Ночные рассуждения о себе

Что-то непонятное творится со мной. Вечером так хочется спать, а ночью просыпаюсь и не могу заснуть. Что только ни делаю, считаю баранов, воспроизвожу ряд чисел арифметической прогрессии с шагом три, стараюсь совсем ничего не думать. Не получается. В голове гул, роятся не управляемые мысли.

Вот и сейчас, не заметил, как начал самопроизвольно о чем-то рассуждать. Помню, началось с утверждения:
– Жизнь удалась!
– «Давай хвастайся! Удалась она у него. Половину жизни боролся с болезнями. Пустобрех!» – это встрял в рассуждения мой вечный оппонент и спорщик, мое внутреннее я.
– Ну, да. Болел, и качество моей жизни из-за этого низкое. Да я привык к сопровождавшим мою жизнь болезням. Конечно, это не приятно.

Помню, еще в шестилетнем возрасте, во время Великой Отечественной Войны, в апреле меня сковал ревматизм. Суставы рук и ног опухли, не сгибались. Родители утром уходили на работу, оставляли еду, у дверей ставили ведро для физиологических нужд. Добирался до ведра на четвереньках. А потом на карете скорой помощи увезли меня в больницу. Лечили, главным образом, аспирином. Тогда других лекарств просто не было. Оказывается, аспирин разжижает кровь, и она легче поступает к опухшим суставам.

Ревматизм дал осложнение, я породнился с пороком сердца. Сначала отложениями кальция, известкой, были облеплены створки митрального клапана сердца, потом эта напасть прилипла на аортальный клапан. При работе сердца через плохо закрываемые створки часть крови выталкивалась назад. Организм плохо снабжался кровью, кислородом. Мозг требовал новой крови. Сердце начинало частить, уставало и расписывалось в беспомощности. Наступали новые приступы болезни. Так с диагнозом митрального комбинированного порока сердца я лежал в больницах семь раз. Как наступит весенний март-апрель – я на стороже – справлюсь, или ждет неудача.

Помню, после очередной выписки из больницы мама добавила в рацион моего питания сливочное масло.
– Хочу поддержать тебя, может быстрее наступит выздоровление.

А жили мы тогда уже без папы, у мамы нас двое. Работала она уборщицей. Безграмотная, ни читать, ни писать не умела. Как дед Тимофей, ее отец, научил выводить буквы фамилии, так она и расписывалась. В прошлом зажиточная крестьянка, раскулаченная, отработавшая в ссылке на лесоповале двенадцать лет, после войны, похоронив мужа, воспитывала двух сыновей. Как-то, уже в старости призналась:
– Думала, что ты не жилец, старалась получше кормить.
Да как это сделаешь, семья жила на обычном питании – картошке и хлебе.

***
Да, конечно, жили трудно, бедно, голодали, ходили в тряпье.  А кому тогда жилось вольготно? Только что закончилась ненавистная война, страна, хозяйство разрушены. Но вот отменили карточки, хлеб стали продавать свободно. Все потихоньку налаживалось. Бесплатное образование, учись не хочу. Когда я перешел в восьмой класс, обучение в школе сделали полностью бесплатным.

Житейские трудности были хорошим стимулом для учебы. Учителя нам говорили: «Плохо учишься, будешь работать дворником». Ой, нет, дворником я быть не хотел. У моего знакомого Генки Романова мать работала бухгалтером, а отец начальником цеха. У них был свой дом, а Генка выбегал на улицу с бутербродом с маслом и огурцом. Нет, я очень хотел выбраться из порочного круга бедности. Учился старательно, хотел управлять машинами, быть механиком.

Пусть не все получилось, как мечтал, но я стал успешным человеком.
«Давай, давай, снова хвастайся! Тебя же в институт не принимали, поэтому и мечта не сбылась», – это мой внутренний голос подслушал мысли и снова встрял в рассуждения. Все время меня одергивает.

Да с чего ты взял, что я буду хвастаться? Да, не принимали меня в институт. И правильно сделали, для моего же блага. Я подал заявление в политехнический институт, но в приемной комиссии документы не приняли, мотивировали отказ просто: абитуриентов с пороком сердца на технические специальности не принимают. Переживал, мучился несколько дней и пришел в горный институт. Опять не приняли по той же причине. Куда же мне деваться, о гуманитарном вузе я не хотел даже думать. С большой неохотой обратился в лесотехнический институт. Там отнеслись к делу, может быть, не ответственно. Документы приняли, Я успешно поступил. Но сердце напомнило о себе в первой же поездке в колхоз. Там после недели работы я разболелся, и куратор отправил меня с письмом к проректору по учебной работе.

Но институт я все-таки окончил. Получил специальность механика по механической обработке древесины. По государственному направлению приехал работать на Пермский лесозавод. Отработал два года, женился, поступил учиться в аспирантуру. Защитил кандидатскую диссертацию и стал работать преподавателем в Уральском лесотехническом институте. Прошел все ступени: ассистент, доцент, профессор. Отработал в вузе более чем полвека.

Мои предки были трудолюбивыми крестьянами, умели работать в поле и со скотиной. Ни у кого из них не было навыков толково читать и писать. А я стал ученым, профессором вуза. Поэтому и утверждаю, жизнь моя состоялась, пусть и невысокого качества.