Грабли моей молодости

   
           Скоро осень.  Август радует пока сухими тёплыми деньками, созревшими и  поспевающими огородными дарами.  Копаюсь в огороде, собираю на грядке огурцы.  Старость болью в коленях горько напоминает о возрасте. Много ли мало - семьдесят лет? А это с какой стороны смотреть. Не люблю я старость, хотя и её надо ещё заслужить. А вот молодость вспоминать гораздо приятнее. И это правильно, особенно, когда есть чего вспоминать. Жизнь даёт нам разные задачи, но их никто ещё не решил без ошибок. Ах, если бы молодость разумела, а старость могла. Каждая ошибка, это своего рода – «грабли». С годами мы становимся мудрее и стараемся реже наступать на «грабли». Однако судьба тоже не теряет времени даром и «грабли» всё более искусно маскирует. А вот в молодости, обходя непознанные «грабли», вы лишаете себя горького опыта и незабываемых ощущений. Но! Самое интересное в том, сколько бы тебя грабли не учили, а сердце всё равно верит в чудеса.

Отгулял свои деньки новый 1969 год в родном селе Абатское, Тюменской области. Хмельным застольем, новогодними потехами, задорными песнями и не только, радостно встретил его народ. Во всей Западной Сибири, по всему СССР. Страна решительно, частично с больной головой, но  возвращалась на поприще трудовой славы. А хотелось ещё песен, праздника. Сестре обещал быть на Рождество у неё в гостях. Обнял маму, родных и через три часа уже мчался в Тюмень. Разглядывая в окно плацкартного купе снежные пейзажи и новогодние полустанки.
 
Вокзал города Тюмени встретил меня новогодними гирляндами и полуночной суетой. В меховых унтах, чёрном овчинном полушубке и лохматой шапке из шкуры собаки я шагнул в зал ожидания, на восемнадцатом году жизни. Года три я уже занимался спортом. Двухпудовые гири поднимал играючи и считал себя парнем не робкого десятка.  Да и двадцать оставшихся, от честно заработанных пятидесяти рублей, настойчиво «жгли ляжку». Недалеко от входа в ресторан вокзала, за высокими столиками стояли две молодых дамы. В ресторан уже никого не пускали.  Удачно взял из – под «полы» у официанта бутылку портвейна. Подошёл к накрашенным девицам и галантно передал им привет от Деда Мороза из Сургута. Представился нефтяником – буровиком. Расчёт был простой, сначала познакомиться, а там уж, как пазлы сложатся. Бутылка портвейна сблизила наши сердца. Я не курил, но вышел с ними покурить на улицу. Красивыми словами рисовал им картину жутких холодов, трудовых подвигов и хороших заработков. Тёмноволосая Аня, с чёрными глазами сославшись на усталость, вежливо с юмором,  попросила оплатить ей рубль за такси. Она уехала, а Татьяна, многообещающе прижимаясь ко мне, просила купить бутылку водки. Мы уже с ней два раза поцеловались. Я узнал, что она живёт вместе с Аней в одной квартире. Квартира за Строительным институтом, под горой на ДОКе «Красный Октябрь. Они там работают и живут. Я в тот момент совершенно не думал про «грабли». Выпитый портвейн явно хотел  приключений.  Мысли в голове рисовали увлекательные картины. Одна краше другой.  Пока голова напряжённо думала, почти все мозговые извилины улетели в низ. И моё мужское достоинство неожиданно приняло собственное решение. Да какое!  Аж, все мои тараканы в голове зааплодировали стоя.

Такси «шуршало» по зимним небольшим ледяным колеям на асфальте, наматывая на счётчик денежки, а на колёса – километры. В такси я с Татьяной в обнимку и бутылкой водки в грудном кармане.  Жизнь улыбалась. Машина обогнула красивое большое здание Коммерческого училища,  купцов первой гильдии – Колокольниковых, а ныне  здание Строительно – архитектурной академии. Свернула направо. Дорога пошла вниз к пойме реки Тура, к посёлку  ДОКа «Красный Октябрь. Фонари стали редкостью.  «Волга» проехала по спуску километра полтора, выбралась на ровную дорогу и заскрипела тормозами. Водитель остановился около двух длинных тёмных  деревянных бараков, старой постройки. Метров по шестьдесят – каждый. Три рубля таксисту от щедрот души, поизвели впечатление на "ночную бабочку". Вылез первый и подал руку даме.  Моя женщина улыбалась, весело щебетала, держа меня под руку.  Я видел при свете фонаря, чёрный барак и одно светлое окно,  ровно на середине убогого строения. Бравады в душе поубавилось, но веря весёлым убеждениям случайной знакомой, хотелось выглядеть героем. Однако закравшаяся в груди тревога, заставила хорошо запомнить всю обратную дорогу.
 
Дощатая дверь заскрипела на все голоса и впустила нас в  долгий коридор помещения.  Тусклый свет редких лампочек малой мощности на потолке, слабо освещал обшарпанные обои на стенах, местами кричащие наклеенными плакатами наглядной агитации. Добравшись до нужной двери, Татьяна резко рванула её на себя и видя мою нерешительность, втолкнула меня в прихожую. Молодые глаза быстро привыкли к свету. Взору открылась комната, на двадцать, двадцать пять квадратных метров. С потолка, на электрическом проводе висела сто ватная лампочка, в керамическом патроне. Патрон был вставлен в отражатель большой автомобильной фары. Друг против друга у стен помещения, стояли две железные кровати. С наброшенными на них ватными грязными одеялами. Вместо подушек лежали рабочие фуфайки синего цвета.  Самодельный квадратный стол из  грубых досок стоял по самой середине комнаты. Под ним валялись несколько пустых бутылок их под водки.  На столе стояла пустая  бутылка из – под «Столичной».  Половина буханки белого хлеба. Между стаканами, на обёрточной бумаге красовались - недоеденная килька и воткнутый в стол самодельный большой кухонный нож.  За столом на табуретах сидели два мужика, лет под тридцать пять  - сорок. На кровати, поджав под себя ноги, была  та Аня, что пила с нами портвейн на вокзале. Татьяна набросила на входную дверь внутренний крючок, и быстро встала за спину мужчин.
 
        Гнетущую тишину нарушил хриплый голос худого мужика в серой майке, сидящего за столом.  Он постукивал пальцами рук, в наколотых синих перстнях,  по столешнице.
– Проходи молодец, будь гостем.  А дальше видно будет.
                Взгляд серых, колючих глаз не предвещал ничего хорошего. Он глядел на меня, как удав на глупого жёлтого цыплёнка, начинающего жизнь.
- Будем знакомы, меня Толик зовут. Это Костя, показал он рукой на своего товарища. Костя был довольно крепкого телосложения. Это чувствовалось по шее, кулакам и телу, сквозь рабочую спецовку чёрного цвета.
-Ну а с нашими помощницами  ты уже познакомился.
                Хмель мгновенно улетучился из моей головы. Мозг искал выход для спасения. Плохо, когда тебя могут запаковать в чёрный, непрозрачный пластиковый пакет. Очень плохо — когда по частям. А спасение утопающего, чаще зависит от самого утопающего.
               Я вспомнил слова отца, когда он рассказывал о войне. В ту военную  пору батя был радистом. С разведчиками не раз ходил за линию фронта, в тыл врага.  Первое и главное - не паникуй, осмотрись. Надейся только сам на себя. Перед тобой враг, ты должен быть хитрее его. Используй все свои шансы, обмани его.  Сбей его с толка. Запоминай каждую мелочь, особенно – обратную дорогу. Встретив врага в лицо, улыбнись ему. Это прогонит твой страх. Запутает психологию  противника. Страх и паника твои недруги. А враг, он тоже человек, о двух руках и ногах.  Но, коли уж драка неизбежна, то бей первым.
                Я как мог, широко улыбнулся и шагнул к столу. Расстегнул полушубок, достал из кармана бутылку водки и выставил «Особую Московскую» на грязный стол.
 
      - Сибирского вам здоровья люди добрые. Предлагаю выпить за знакомство.
      - «Молодо, а не зелено. Правильно предлагаешь. Хорошие слова говоришь» - грубоватым голосом сказал Костя, срывая ножом пробку с бутылки.  Он налил пол  стакана водки Толику и столько же в стакан себе. Выпили водку не чокаясь  друг другом. Молча  занюхали хлебом и закурили. Толик налил пол стакана водки и пододвинул ко мне. Себе налил ещё пол стакана и сказал: - «Похоже ты парнишка неплохой. Фуфло толкать не хочу. Короче пацан, ты сейчас скидываешь унтяры, шапчонку и шубейку. Вываливаешь всё бабло  на стол.  Даём тебе за хорошие слова старый фофан, чтобы не задубел зимой и керзачи. Валишь по тихому своим ходом, куда глаза глядят. А быканёшь, на перо насадим и в прорубь.  Мы ментам в своей робе уже не нравимся, да и валить нам с этих мест пора. Толик сжал  рукой с исколотыми пальцами стакан и медленно вылил в рот.  Отломил кусочек от буханки и смачно втянул воздух. Костя следом в гранёный стакан Толика, налил водки  и выпил. Выдохнул и сказал: - «Ты чего голубь не пьёшь водяру, тряпок жалко да бабла». 
          - «!Сейчас выпью, жизнь дороже. А бабло ещё заработаю» - почти весело сказал я, запоминая, кто где находится и фонарь за окном у дорги.
- Вот и славненько пацан, жизнь дороже.
            Они закурили. Я взял со стола стакан с водкой, налитый для меня. В моей голове созрел план спасения. Года три назад, в Абатске, родная жена, мужу – пьянице, выжгла водкой глаза. Когда он в очередной раз кинулся на неё с кулаками. От злости выплеснув крепкое спиртное из стакана,  прямо ему в лицо. Я решил использовать этот шанс. Уголовники немного обмякли после выпитого спиртного, затягиваясь сигаретой, смотрели на меня. Делая вид, что я собираюсь выпить, немного опустил вниз голову и свой стакан с водкой.
 
           – «Ну с Богом», сказал я и резко плеснул водку точно в глаза Толику. Он дёрнулся всем корпусом назад. Дико заорал, схватился за глаза и упал на пол.  Не дав никому опомниться, я схватил пустую бутылку со стола за горлышко,  резко и сильно ударил по лампочке в патроне с отражателем. В гаснущем свете глаза успели уловить оставшиеся корявые острые шипы от бутылки. Горлышко которой я держал в руке. Зная, где находится голова Кости, словно ножом, ломаными стеклянными пиками сильно ударил ему в лицо. Раздался хруст и падение тела. Выбросил в сторону Кости, ненужное стеклянное горлышко бутылки. Развернулся для побега и Аня, збив мою шапку с головы, с визгом вцепилась мне в волосы. Конур её лица я хорошо видел на фоне окна, подсвеченного уличным фонарём. Резким правым прямым ударом, как по боксёрской груше, от души врезал ей в область челюсти. Визг её мгновенно затих, загремели бутылки, на которые она упала. Бросился к входной двери. 
      Крючок откинул мгновенно, хорошо запомнил его расположение. Оглянулся назад, в проём двери.  На светлом пятне окна, шатаясь, держась за стол, поднялся Костя. Схватил за рукоять воткнутый в стол нож. Заорал диким матом: - «Сука, паскуда, на куски порежу волчара поганый». С ножом в правой руке, шатаясь, кинулся тоже к двери, левую руку прижимая к лицу.
           Со скоростью спринтера, я летел по коридору, на выход. Шпингалет двери заело. Со всей силы ударил дощатую дверь плечом, да так, что она разлетелась на части.  Не сбавляя скорости,  бросился бежать знакомой тропкой к дороге. За спиной  слышал топот и отборные маты Кости. Тяжёлые унты на ногах я от волнения и страха не чувствовал. Жизнь, как ты прекрасна предрассветной ночью, даже в мороз!

            Матерки уголовника стали затихать. Он отставал всё больше и больше. Видимо потом совсем бросил преследование. Дорога уже шла на подъём. Я бежал из всех сил. Унты на ногах уже чувствовались. Старался не сбавлять темп.  Восстанавливал ритм дыхания.  Метров через пятьсот бежал уже гораздо тише. Потом перешёл на быстрый шаг. Пот заливал глаза, не смотря на морозец. Внутри всё дрожало и как – то придавало силы. Слюна во рту стала липкой и клейкой. Я, уже просто шёл, когда поднялся к Строительному институту. А там, сияли огни фонарей. Людей не было, была нормальная, законопослушная, городская, ночная, жизнь.  Больше всего меня обрадовал зелёный огонёк такси. Скрипнув тормозами, водитель открыл окно, мгновенно оценил мой внешний вид. Куржак красивыми снежными узорами украшал отвороты полушубка. Ледяной стылой коркой покрылись волосы.
 – Родной, ради всех святых, довези до кинотеатра «Космос».
- "Тут бедолага, меньше пятёрки разговора не будет", сказал водила.
- Согласен, согласен родной, сказал я, глотая липкую слюну.
- А куда ты нахрен денешься. Садись и деньги вперёд.
                Салон такси мне показался бронированным раем.  Машина рассекала воздух ночных улиц Тюмени, а я тихонько приходил в нормальное состояние. Выпив у таксиста в машине целую бутылку водопроводной воды.
Топая ночными переулками в квартиру родного дядюшки, от кинотеатра «Космос». Мысли уже в здравой голове носились роем, а оттаявшие волосы всё ещё пытались встать дыбом.  Первое, что пришло на ум, это то, что жизнь бьёт ключом, как и ручка граблей. Только в основном по голове. И преподносит чаще в молодости  такие уроки, которые лучше всего прогулять.

Дед Владимир 2. 08. 08. 2022.