкой Жозефина. Левую руку её, до самого локтя, покрывал свежий бинт. Новая повязка была ей к лицу. Оторванная пуговица на блузке болталась на одной ниточке, что так же гармонировало с общим фоном. Чёрные волосы с остатками бигудей осыпались на ещё более чёрное платье. Жозефина была счастлива! И это главное. 
   Григорий вынул болезную подружку из кресла, воткнул под руки костыли. Не раздумывая, молча, спустил довольную девушку с лестницы. У Жозефины в эту минуту тоже не нашлось слов….

   …Возле мусорного бачка вели очередную беседу дворник Тимоха и Эсмеральда. На Тимохе были всё те же кирзовые сапоги и разукрашенная пятнами соуса, жира и ещё чем-то мятая майка. В области живота на майке зияла обугленная дыра – след от выпавшей изо рта папиросы. Эта майка была знакома всем жильцам дома, и они даже были уверены, что он в ней и родился. И даже завидовали. Не всем же везёт в рубашке родиться.
   Эсмеральда сегодня выглядела тоже, как обычно. Правда от пытливого и проницательного взгляда потомственного дворника не ускользнула одна деталь. А именно, новая панамка на голове у его постоянной собеседницы. Значит, кому-то она пришлась не по размеру и этот головной убор выбросили. Эсмеральде же любой размер был впору.
   – Слышь, Эсмеральда! Ты с чего это сегодня так вырядилась? Праздник, что ли какой? А я и не знал, не отметил, как подобает! Может, ещё успею?
Подшутил над Эсмеральдой как обычно дворник Тимоха.
   – У тебя каждый день – праздник! Любишь ты их отмечать, как я погляжу! И где только люди на это деньги берут?
   Парировала выпад Тимохи, покачивая головой и новой шляпкой Эсмеральда.
   – Где берут, там их уж нет! Ты лучше скажи, что в мире нового натворили. А то я тут, по экстраординарному случаю, выпал на несколько дней из общественной жизни.
   – Из окна первого этажа! Ну и долго же ты летел соколик!
   В новой шляпке Эсмеральда быстрее соображала, что ответить.  И это произвело впечатление на дворника.  И он сказал, довольно серьёзно.
   – Погода шепчет, что нужно обмыть это дело!
   Эсмеральда усмехнулась и толкнула дворника в бок.
   – И шёпот этот, почему-то всегда только ты слышишь!
   – Дворник Тимоха насупился и пробурчал.
   – Не говори так, Эсмеральда, погоду испортишь!

   …И однажды погода испортилась.
   Дождик барабанил по стёклам и крышам. Прохладный ветерок разносил, куда мог эту сырость.
   Лизка чихала и плакала на ступеньках. Она немножко простыла и кажется, заболела. И котёнок куда-то убежал. Всё было таким мрачным. Закружилась головка, ступеньки лестницы тихо поплыли в сторону. Мрак рассеялся, розовые пятна запрыгали, и огненные вспышки замерцали совсем где-то рядом….

   Дядя Гриша выглянул из-за двери. Увидел Лизку.
  – Девочка, что с тобой? Обидел кто?
   Подошёл, потрогал головку. Всё сразу понял. Взял девочку на руки и понёс в квартиру этажом выше.
   Перед глазами Лизки мелькали разноцветные круги и искры. Слабость охватила всё тельце. Но, на руках дяди Гриши, Лизка была беспредельно счастлива.
   Лизкина мама ещё не пришла с работы. Это немного удивило и даже озадачило дядю Гришу. Он занёс девочку в комнату. Уложил на кроватку. И не знал, что делать дальше. Забегал по комнате. На кухне зачем-то включил чайник. Сбегал в свою квартиру. Принёс конфетку, градусник и какую-то таблетку. Сунул градусник Лизке подмышку. Ещё раз потрогал Лизкину головку, покачал своей головой.
   В Лизкиных глазках всё ещё плыли разноцветные круги. И как в тумане она увидела, то, от чего даже немножко улыбнулась. Дядя Гриша чуть было всё не перепутал. Он так разволновался, что поднёс таблетку к своему рту. Но, потом, стукнув себя кулаком по голове, дал проглотить лекарство Лизке. И ещё конфетку!
   – Лежи пока. А я сбегаю, вызову скорую помощь.
   Лизка с трудом отрицательно покачала головкой. А дядя Гриша уже выскочил на лестничную площадку.
   Там он столкнулся с Лизкиной мамой и чуть не сбил её с
ног. Вид у него был взъерошенный и испуганный.
   – Что случилось?
   Взволновано вскрикнула Лизкина мама и вбежала в свою квартиру. Дядя Гриша вошёл следом, бормоча.
   – Что, что? Девочка заболела, вот что!

   …Настоящий врач, прибывший на машине скорой помощи, осмотрел, послушал. Что-то сказал маме, а дяде Грише протянул рецепт и сказал, что нужно сбегать в аптеку.
   Схватив рецепт, дядя Гриша мгновенно приступил выполнять поручение. Лизкина мама всплеснула руками, попыталась зачем-то догнать дядю Гришу, но он умел бегать быстрее…. И мама вернулась к Лизке и доктору.
   Доктор, очевидно, любил поговорить. Он долго что-то рассказывал мама, даже грозил ей пальчиком. Мама с этим соглашалась и говорила, что она во всём виновата. Потом доктор, улыбаясь, подмигнул Лизке.
   – Ты хорошая девочка, а значит, скоро поправишься и будешь совершенно здорова!
   И доктор ушёл, чуть было, не забыв свою сумочку.

   …Лизка лежала в кроватке и несмотря на то, что очень кружилась голова, болело горлышко, ей было хорошо. Мама сидела рядом с ней и гладила её маленькие обессиленные ручки. Возле кровати, на стуле, сидел дядя Гриша. Её дядя Гриша! И она в этом уже не сомневалась. Она это чувствовала. Она это понимала….
   Целую неделю Лизка не выходила из квартиры. Да и куда ей было выходить? Болело горлышко и голова.
   Рядом была мама, а когда ей нужно было куда-то сходить, приходил дядя Гриша. Ухаживал за Лизкой, как за маленькой. То по головке погладит, то с ложечки покормит.
   А вчера, мама и дядя Гриша весь день были с Лизкой. Вместе! Никто никуда не спешил и не уходил….

   …У мусорного бачка, как обычно, стояли Тимоха и Эсмеральда. О чем-то оживлённо беседовали, даже спорили.
Они от кого-то прознали Лизкину историю. Видели, как приезжала скорая помощь. Как дядя Гриша бегал куда-то, весь серьёзный и взволнованный. Потом ещё бегал.
   Эсмеральда и Тимоха, сопоставив и сравнив все новости, теперь гадали.
   – Что ж теперь будет?
   – Поживём – увидим!
   Они даже заключили пари. И ждали, делясь догадками и сомнениями….

   Закончилась дождливая погода. И появилось снова на небе яркое доброе солнышко. Радостно зачирикали птички. Открылась дверь подъезда, и вышел дядя Гриша, слегка пригнувшись. Потом распрямился во весь рост, и все увидели сидящую на его плечах радостную и чуточку гордую Лизку. Рядом шла мама, счастливо поглядывая на доченьку.
   Хулиганка Юлька, стоящая возле песочницы, от удивления выронила из рук скакалку и открыла рот.
   Солнышко светило всё ярче и ярче. И Лизка плыла в этом море счастья.
   – Молодец девочка!
   Прошептала улыбающаяся Эсмеральда. И ласково поглядела на дворника Тимоху.
   – Пойдём ко мне. Будем жить вместе.
   Сказал Тимоха Эсмеральде и они, обнявшись, ушли в квартирку дворника.