Журавли

Они летели не очень высоко, не очень низко. Клин - не клин. И не стая. Шевелилась какая-то, нарисованная неумелой рукой единица, которая завалилась набок, легла на холодное небо и не то плыла там, в синеве, не то карабкалась, плача...
Всего пять журавлей, а тоску-печаль навели на деревню вдруг такую, какой не припомнить и ни с чем не сравнить. Разве что с похоронами доброй девушки в подвенечном наряде... Кому-то, наверное, казалось, что журавли улетают на тот свет. А кому-то - что они жалеют эту, затерянную в лесах деревушку, оставляя её на произвол судьбы…

Люди, толпившиеся у автолавки, привезшей из райцентра кое-какие продукты, хлеб и разный ширпотреб, запрокинули к небу головы, на какой-то миг притихли, онемели.… И поэтому, когда неожиданно закричала Алёнка Звягинцева, все вздрогнули, как от удара грома.

- А где же шестой? - закричала Алёнка. - Где шестой-то? Значит, какой-то без пары?

- О, Господи! - охнула старуха Дорожкина. - Чего ж орать? Аж сердце чуть не разорвала... Тебе-то что? Летят пять штук, значит, так надо. Молчи, стой, смотри...

Но молчать перестали уж все. Зарассуждали о судьбе шестого журавля: может,ещё яйцом где потеряла журавлиха, а может, уже птенцом, бедный, пропал. Или же здесь старик-вожак без пары. Или перед отлётом придурок какой застрелил...

- Да вон, поди, Шурка Лычёв и шандарахнул! Шурка, зачем журавля подстрелил?

- Эх, ирод!

- Если имеешь ружьё, то по всему и палить уже надо?

- Что молчишь, шалопай ты пропащий?

- Значит, он и есть виноватый! Чтобы этот когда промолчал! А вот, видишь, молчит!

А Шурка, и правда, молчал.Он удивлялся Алёнке...Все видели, что летят пять журавлей, но всем на это было, в общем, наплевать.Стояли, глазели, чуть не рыдали, а спроси, чего? А просто жалко, что лето прошло. Безмозгло так переживали. А эта сразу причину нашла - оказывается, не всё там, в небе, в порядке: один-то журавль-то пропал!

Шурка смотрел на Алёнку. "Веснуха", - говорили в деревне о ней. Круглый год вся в не сходящих веснушках. И чтобы рыжая была, так нет. Ну, русопятая. Так ведь и у Вальки вон Гавриловой русые косы, и у Клавки Плешаковой. А веснушек у тех не бывает...Вообще-то Шурка её и за девку не считал, Алёнку. Алёнка себе и Алёнка. Щуплое что-то, костлявое. Двадцать лет, а грудей у себя небось ещё и не видала. Пропадёт, наверно,она. Засохнет в вечных невестах... Вот такие почему-то всё чувствуют не так, как остальные.К примеру, взять Вальку... Красивая, красивая, но дура. Шурка, конечно, клеиться будет к ней. И целоваться сегодня под вечер будет с ней. И замуж за себя, пожалуй,позовёт - с ней будет тепло и покойно. И дети от неё хорошие пойдут. Но ведь дура она? Дура. И к этому привыкать надо теперь, чтобы потом не удивляться по пустякам, не психовать через меру. А то спросит задумчиво так: "Шур, а почему из полыньи зимой валит пар, разьве у нас имеются где горячие ключи?", а ты от удивления сразу захочешь утопиться в этой полынье. Потому что заканчивать десять классов только для того, чтобы сформулировать данный задумчивый вопрос, это уж... Но она же не понимает, что "это уж"? Не понимает. Нечего зря и кипятиться... Зато она всё умеет по хозяйству. Умеет шить. Печь. Варить. Солить грибы и капусту... Алёнка наверняка ничего такого не умеет. У этой голова забита до краёв чужими бедами, она же думает совсем о другом. Например, как будет жить без подруги журавль? Эта всю жизнь будет сидеть с чужими детьми, когда их родители захотят погулять у кого-то на свадьбе или умотать среди недели в райцентр за неотложными покупками. Эта весь век проживёт для других - они же просят, значит, надо... Нет, это даже хорошо, что Алёнка Веснуха никогда не выйдет замуж. С такой супругой только горя хлебнёшь: сам вари, сам стирай... Вот, если б их спаять воедино, Алёнку и Вальку, чтоб сноровистость и красота были Валькины, а ум и сердчишко Алёнкины, вот тогда б... Но такого в природе не бывает. По этой причине Валька будет счастливая, а Алёнка нет. Не очень справедливо, конечно. Даже совсем несправедливо. Но будет именно так. Вот ведь жалость какая...

Шурку от мыслей оторвали всеобщие взгляды, устремлённые на него в упор. Он даже решил, что успел чего-то натворить, пока тут стоял. Может, вслух матерился?

- Чего? - по очереди осмотрел он всех.

- Разве ж мясо журавлей едят? - спросила старуха Дорожкина.

- Не пробовал. Не знаю.

- Зачем же было бить?

И тут опять завыступали все.

- А ему не всё равно - зачем? Пальнул, и ладно!

- Там же кому-то хочется жить, вот дело в чём. А раз кому-то хочется жить, он же обязательно прикончит!

- Но польза ж какая-то должна же быть по крайней мере! Что ж он - зарубежный маньяк? Только эти без пользы стреляют.

И Шурка вдруг увидел во всей красе свою Валентину.Она, оказывается, его всем сердцем защищала.

- А кто вам сказал, что без пользы! - выпятилась она вперёд. - Ещё какая польза! А перья на хвосте? Вы видали когда-нибудь, какие у журавля на хвосте бывают перья?! Это ж просто прелесть! Красота! Он подстрелил журавля мне для шляпки.Я хочу такую шляпку сделать!

Шурка ничего не понимал:

- Какая шляпка? Что за бред?

Валька заговорщически ему подмигнула:

- Да завидуют все! Пошли отсюда! Подняли шум из-за какой-то ерунды! Защитники природы нашлись! Пошли, Шур, пошли!
Шурка, как пришибленный, озирался по сторонам.

- В чём дело? - повысил он мощный голос. - Вы можете мне объяснить,что в этом благородном кодле происходит? Чего орёте все? Ну, что уставились? В чём дело?

Тогда к нему протолкалась Алёнка.

- Шура, скажи, только, пожалуйста, честно, - наставила она на него голубые глаза.
- Это ты подстрелил журавля?

- Какого журавля, Веснуха? - приходя в себя, не поныл её Шурка.

Алёнка кивнула на небо.

- Нет! - замотал головой, наконец понявший всё, Шурка.

- А где же он?

- Кто?

- Ну, шестой журавль?

И столько было в её синем взгляде страдания и какой-то мольбы, что Шурка почувствовал даже озноб во всём теле... Эта ж святая страдалица теперь долго не будет спать. Все сейчас разойдутся по своим углам, займутся каким-нибудь делом, потом спокойно улягутся спать, как всегда. А эта будет хлопать в темноте своими огромными глазами и представлять всякие ужасные картины гибели шестого журавля.

- Он у меня на заимке, - соврал зачем-то Шурка. - Его кто-то слегка подранил. Я его лечу.

Алёнка хрустнула длинными пальцами.

- Ты завтра его принеси, хорошо?

Шурка сдуру кивнул. И на глазах у всей деревни двинулся в сторону леса...Он твёрдо решил без живого журавля не возвращаться.