Оркестровая яма иркутского театра глазами ребенка

Сегодня, пока «чистила» старый компьютер, наткнулась на то, что дорого сердцу, – на видео, старое доброе видео, снятое на камеру 90-х. Тогда казалось, что это очень круто – иметь такую камеру. И каждый, у кого она была, считался почётным гостем везде, где бы ни появлялся: на детском утреннике, на открытии выставки, на дне рождении, на работе, наконец, – исподтишка снимая моменты, ожидая, что это увидят и помашут в ответ, смотря в объектив… А в объектив смотрели не все. Особенно на премьере рок-оперы музтеатра «Звезда и Смерть Хоакина Мурьеты». Очень хорошо помню этот спектакль. Каждый раз, когда мама привозила меня после детского сада к себе на работу, я мгновенно угадывала, что «будет идти» вечером. Если со сцены в оркестровую яму спускалась черная деревянная лестница, то я точно знала: вечером будет «Хоакин». Мама редко брала меня с собой на этот спектакль, потому что сюжет, как и персонаж (Смерть), могли произвести на маленького ребенка плохое впечатление, даже напугать. Однажды так и было, когда я увидела, как в финале Смерть в красном плаще и с косой спускается к нам в оркестровую яму. Но испуг был недолгим, я прижалась к маме, а потом она мне объяснила, кто это был, и позже даже показала актера, который уже был загримирован. После того как он начал шутить, я вообще перестала бояться.

Мне эту постановку больше нравилось «слушать», чем наблюдать (и правда, она не для всех). Даже сейчас я помню почти каждый номер спектакля, музыка «въелась» в память. Вот и теперь, когда снова увидела оркестровую жизнь 90-х, где ещё живы многие музыканты (Л. Касабов, Г. Лебедев, З. Бычкова, Н. Р. Сильвестров, В. И. Соколов), снова погрузилась в то время, когда была маленькой и считала, что я самая счастливая на свете. А как же иначе, если ты вечерами после детсада (а потом и после школы) не слоняешься по улице или играешь в компьютер, а смотришь спектакль, сидя на моём любимом месте в первом ряду? А как же иначе, если ты в 7 лет так развиваешь слух, что слышишь каждый фальшивый звук? Да, мне было очень интересно расти в той атмосфере, нажимать ноту «ля» на фортепиано, когда настраивали свои инструменты музыканты, смотреть спектакль не как простой зритель, а как знающий все реплики помреж. Доходило до смешного, когда я, сидя в зале, видела, как некоторые актёры забывали слова, и думала: «Я знаю, что говорить дальше! Они же меня не услышат, если я попытаюсь помочь!» Мне было лестно, когда мама в антракте спрашивала меня о том, как звучало её соло. Было приятно, когда меня, маленького ребёнка, музыканты угощали чем-то вкусным, некоторых из них уже и нет на это свете... На видео они все живы, до сих пор ощущается эта непередаваемая атмосфера… Её нет за кулисами, её нет на сцене или в партере, она именно в оркестровой яме. На видео нет ничего примечательного для постороннего человека, но мне интересно всё: это воспоминания. Вот солирует флейтист, его мелодия, повторяясь время от времени, пронизывает весь спектакль. Вот главная героиня (Звезда) исполняет арию, позже актриса умрёт от гриппа, добив организм «Аспирином», это будет потрясением для всех, особенно для меня (я всё никак не могла понять, как теперь будет жить её маленький сын, с которым я была знакома). Вот директор «Театра пилигримов», находясь в «яме», жестикулирует ударнику. Вот, поймав паузу в игре, виолончелистка что-то вяжет крючком, позже она научит маму, а потом мама – меня, как вязать фрагмент рисунка. Далее – скрипач, у которого была аллергия на сценическую пыль, из-за чего он часто надевал что-то наподобие маски, чтобы не надышаться. Потом – пианистка в положении, с силой ударяющая по клавишам. Теперь трубачи, сыграв партию, машут оператору этой камерной съёмки, идя на перекур. Кто-то смотрит в объектив, кто-то – нет. Видео снято урывками, но всё равно очень интересно наблюдать. Пройдёт ещё несколько лет, и спектакль исчезнет. Зато на видео фрагменты останутся, как и в моей памяти.

Как-то однажды услышала от кого-то из зрителей, подошедших перед спектаклем к «яме», какую-то дурную шутку о том, что хорошее место «ямой» (пусть даже оркестровой) не назовут. Тогда мне было обидно. Я и сейчас не понимаю, почему так часто забывают о тех, кто является стержнем любого музтеатра, – артистах оркестра. Не было бы их – использовали бы фонограмму, но театр бы перестал быть настоящим музыкальным театром... Не было бы этой записи, совершенно случайно попавшейся мне на глаза, не было бы ностальгии… И пусть качество видео оставляет желать лучшего, это так бесценно, снова осознать, что твоё детство было таким ярким, запоминающимся и счастливым.