Урок доброты гл. 17 Разини

Глава 17. Разини

Проводив ребят к тоннелю, Опанька осталась у открытой дверцы. Выждала, когда шум их шагов затих, и двинулась следом по винтовой лестнице. Благодаря малой дистанции, девочка попала на ту же пространственно-временную дорожку. Она добралась до конца прохода, но в тронный зал вслед за ребятами выходить не стала. Стояла и слушала, что у них происходит.
Как только одноклассники ушли из зала через выбитую дверь, Опанька выбралась в сумрачный тронный зал, подошла к открытой двери и прислушалась. Гулкое эхо шагов окутало её сердце печалью. Сколько раз такие компании беспечно уходили в Неизвестность и пропадали в ней навсегда. А ей так понравились эти пришельцы. Баф не обманул, когда обещал, что приведёт создания, которые не бросают друг друга в беде. Опаньке захотелось самой побывать в этом чудесном мире.
– Наверное, это лучшее место во всей Вселенной, – вздохнула она. – А ныне из-за моей недоверчивости эти чудесные создания погибнут. Хищники каменных лабиринтов ни за что не упустят такую добычу.

Полчаса спустя, услышав непонятные звуки, Опанька нырнула под чехол тронного кресла и затаилась. Когда у открытой двери шарахнулись тени, она с отчаянием метнула в пространство самую надёжную свою мыслеформу:
– Попались мерзкие твари!
Ответ и успокоил, и рассмешил Опаньку.
– Мяв! – то есть «Опять тебя кумарит!» почти гавкнул в ответ бесстрашный, а по мнению Ларисы Степановой, частенько безмозглый Баф.
Опанька вылезла из-под кресла, спустилась с тронного постамента и подошла к ребятам.
– Живые? – удивилась она чистым детским голоском.
– Частично, – кивнул Коля Спицын и посмотрел на бледных как поганки девчонок.
Женька Замятин так и не привык к этим скачкам тембра у маленькой девочки. Он тоже от зловещего «Попались!» слегка припух, но всё оказалось не так страшно. На радостях он незлобиво проворчал:
– От медведя зверств ждали, а он чижика съел.
– Ты о чём, – не понял юмора встревоженный Игорь Кольцов.
– Сначала рявкать, как сатана, а потом, вместо ожидаемых в такой ситуации адовых зверств, звучит невинный вопрос: «Живые?» – расшифровал свою присказку Женька. – Как-то это неожиданно, не правда ли?

Пока Женька с Игорем обсуждали этот момент, Коля Спицын рассказывал Опаньке об их неудачном походе. И так у него всё весело получалось, с шутками-прибаутками об упырях и прочей нечисти. Опанька долго не могла понять, отчего же ребята убегали. Но когда услышала про тонкую обескровленную руку мужчины, ей многое стало понятным. Девочка повернулась к коту и взволнованно спросила у него, как у единственно разумного существа:
– Кольцо или след от кольца на безымянном пальце видели?
– Мяв! – кивнул Баф.
– Был след! – хором ответили мальчишки.
– А на другой руке что-нибудь заметил? – снова обратилась Опанька к Бафу.
– Мяв! – ещё энергичней заверил кот.
– Нет, – за всех ответил Игорь Кольцов. – Другая рука была спрятана под синим плащом, подбитым дорогим мехом.
Опанька выглядела потрясённой. Ребята нетерпеливо ждали объяснений, но не решались тормошить Стража портала.
– Это был последний Хозяин Сливовой крепости. Это был Дормидонт! Тот, без которого вы домой не вернётесь, – грустно выдавила Опанька. – Наш практически неуловимый мерзкий спаситель. Вы упустили единственный шанс. Теперь вам веками куковать со мной у этого портала.
– Мяв! Мяв! Мяв! – словно взбесился Баф. Что в переводе с кошачьего означало: «Мы давно были бы в светлейшем будущем, если бы их в детстве правильно стращали».
Опанька уставилась на ребят со вселенским разочарованием в больших красивых глазах. Почему-то ей расхотелось попасть в это «лучшее место во всей Вселенной», где самоотверженность, кажется, полностью замещает собой сообразительность. Но было нечестно с её стороны так реагировать: ведь однажды она тоже упустила Хозяина Дормидонта. Вот если бы она рассказала им о его приметах! Но ведь с ребятами был Кот учёный. Кто лучше него знает все знаки, по которым узнают особых созданий Вселенной? Опанька окончательно запуталась в своих рассуждениях.
– Вы не представляете, как вам повезло, – печально воскликнула девочка. – Только что вы встретились с последним Хозяином Сливовой крепости. Если бы вы послушались Кота, то были бы уже дома.

Ребята с недоумением уставились на Бафа. Они давно догадались, что он не обычный домашний котик. Не кот-мимимишечка с сияющими глупыми глазёнками. Он невероятное существо, которое тонко чувствует обстановку и лучше многих своих биологических собратьев умеет манипулировать кем угодно. Но чтоб слушаться кота, как самого опытного товарища – это даже Злате Журавлёвой в голову не пришло. Хотя домашние утром просили её во всём слушаться Бафа и ни в чём ему не перечить. С другой стороны, события складываются так необычно, что уже трудно понять, что разумно, а что наоборот.
В такой, мягко говоря, нестандартной ситуации ответственность на себя взяла староста класса Лариса Степанова:
– Баф закричал, и мы бегом унесли его, чтобы он не мучился, – твёрдо сказала она. – Мучить животных, как бы плохо они себя ни вели перед этим, мы никогда не будем. Тем более на Уроках Доброты.
А Злата Журавлёва мягко добавила:
– Конечно, мы и сами сильно испугались. Только представь, Опанька, лежит на столе покойник, покрытый тёмным покрывалом. Весь белый, словно совсем без крови. То ли больной, то ли у него упыри всё до капли высосали. А может статься, что он и сам Упырь Вурдалакович. Передохнуть лёг перед новой трапезой, словно паук. Ловит он добрых людей, выпивает всю их кровушку и вывешивает потом опустошённых, как мух, на просушку в какой-нибудь кладовке. Кто бы на нашем месте не завибрировал?
Опанька по-детски всплеснула руками:
– Ну, у тебя и воображение! И ведь в самую точку попала. В этих лабиринтах толпами слоняются кровожаждущие враги.
У Златы Журавлёвой прямо руки чесались набросать очередную карикатуру в блокнот, но она сдержала свой неуместный порыв и продолжила описание событий:
– От всех этих мыслей мы, конечно, сильно занервничали. Тут ещё Бафик заорал, как раненый пучеглазый долгопят. Ну, мы и подумали, что он что-то страшное почуял. О чём же тут надо было дискутировать? Конечно, мы с Бафом на руках побежали от невидимой опасности в уже знакомое место.
Опанька укоризненно посмотрела на кота.
– Мяв! Мяв! Мяв! – грубо отмявкался кот, что любой переводчик с кошачьего и переводить не стал бы из-за слишком пониженной трёхэтажной лексики.
Но Опанька, добрая душа, скрыла от ребят недостойное поведение Кота Учёного и даже приписала ему высокие порывы:
– Это он за вас так сильно обрадовался,– перевела с кошачьего Опанька. – Он ведь и в самом деле почуял. Только не страшное, а вашу удачу необыкновенную! А вы... Эх, вы, разини!
– А вот с этого места поподробнее, – заинтересовался Коля Спицын.
К его просьбе присоединился и Игорь Кольцов:
– Да, Опанька, расскажи, пожалуйста, что конкретно почуял наш глубокоуважаемый Баф?
Девочка посмотрела на кота, будто позволения спрашивала, можно ли открывать страшные секреты портала кому попало, и грубым мужским голосом сказала:
– Кот Учёный почуял перстень-коммутатор. Он у Хозяина Дормидонта на другой руке был, спрятанной под меховым плащом.
Игорь Кольцов нетерпеливо спросил:
– И как работает этот коммутатор?
– Как-как, – очень просто. Наденьте на палец перстень, возьмитесь за руки и одновременно представьте, где хотели бы оказаться. Думаю, что примерно так. Но может и как-то по другому.
Злата Журавлёва насторожилась:
– А если мы разное представим или не одновременно – что с нами будет?
Опанька посмотрела на неё со вселенской печалью во взгляде и нежным детским голосом спросила:
– Ты правда хочешь это знать? Развидеть-то потом уже не получится.
Лариса Степанова замахала руками:
– Нет-нет-нет. Мы и так сегодня много лишнего видели. Обойдёмся без новых кошмарных деталей.
Никто ей не возразил. Все переживали, что так бездарно упустили удачу. Можно сказать, выбросили на помойку, когда она к ним на ручки просилась. Как самая ответственная, Лариса Степанова заинтересовалась условиями проживания в пространственно-временных узлах:
– Что мы тут есть будем, когда чужие бутерброды закончатся?
Опанька махнула рукой и пробасила:
– С жоревом тут всё нормально. Иногда даже ежей по талонам подвозят.
Раздалось резкое кошачье мявканье – это Баф закатился в хохоте, глядя на разочарованные лица ребят. Не огорчился только Коля Спицын. Глядя на опечаленную Ларису, он весело сказал:
– Ерунда всё это! Мы русские! Нам вообще всё пополам! Мы ещё на бересте не разучились писать. Выживем!
– И в самом деле, – поддержал его Женька Замятин, подхватил полупустой рюкзак с бутербродами и хмыкнул: – Чего скуксились, мы ж Хозяина Дормидонта там заперли железным дрыном. Пошли, поймаем паразита и всю правду из него вытрясем. Ишь, хранитель какой нашёлся!
Он повернулся к Опаньке и по-деловому спросил:
– С нами пойдёшь или после обильных пыток направить супостата к тебе?
Девочка посмотрела на Бафа. Было видно, что они без слов о чём-то спорят.
– Нет, кот хочет, чтобы я осталась, – сказала Опанька и, всхлипнув, ушла вглубь зала.
Женька Замятин пожал плечами, посмотрел на одноклассников. Глядя на потушенный фонарик в руках Игоря, сказал:
– Чего стоим? Хватай мешки, паром отходит.
Лариса со Златой подошли к обиженной Опаньке, обняли девочку, пообещали уговорить Бафа взять её с собой и пошли за мальчишками, которые уже направлялись к таинственной двери.

По знакомому маршруту быстро добрались до развилки. В левом проходе было тихо. Усопший не ломился в дверь с другой стороны, не барабанил по ней палкой, не ругался плохими словами. Вёл себя тихо, как и полагается всем на пространственно-временных трассах.
– Может, он таки врезал дуба? – с неискренним сочувствием спросил Коля Спицын. – Давайте заберём у этого зомби перстень со спрятанной руки и рванём назад к Опаньке. К нашей переводчице с Бафского на человеческий.
Спорить с Колей Спицыным никто не стал, но от этого охотников забирать перстни с полуживых трупов не прибавилось. Все уставились на каменные плиты под ногами, отчаянно напрягая слух.
– Ладно, – первым сдался Женька Замятин. – Я тут самый старый, а вам ещё жить да жить... Только никому не говорите, что я погиб при спасении отличников.
– Век диктанты выше тройки не писать! – поклялся Коля Спицын.
Остальные кивком подтвердили страшную клятву. Лариса Степанова посмотрела в глаза будущего героя с благодарностью, а Злата Журавлёва с состраданием, и воодушевлённый Женька Замятин решил, что ему теперь сам чёрт не брат, а только позорный предатель.
Игорь с Колей вновь осторожно вытащили тяжёлый прут из каменных пазов, прислонили его к стене. Женька Замятин бесстрашно открыл дверь и, забрав у Игоря Кольцова фонарик, вошёл в комнату с недоусопшим покойником.