9 августа - День малочисленных народов Севера

Сегодня, 9 августа, День малочисленных народов Севера. Если бы не сайт «Одноклассники», я бы и не знал, что существует такой праздник. А ведь в советское время, которое поносят сейчас немало моих соотечественников, но только праздновали, но и реально помогали этим категориям россиян. Об этом я и хочу немного напомнить моим читателям.

Я уроженец Дальнего Востока, родился на берегах одной из рек, впадающих в великий Амур в нижнем его течении – Амгуни.  Среди жителей нашего поселка, в котором жили золотодобытчики, представителей коренных народов было не так много, но даже само название поселок Херпучи получил от местных аборигенов – негидальцев,  на языке которого это называлось  «деревянная лопата». Именно так, с лопаты, кайла и лотка и начиналась старательская добыча драгоценного металла в наших местах.  Но по руслам рек, впадающих в Амгунь и в более величественный и широкий Амур, была масса населенных пунктов, где жили представители малочисленных народов Севера – ульчи, нанайцы, орочи, негидальцы, нивхи.  Первая в моем детстве богато иллюстрированная книжка для детей была «Нивхские сказки». Мне её читали родители, так как я еще не умел сам читать. И мне очень хотелось стать именно нивхом, такими сообразительными и благородными в этих сказках изображались нивхи.

Я родился в первые послевоенные годы, когда  вредных производств на берегах рек была мало, поэтому рыбы было очень много. Была и белорыбица, и щука, и карась, но больше всего ценились красная рыба и икра из неё.  Для меня в детские годы обычная пища на домашнем столе была варенная картошка с рыбой – варенной, копченной, маринованной. Часто на столе была икра. Мы ели её не так, как сейчас, намазывая тонким слоем на хлеб с маслом, а чайными, а то и десертными ложками. БОльшим дефицитом была квашенная капуста, чем икра.  Потому что капусту завозили в наши поселки, а рыбу ловили сами.  Как я узнал много лет позднее, в Амуре и его притоках в год в то время вылавливали 200 тысяч тонн красной рыбы. Для сравнения, в конце 80-х разрешалось ловить не больше 2 тысяч тонн.

В 50-е годы рыболовецкие колхозы на берегах Амура и его притоков стали закрываться, потому что стали запрещать ловить рыбу в прежних количествах. И это запреты со временем становились все строже. На берега Амура, особенно в низовья, направлялись тысячи милиционеров и рыбинспекторов со всего Союза, даже из Прибалтики, и местные аборигены лишились и работы, и традиционного питания. Но об этом чуть позже.

Когда я поступил в Хабаровский медицинский институт, с нами училось не так уж мало представителей коренных народов Севера. Чтобы выдержать вступительные экзамены, их готовили на подготовительном курсе, они жили в студенческом общежитии и питались по талонам из расчета 1,5 рубля в сутки в студенческих столовых. Почему я знаю точно цифру? Просто во время подготовки к традиционным эстафетам по городу сборную института посадили на сборы, и целый месяц мы получали талоны, где и была написана и сумма, и для кого они предназначены.  Хочу сказать, что полтора рубля в день на питание вполне хватало.

Почему же учили на врачей и провизоров представителей народов Севера. Да просто другие туда, где требуются врачи где-нибудь на периферии, не поедут ни за какие коврижки, хотя в те годы и существовало строгое распределение выпускников. А вот врачи из аборигенов поедут, многие найдут там свои половинки, заключат браки и останутся на всю жизнь работал в далеком селе. И таких врачей на своем веку я видел немало.

А поездить по краю мне довелось много и часто.  И когда был главным рентгенологом Хабаровского края, и когда стал заместителем заведующего отделом здравоохранения Хабаровского крайисполкома.  Вот тогда я был одним из организаторов поездок городских врачей и сотрудников медицинского института на катере для проведения осмотров коренного населения по Амуру и его крупным притокам.

Но не только такие поездки организовывались. Часто были поездки представителей краевых властей для помощи  решении проблем коренного населения в так называемых национальных селах, где жили преимущественного аборигены.  Тогда на жалобы в партийные органы была оперативная реакция, и многие проблемы решались.

Помню одну такую поездку в город Николаевск, что в самых низовьях Амура. Вокруг этого небольшого города (сейчас там около 30 тысяч, в конце 80-х было около 50 тысяч жителей) много небольших поселений, где в основном живут местные аборигены.  Одни названия этих поселений об этом говорят: Чныррах, Оремиф, Тнейвах.  Когда-то это были большие поселения – рыболовецкие колхозы, а к концу 80-х в них жило совсем мало людей.  Добраться туда летом можно было на катере или моторной лодке, зимой по льду Амура.

Поездка была не просто так, а для участия в избирательной компании ученой из Владивостока Евдокии Гаер, которая избиралась в депутаты СССР от нашего избирательного округа.  На встречу к ней пришли и жители города, но особо много их было из этих национальных сел.  Тогда-то я и услышал о многих проблемах аборигенов, но самой большой проблемой они считали невозможность ловли красной рыбы для обеспечения традиционного для них питания.  Гаер все слушали, записывала, как положено, обещала помочь, если её изберут депутатом.  И её избрали. Потом я видел по телевизору Гаер сидящую рядом с Ельциным, тогда еще опальным народным  депутатом СССР.

Помню еще одну поездку в Комсомольский район в составе целой делегации из края. Мы ехали разобраться по жалобам из национальных сел этого района – Бельго, Пивать, Гайтер, Верхняя Эконь. В составе делегации был завотделом крайкома КПСС Улаев, завотделом крайисполкома по малочисленным народам Севере (был и такой отдел в советское время) Закассовский и два первых заместителя отделов народного  образования и здравоохранения – Зеленков и ваш покорный слуга.  Дело было зимой, все поселки расположены на правом берегу Амура, а город Комсомольск, где мы остановились в гостинице, на левом. Ездили по льду на Уазиках, холодных машинах, особенно не приспособленных к дальневосточным морозам.  В поселка проводились сходы, комиссия выслушивали претензии, и вновь самой наболевшей темой был вылов так называемой «нормовой рыбы», т.е. количество хвостов красной рыбы на 1 человека. Эта норма была явно меньше физиологической, к тому же ловили не местные аборигены, а пришлые бригады.  А ведь для так называемых «рыбоедов», т.е. питающихся в основном рыбой, важна не только рыба, но и сезонная работа, как это в их народах шло из покон веков. Заставить ульча ходить на работу каждый день к  8 часам и работать 8 часов – не физиологично.  Они привыкли работать очень много в период путины, а зимой ходить на охоту, на пушного зверя.  Но все это я тогда не знал, только догадывался.  И узнать об этом мне удалось довольно скоро.

Будучи заместителем  заведующего отделом здравоохранения Хабаровского крайисполкома, я получил возможность поехать на курсы усовершенствования по организации здравоохранения.  Цикл, на которые я ехал, назывался  очень громко – «Курсы резерва руководящих кадров Минздрава СССР». Действительно, там собрались заместители министров союзных республик, заместители заведующих крайоблздравотделами со всего Советского Союза.  Курс был очно-заочный. Вначале каждый курсант готовил дома работу по организации здравоохранения, отсылал её на кафедру в Центральный институт усовершенствования врачей в Москву, где её рецензировали, и только тогда поступала путевка на очный двухмесячный цикл в институте. Сразу скажу, что диплом об окончании курсов, полученный нами, имел две подписи – министра здравоохранения СССР и ректора института усовершенствования врачей. Больше я таких дипломов не видел.

Я задумался – о чем написать свою курсовую работу? И мне пришла мысль: «А не написать ли о здоровье малочисленных народностей Приамгунья?». Их у нас было свыше 32 тысяч, причем все 16 национальностей, которые вносились в статистические данные, в нашем крае присутствовали. По статистическим данным можно было отследить многие параметры здоровья этой категории населения Хабаровского края.  Вообще-то все народности Севера (именно так они и называются официально) живут по всех территории России, но обычно их начитывается всего несколько народностей. Например, ханты и манси в Тюменской области, якуты в Якутской ССР, и лишь в Хабаровском крае они собрались всех национальностей, и даже больше. Были такие, которые насчитывались по 30-50 человек, и они не вносились в статистические данные, попадая в графу «другие». Хабаровский край в этом отношении уникальное место. Протянувшийся с севера на юг на 2 тысячи километров, он явился родиной многих народностей, которые по образу жизни, а значит и питанию, отличаются друг от друга. Например, живущие в Охотском районе эскимосы, эвенки и эвены  питаются в основном мясом северных оленей, и лишь в небольшом количестве употребляют рыбу. А вот те же нанайцы, ульчи, негидальцы в основном рыбоеды, их хлебом не корми, а дай пожевать вяленую юколу.  В советское время об этом не думали. Для выполнения указания партии об обязательном семилетнем образовании всех детей забирали у родителей и селили в интернатах, организовывали вроде полноценное для русских питание с обилием картофеля, макарон, всевозможных каш, давали детям северян даже шоколад. А они не хотели все это есть. И  возникали проблемы со здоровьем.

Посоветовавшись со своим начальником, заведующим отделом здравоохранения крайисполкома Вялковым Анатолием Ивановичем, я взялся за это дело.  Мне помог в первую очередь начальник краевого бюро статистики Константин  Лазарь , мои сотрудницы по отделу здравоохранения Людмила Серенко и Надежда Балабушко, которые подготовили мне нужные для работы статистические материалы и справки. Я все это обобщил, и получилась весьма солидная работы о состоянии здоровья коренных народов Приамгунья и Хабаровского края.  Когда я показал её Вялкову, тому она понравилась. Но он посоветовал показать её проректору Хабаровского института, заведующему кафедрой организации здравоохранения доценту Юрию Евгеньевичу Савосину.  Так я и сделал. Отнес работу на кафедру Савосину, который очень ей заинтересовался.  Когда он через несколько дней вернул мне работу, то я узнал, чем был вызван его интерес к работе.  Оказалось, что он работает над докторской диссертацией именно по этой теме, и многие мои выводы очень созвучны с теми научными исследованиями, что должны быть в его диссертации. Он попросил моего разрешения использовать некоторые мои материалы в своей работе.  Я разрешил, они же для этого и собирались, чтобы ими пользовались в дальнейшей работе по планированию мероприятий по охране здоровья малочисленных народностей Севера.

Вообще эта тема была весьма актуальна в советское время. Накануне летом 1989 года в Хабаровск приезжал академик Седов, директор НИИ проблем Севера Сибирского отделения Академии медицинских наук.  Он рассказал много интересных фактов об особенностях питания разных народностей, которые я использовал в своей работе.  А во время нахождения на курсах меня привлекли к участию  в  составе рабочей группе по подготовке материалов на коллегию Минздрава СССР по вопросу улучшения охраны здоровья малочисленных народностей Севера. В ней принимали участие многие ученые, от которых я и узнал о влиянии питания на здоровье человека из числа малочисленных северных народностей.  Пригласили меня и на коллегию Минздрава СССР по этому вопросы. Кстати, тогда министром здравоохранения СССР был академик Е.И.Чазов, и в работе коллегии принимала участие народный депутат СССР Евдокия Гаер.

Я вспомнил, как поступал мой отец, директор школы, в которой был интернат с такими детьми. Они частенько убегали домой, чтобы поесть привычной пищи.  Он давал им там возможность пожить 2-3 дня, и потом сами родители привозили свое маленькое чадо в интернат. Позже отец решил вопрос со снабжением интерната оленьим мясом через охотников, и выбил рыбакам лицензию на вылов осенней кеты, которые и поставляли рыбу на пищеблок интерната. Лишенные привычного питания интернатские дети народов Севера  чаще, чем остальные воспитанники интерната, болели. И средняя продолжительность этих ставших грамотными аборигенов Дальнего Востока была невысокой, ведь им потом пришлось вести и образ жизни,  далекий от привычного многовекового уклада их предков.

Все эти сведения я обобщил в своей работе, которая получила высокую оценку и на кафедре организации здравоохранения в Москве.  После окончания курсов я вернулся в Хабаровск. Связался с Юрой Савосиным, который подошел ко мне,  и мы долго обсуждали то, что мне стало известно и из заседаний рабочей группы, и на самой коллегии министерства здравоохранения СССР, куда меня пригласили как члена рабочей группы. И тогда последовало предложение Савосина написать кандидатскую диссертацию по этой теме. 

Но времени заниматься научной деятельностью  у меня не было. В стране назревали очень большие перемены вообще, и в здравоохранении так же.  И когда они произошли, одним из самых обездоленных в России стали малочисленные народы Севера. Никто их не поил и не кормил за государственный счет, не одевал, обувал, они остались один на один с природой и диким капитализмом, который расцвел в «демократической» РСФСР, которая какое-то время еще рядилась на словах в народное государство.  Начался парад суверенитетов при Ельцине. Кстати, в Хабаровском крае была попытка создать Нанайскую республику со "столице»" селом Троицкое. Инициатором её выступил бывший председатель райисполкома Бельды (Не путать с популярным певцом Кола Бельды). Это одна из трех распространенных среди нанайцев фамилий – Бельды, Пассар, Киле.  Население района составляло около 20 тысяч человек, и нанайцы даже там были в меньшинстве.  Но не получилось, так и остался Нанайский район.

У меня в друзьях на сайте «Одноклассники» жена певца Кола Бельды Ольга Александровна Бельды. Она мой коллега, врач, только педиатр, а я лечебник. Вот она нашла себя в этой жизни, в отличии от многих своих соотечественников. Привести данные более точные я сейчас не могу, но вот не поделиться воспоминаниями о своих земляках, малочисленных народах Севера не смог.