Смотрящий и людишки

         

           —  Везёт вам....  —  задумчиво произнёс  Сашка, тот, что тютя или  Тютях,  глядя куда- то поверх головы говорящего, которому комфортно  было в этом мире только от собственного спокойствия.  —   А вот я не могу чувствовать себя комфортно на этой планете,  зная что на ней находятся двадцать тысяч ядерных боеголовок и около полутысячи ядерных реакторов... Такой  ещё, знаете ли,  себе комфорт.

            Но тот, кому предназначались эти слова про ядерные реакторы и прочее даже не знал об их существовании  или только смутно догадывался, а об их количестве так и тем более, от чего ему,  возможно и было комфортно, потому что был спокоен и уверен за себя и свою жизнь без каких - то там непонятных ему боеголовок. И потому Сашка, только тяжело вздохнул,   как от состояния безысходности,  понимая , что он тут бессилен,  а следом,  почти сразу взмахнув крыльями, уютно пристроившимися у него на спине,   взлетел, высоко в поднебесье и там завис, ощутив себя птицей, потом, ещё чуть - чуть повисев, подумал, что птица, это как-то маловато для тех крыльев, сформировавшихся  из его идей, и что он - сам господь Бог, который тут наблюдатель или  смотрящий, ни в коем случае, не контролирующий, тут он  получал наслаждение от понимания, что он-то не как все, он- избранный и потому смотрящий  за  тем, что происходит на земле,  не участвуя ни в  чем и не контролируя, чтобы не испортить картинку и не испортить  себе удовольствие, следя за людьми, за теми из которых был  и  он сам, но вот,  угораздило, и он стал сначала птицей, а потом и вовсе господом Богом.

          А на самом деле то небо,   где он вечно  парил, глядя вниз на землю,  выглядящую с высоты его полёта  простым шариком,   и которую он  желал бы покинуть раз и навсегда,   оказавшись  в какой- нибудь, в какой угодно точке,  космического пространства, на самом  деле было той директорией под названием планета Земля,  где  обитали люди, подобные  ему существа,  так же, как и  он,  говорящие, и иногда даже на одном с ним языке, так же ступающие  по этой  планете и точно  так же, как он,  Сашка Тютях, о чем- то думающие.  Но они никогда,   по мнению Смотрящего с крыльями,  не задумывались  о  всей ничтожности  этого мира и  о такой же ничтожности и бесполезности их самих,  этих  людишек,   населяющих его,  этот мир, который вот -вот должен был безвозвратно исчезнуть, потонув в пучине собственного неспокойствия всё  же,   и разврата, которое довело людей до того состояния, что они даже не в курсе были всего того, что творилось вокруг и с ними, все надеясь на благополучный исход собственного существования здесь и сейчас.

     И потому вопрос, прозвучавший следом, относящийся к ядерным боеголовкам был закономерным.


      —  Их так много? —  С  удивлением  спросила одна из представительниц людишек, которая и впрямь ничего не слышала о таком.
 
     — Никогда и ничего не знала об этом.  — Добавила она.— Наверное, потому и
  живу  в комфорте.

          — Меньше знаешь, крепче спишь.

   С улыбкой заключила она, закончив свои  рассуждения банальной расхожей  фразой.

      То, что это была позиция, моя хата с краю, которая заканчивается на первой боеголовке, попавшей в эту хату, ей  в голову даже  не приходило.
       И потому Смотрящий,  как всегда сверху  вниз,  задумчиво ответил:

          —  Так и есть.

   Вспомнив ещё  фрагмент из своей общей земной жизни  с людишками.

            —   Я  как-то всю рыбалку просидел на доске,  —   пустился он в воспоминания, —    наслаждаясь речкой, природой, не подозревая никакой опасности...а под конец рыбалки  решил поправить доску,  и когда я её поднял  —    там лежала гадюка, она была там всё это время..

                При этих словах он даже сам  весь как- то передёрнулся.

            —   Так сразу   покой и комфорт,   куда-то и улетучились. — С унылым видом  закончил он своё повествование про рыбалку и змею гадюку.

         На что любительница философии крайней хаты,  тут же разочарованно или больше обиженно из- за того, что не под  ней оказалось ядовитое присмыкающееся, протянула:


       —  А  я никогда не видела гадюк.  Я даже ужа никогда не видела.


                " Вот же ей  повезло." — В первый момент подумал про себя Сашок Смотрящий.

      Но следом  одёрнул себя.

       " А   в чём же  тут везение? У  человека при имеющемся ощущении жизненного комфорта начисто отсутствует чувство самосохранения.”  —    Начал  он свои рассуждения не вслух, а про себя, ибо знал, что слушать  тут некому, кругом же  одни людишки.  —    "Такое ощущение  комфорта весьма   опасно все ж для жизни. Потому, сколь долго и хорошо не спи, все будет происходить,  как у героя французского фильма "Невезучие" , в лучшем случае."

              Общаясь же с людишками,  и с теми, кто не только ужа и гадюку видел, а и многое другое, то есть тоже, как он, Смотрящий, не испытывал особого  комфорта в жизни, им  говорил,  что   это  он  так завуалировано высмеивает  современное потребительское общество.   
 
       —   Понятно дело, что никакого везения нет.  —  Уже не про себя, а вслух,  продолжил он.  —    Просто люди в большинстве своём не понимают насколько  им грозит опасность.  Хиросима,  Нагасаки, Чернобыль,  Фукусима...   ничему не учат!   

      И тут же с горечью  в голосе  добавлял  про своё  заветное,  но невыполнимое желание.


       —  Если бы можно было сейчас улететь в другую галактику, я бы бросил всё и двинул, куда подальше от людей. 
    
                А уже про себя, так, чтобы никто не слышал, уже достаточно было того, что он своей заветной мечтой поделился с массами,  с наслаждением проговаривал  —   "людишек".

            О чем, о  его презрительным отношении к людям,  можно было всё  же догадаться, глядя на его брезгливое   выражение лица в момент произнесения им этого пафосного монолога.

         Впрочем, он не ограничивался только своим желанием улететь куда подальше, широко расправив  свои крылья Смотрящего,  он подумывал отказаться от гражданства своей страны, ибо не желал оплачивать своими налогами бандитские законы политиков,  становясь соучастником творимого ими  зла. Что он хотел было давно известно, свалить куда подальше с этого земного  шарика и уже там,  где-нибудь поселиться, подальше от людишек и всех гнусностей, которые они творят.

            И  вообще, он вёл аскетический образ жизни. Почти не пил и не ел, мог бы, климат с погодой позволили бы, не одевался бы вовсе, не участвуя в общей вакханалии потребления.

        Но так как, все же не есть и не пить не мог, физиология не позволяла, то всё  же иногда работал, а так как налоги с заработанного платил, то позволял  себе интернет, а то как же, налоги платит, а с этого ему ничего в этой жизни.

        И не стесняясь даже, некого же было, кругом одни людишки  непонятливые  были,  и потому  прямо им в лицо заявлял, в подробностях  рассказывая  о том,  какой он аскет:


      —        Вот,  интернет временно подключил, узнать, что там в мире делается, и заодно понаблюдать  за вами,  —  опять хотел сказать людишками, но вовремя опомнился, он же ещё на одной с ними планете был, и они могли накостылять ему за такое,   потому почти исправившись, добавил—   понаблюдать за вами,  за  людьми  из своей пещеры.


            Его философия   жизни не сильно -то и лучше была  той с позицией крайней хаты, обычно  он говорил  так:

         " Два человека на одной планете  —    это уже замного"   А  их же  было не просто в количестве  двух человек, а гораздо больше, почти семь  миллиардов, этих гнусных людишек. Фу, ты, как много-то, почти бесчисленное количество.  Да ещё  и видя какие  они,  эти люди нынче, будто они когда - то другими  были, —   “только за себя любимых и думают, про свою любимую хату на краю деревни. Так вообще, как там говорил Иисус,—   не уставал повторять Смотрящий и зрящий одновременно   в корень   Сашка:

           "Ибо корень всех зол —    сребролюбие. И  продолжал: Богу —    божье, а кесарю — кесарево."

         Вот он примерно так и жил, по иисусосвски, по христосовски, на выборы не ходил,  от чего и не чувствовал  никакой   вины ни за что   и не нёс ответственность за всё   ныне происходящее.  Законам людским не подчинялся, ну, это ему только так казалось, что не подчинялся, находясь не просто среди   людей,  а в социуме.

         Да и потом, если бы он, этот Смотрящий и зрящий  в корень проблемы,  в лесу обитал или на   необитаемом острове проживал, почти как хотел, только  оказаться на другой планете, чтобы быть подальше от тех семи миллиардов и оказаться один на один с собой,  то может,  и был бы  резон отказаться от гражданства, оно ему  в такой ситуации не нужно было бы, уж   точно. Но вот   в остальном, увы, оно ему всё  же может пригодиться и не раз, и для этого не обязательно даже  на выборы ходить, где ни у кого нет права выбора, ибо в этом мире все свободны от права выбора. Но он всё  равно,  оставаясь мечтателем о лучшей  жизни вдали от людей,  все продолжал  сетовать на то, что  в последнее время  люди, вообще,  не хотят замечать насущные проблемы, может,  просто боятся осознать масштабы того, что натворили?  Будто все поголовно и творили.

           Ибо  знал, иногда подключая  интернет, что то, что показывают по телевидению,  это лишь крохотная часть айсберга. Какого? Да вот хотя бы то,  что он успел увидеть и услышать за тот короткий отрезок времени, на который себе интернет подключил, что по планете прокатилась  волна возмущений из-за обнародования после расследования по делу о том,  как итальянская мафия на протяжении тридцати лет топила в средиземном море корабли с радиоактивными отходами.

               —  30 кораблей,  как минимум! —   Все ужасался  смотрящий   в интернет.

              —    А  представь, сколько захоронено не подобающим методом по всему миру ?

             Всё   не уставал он сокрушаться по поводу беспредела, творящегося с помощью  людей,  за который он не нёс никакой  ответственности,   он же не ходил    на выборы бандитов российского разлива, мало  чем отличающихся  от итальянских мафиози, и потому участие во всём этом, ясное  дело, не принимал, отходы ядерные  в  мировой океан не сливал, на планету, все летая над нею, не гадил.

      Тем более, что  это  уже  давно и  не планета,  а радиоактивный могильник.

      Тем более,  когда пооткрывали гранитные карьеры  и  попёрла радиация в атмосферу, ибо гранит —   это природная защита залежей   урановых жил. Короче, хорошего мало.

     Короче,  потому он и наверху  в небе, а не с семью миллиардами внизу, чтобы не дышать вредными выбросами  хоть чуть-чуть, потому что они везде.

   Потому и мечты об эмиграции  с планеты  Земля, куда подальше, благо галактика большая, ему место в ней найдётся.

    А эти семь или сколько их там миллиардов, да,  пусть хоть трава у них не растёт  за пределами его мечтаний, они же на выборы ходят, голосуют за ту бандитскую  группировку, причём, по всему миру, эти семь  миллиардов голосуют, потому и должны отвечать по тому закону, по которому он  не живёт, находясь в своей пещере, за которой, правда, тот самый социум и те самые людишки, которые к тому же ему зарплату  платят, не только он налоги.  Но людишки же..!

       Так что, что там с ними будет, ему всё равно, сами загадили, заварив  кашу из ядерного дерьма, сами пусть  и расхлёбывают. А  он тем временем полетает и понаблюдает, заняв позицию   крайней  хаты, за что сам же и  осудил  людишек.


                "  Вот люди... хороший только вопрос, где эти люди, людишки  если только, ну ничего дальше своего носа, причём, по всем аспектам этой общей  с ним жизни, не надо даже Хиросиму с Нагасаки упоминать, тем более, что для многих это тёмный лес, в котором и ужа не видно, так вот они дальше своего носа ничего не видят, а главное, не хотят видеть. Так проще жить и сосуществовать в этом жестоком мире, где чужая трагедия для тебя вполне себе счастьем может оказаться" 
 
        И тут,  вообще- то,  где- то как-то  можно было бы  согласиться с этим смотрящим  летательным аппаратом, всё  стремящимся высоко в небо,  подальше от земли,  если бы не одно  "но"  —  он был летящим  не только высоко над землёй, но и парящим  высоко над людьми в своём мнении о себе и о них,  в своём превосходстве Смотрящего,  сумевшего выделиться из толпы своим гиперболизированным  самомнением, но дальше этого всё  же не пошёл,  оставшись у своей хаты почти в полном одиночестве.
 
         Да ему и не нужен был никто, иначе как он улетит куда подальше, как окажется наедине с самим собой, минуя те семь миллиардов, о месте проживания  которых  он так пёкся, одновременно называя   их  презрительно людишками.

09.08.2022г
Марина Леванте