de omnibus dubitandum 101. 327

ЧАСТЬ СТО ПЕРВАЯ (1872-1874)

Глава 101.327. МАСКАРАД НА ФАШИНГЕ…
   
    Елизавета (Сисси) была и оставалась романтичной.
 
    На масленицу* 1874 года, когда Франц Иосиф отправился путешествовать в Россию, она надела вечером маску, большой парик рыжей блондинки и оделась в длинное желтое домино из тяжелой парчи. В таком костюме она тайно отправилась в сопровождении своей фрейлины, подруги и чтицы Иды Ференси в большой зал Музыкального общества, где как раз во вторник на Фашинг проходил знаменитый бал-маскарад.

*) Масленица у лютеран и католиков. Празднуется всего один день - вторник седьмой недели перед Пасхой (01.03.1874) - вторник "перед постом" - Faschingdienstag. Это последний из "жирных" дней, вся скоромная пища доедается. Традиционно во вторник немцы едят "хворост", блины и рыбу. Вечером заканчиваются празднества и наступает («Пепельная среда»). Начало Великого сорокадневного Поста всегда приходится на Пепельную среду. Название ее произошло от старого обряда посыпания голов пеплом как символа отпущения грехов. Сохранилась древняя традиция, когда во время святой Мессы, после проповеди, священник посыпает горсткой пепла головы подходящим верующим, произнося слова: «Из праха вышел и в прах возвратишься». Вот-вот начнётся пост, они прощаются с праздной жизнью. Однако мало кто знает, что аналоги этого праздника… - карнавалы. Это слово  происходит от лат. carne vale, «прощай, мясо».

    Вена – один из красивейших городов Австрии. Именно здесь европейцы предпочитают провожать зиму. Привычное спокойствие рушится: толпы ряженых выходят на улицу, бьют в барабаны, дудят в дудки... Практичные венцы даже на несколько дней закрывают музеи и банки! В городе существует несколько карнавальных объединений, история которых насчитывает десятки лет. У каждого из них есть свой гимн и флаг.

    Некоторое время обе дамы сидели незаметно на галерее и следили за праздничным оживлением в бальном зале, находящемся ниже.

    Елизавета (Сисси) исподтишка наблюдала за видным мужчиной, сравнивая себя с грошовой шлюхой. Ей бы следовало устыдиться, ведь она не могла допустить, чтобы ее застали за чем-нибудь предосудительным, пусть даже и такой мелочью, как разглядывание на балу привлекательного кавалера.

    Скрывая лицо за маской, она находилась в тени, на галерее переполненного бального зала. Она чувствовала себя невидимкой — и с искренним удовольствием наслаждалась открывающимся ей видом.

    Незнакомец был высок, плотного телосложения и красив, с подтянутым телом, предназначенным для всех до единого грехов, в которых его подозревали. Его глаза искрились из-под черной полумаски, когда он обращался к окружавшим его восторженным дамам. Он усмехался, сверкая зубами и ямочками на щеках, достаточно глубокими, чтобы в них утонуть, и сердце Сисси трепетало — а затем замерло, стоило одной из поклонниц прижаться своей пышной грудью к его руке.

    С точки зрения Сисси, самым завораживающим в нем был его рот. Она смотрела, как изгибаются и подрагивают его губы, когда он очаровывает эту словно загипнотизированную толпу разодетых дам, и чувствовала, что ее собственные губы подрагивают от возбуждения. Внезапно зардевшиеся щеки, изумленный взгляд, поджатые накрашенные губы, то, как они обмахивают веером разгоряченные лица, — все это выдавало дам с головой. Повеса мило улыбался, окунувшись в фурор, произведенный его присутствием.

    Сисси точно знала, кто скрывается под этой маской, она слышала все сплетни о том, на что осмеливались эти грешные губы, на что способен этот решительный, насмешливый и мужественный рот. Она восхищалась им, украдкой подглядывая из тени во время светских приемов, даже воображала, про адюльтер с ним, но до сегодняшнего вечера не решалась наблюдать за ним так дерзко. Елизавета провела пальцем по накрахмаленному кружеву, обрамлявшему ее маску, и порадовалась ее надежной защите.

    Венгерский граф Дьюла АНДРАШИ, пользовался дурной славой, обладал титулом, был богат и весьма опасен для любой хорошо воспитанной дамы. Несмотря на репутацию, его знаменитая фамилия, огромное состояние деда и статус наиболее прожженного повесы Австрии делали его желанным гостем в приличном обществе. Благодаря его «верительным грамотам» светское общество охотно закрывало глаза на «приключения» графа, в особенности сейчас, когда венский сезон только начался и новый урожай дебютанток устремился в город в поисках мужей. Дьюла, несмотря на то, что был женат, пользовался огромным спросом.

    Однако Елизавета ясно видела, что сегодня в элегантном бальном зале он совершенно не к месту. Несмотря на аристократическое происхождение и превосходного портного, Дьюла казался резким и угловатым. Сисси почувствовала, что он, будто хищник, окидывает взглядом помещение в поисках жертвы.

    Дьюла наклонился, зашептав что-то на ушко стоявшей рядом дамы, и она слегка покачнулась. Он привычным движением подхватил ее под локоток, не дав упасть в обморок.

    Елизавета улыбнулась: он очень профессионально изображает распутника.

    Будь она азартным игроком, Сисси билась бы об заклад, что имя Дьюлы возглавляет список возможных партнеров любой дебютантки с мечтательным взором. И, разумеется, каждая мамаша верила, что именно ее милая невинная доченька пленит и укротит порочного графа и наконец-то добьется его. Но в реальности пусть не сами прекраснодушные дочери-мечтательницы, но уж их мамаши точно понимали, что если целомудренная невеста и не сумеет удовлетворить необузданного самца, то, по крайней мере, его богатство заставит ее закрыть глаза на скандалы.

    Стоя на галерее, в дальнем незаметном углу, Елизавета думала, что будет, очень жаль, если кто-нибудь опередит ее и, сумеет взнуздать дьявольски элегантного и беззаботного графа. Хотя возможно ли это?

    По сравнению с рассказами о его эскападах все, что сейчас происходило в бальном зале, казалось скучным.

    Слухи о его похождениях сделались грешным удовольствием, которому предавались во время чаепитий в самых утонченных гостиных Вены. Елизавета прислушивалась к каждому слову, наслаждалась каждой историей, хотя старательно изображала точно такое же негодование и безразличие, как и любая другая респектабельная дама, но пальцы ног, спрятанные в туфлях, сами поджимались от возбуждения.

    Под светло-желтым шелком маски Елизавета зажмурилась и улыбнулась, не сдерживая больше течения восхитительно порочных мыслей. Эти плечи... то, как он двигается... все это такое...

    Чтобы сделать их приключение еще более пикантным, Ида Ференси, по команде Сисси смешалась с толпой, она была в маске, как и императрица, и на ней было красное домино. Вскоре после этого она вернулась под руку с красивым, незнакомцем.
 
    — Мы знакомы?

    Она подняла глаза. Незнакомец стоял прямо перед ней.

    Находясь так близко, он оказался выше, шире в плечах, опаснее и мужественнее, чем предполагала Елизавета. Ее сердце пустилось быстрой рысью, ее окатило жаром с головы до ног. Сисси торопливо огляделась, но, к счастью, на них никто не обернулся.

    — Вы смотрели на меня, — добавил он, не обращая внимания на то, что она слишком ошеломлена, чтобы вымолвить хотя бы слово. Его низкий, чувственный голос звучал игриво, задевая некую туго натянутую струну у нее внутри.

    Елизавета чувствовала себя так, словно он застал ее голой.

    На губах графа играла грешная усмешка.

    Елизавета уставилась на ямочку у него на подбородке. Его губы изогнулись еще сильнее, и она поняла — он догадался, что волнует ее. Понимающий взгляд из-под его маски устремился на ее широко открытый рот, на губы, накрашенные греховным алым в соответствии с маскарадным костюмом.

    Елизавета сомкнула губы и взяла себя в руки. Он не мог ее узнать, ведь они не были представлены. Незнакомец ни разу даже не взглянул в ее сторону на тех нескольких балах, на которых они оба присутствовали. Чопорная и респектабельная императрица, Елизавета совершенно не относилась к типу женщин, которые ему нравились.

    Ей приходилось соблюдать строжайшие правила, предусмотрительно перечисленные в завещании покойной свекрови, за выполнением которых, бдительно следил император. К счастью, Франц Иосиф презирал костюмированные балы, поэтому его тут никогда не было. Кроме того, пусть император распоряжается ее жизнью, но он не мог управлять ее мыслями, поэтому Елизавета позволяла себе мечтать о том, чего не могла совершить в реальности.

    Но грешные мысли достаточно безобидны, а сейчас Незнакомец стоит прямо перед ней и улыбается, ждет, когда она что-нибудь произнесет.

    — Я... — Елизавета сглотнула, лихорадочно размышляя.

    Следовало бы бежать отсюда, не сказав больше ни слова, но возможность остаться просто захватывала. Какой вред будет от того, что она пофлиртует несколько минут с красивым повесой, пока его внимание не привлечет кто-нибудь еще?

    И сколько времени прошло с тех пор, как Елизавета видела заинтересованный взгляд кавалера, подобный этому? Муж уехал в Россию, но и до этого... Сисси прикусила губу.

    Может быть, это ее единственный шанс пофлиртовать, почувствовать себя привлекательной и желанной. Кто узнает, если она позволит себе насладиться несколькими минутками, купаясь в теплом свечении такого невинного удовольствия? Да дюжины дам флиртуют! Почему она не может?

    Елизавета расправила плечи, посмотрела ему в глаза и позволила себе побыть дерзкой благодаря своей анонимности.

    — Нет, мы не знакомы. Но разве не в этом, смысл бала-маскарада? Наслаждаться тайной, не знать, с кем ты разговариваешь, пока не снимут маски?

    Незнакомец негромко засмеялся, и этот низкий соблазнительный звук словно щелкнул по ее нервам, уже и так натянутым до отказа.

    — Но разве снятие масок — это самое большое разочарование вечера? — отозвался он. — В полночь мы будем поздравлять друг друга с удачными костюмами, не испытывая при этом ничего, кроме огорчения, потому что Клеопатра превратится в дебелую фрейлину, затянутую в тугой корсет и слишком сильно накрасившуюся. Я бы сказал, что лучше остаться в масках. Более интригующе…