Малышка Любаша

   Моя дочка-смородинка Любаша давно привыкла, что после детского сада мы заходим в промтоварный магазин, и я покупаю ей мелкие девчачьи радости: заколку, колечко или бантик. Она никогда ничего не выпрашивала, не канючила, если что-то понравилось из дорогих по нашим доходам вещей, а с изяществом дипломата спрашивала: «Мама, а когда у тебя будут деньги, купишь мне это?». Я, конечно, соглашалась, и обе были довольны друг другом.

   А в этот раз её забрал из садика папа. И дочь, подходя к дому, выговаривала ему с глубокой обидой: «Ты на работу ходишь? – Ходишь! Деньги получаешь? – Получаешь! В магазин заходишь – и ничего не покупаешь!».
*  *  *

   Наводили порядок на книжных полках, достали из чёрного конверта от фотобумаги потрет мужа с пятимесячным Сашей на руках. Сын по-хозяйски держался за отцовское ухо; оба выражали полное блаженство. Любаша долго разглядывала фото и изрекла, как всегда ёмко выдала: «Папа здесь доблый». Я заметила тень стыда и раскаяния, пробежавшую по лицу мужа – времена были сложные, конец 80-х …
*  *  *

   Муж услышал по радио объявление о наборе малышей в Школу творчества, занятия по выходным; загорелся идеей и записал дочку, которой ещё не исполнилось пяти. Я отговаривала, предполагая заранее, что всё это упадёт на меня. Но он «бил себя пяткой в грудь», что будет возить через весь город, и мне не о чем беспокоиться. Однако хватило его всего на две недели, дальше впряглась я – у ребёнка было желание, а потом и способности проявились.

   Люба чрезвычайно серьёзно относилась к занятиям в изостудии. На все мои предложения что-нибудь поправить или добавить, она неизменно отвечала: «Это моя работа!». И когда кто-то из родни, рассматривая её картинку, удивился: «Почему у тебя луна сиреневая?», – она с нескрываемым презрением выдала: «Я так вижу!».
*  *  *

   В частном секторе в районе Студгородка, раньше предместье Глазково, один старик-бурят держал несколько коров. Встречали мы это стадо то на пустыре возле Политеха, то на краю рощи «Звёздочка».

   В начале осени, возвращаясь с Любашей после занятий в изостудии, мы вышли из трамвая на нашей остановке «Ломоносова». Перед нами сошли две женщины, явно приезжие. Все перешли через рельсы и увидели поперёк прохода пасущихся на осенней, но ещё свежей траве газона у здания строительного техникума коровок того старика. Самого хозяина видно не было.

   Тётки приезжие стали, как вкопанные. Мы с дочкой обогнали их, коровы нам нипочём. Поравнявшись со скотиной, Любашка гаркнула сиплым басистым воплем, как обычно делала это в деревне, когда стадо перегораживало дорогу. Коровы степенно отошли в сторону. Мы двинулись дальше, тётки пристроились вплотную сзади и, не без опаски, проскочили вниз, причитая по пути, как такая кроха не боится здоровенных коров.
*  *  *   
               
   Лет через десять Вениамин поведал мне историю, из которой всплыла причина его отказа возить Любашу на занятия.

   Папа с дочкой вышли на трамвайную остановку. Пока ждали трамвая, муж начал читать статью в газете. Трамвай подошел, Вениамин поднялся в вагон, продолжая читать. Мысль о том, что трамвай слишком долго не трогается, заставила оглянуться…

   Из открытой кабины наполовину свесилась водитель, наблюдая, как ребёнок без единого звука карабкается по ступенькам (на нашей остановке тогда не было пандуса). Тут только Вениамин рванул к двери и поднял дочку в вагон…

   Итогом запоздалого раскаяния было заявление мужа: «Ну, теперь ты всем будешь рассказывать, какие мужики КОЗЛЫ!».
*  *  *

   Обшиваем стены дома снаружи шпунтовкой. Закончили южную стену и начали западную. Как раз в этом углу стоит Сашкина кровать, и он ещё спит. Мы об этом не думаем, хотим сделать как можно больше до солнцепёка.

   Когда закончили участок и вошли в дом, сын взмолился: «Ну что такое, поспать не дают! – с одной стороны «дын-дын-дын», с другой  – «открой сметану!».

   Оказывается, Любаша уже встала и собралась позавтракать, но не смогла открыть крышку на банке со сметаной. Подошла к кровати брата с банкой, и долдонит: «Открой сметану!» …
 
   Увидев, что я чищу картошку, Любашка спрашивает: «Ты картошку жарить будешь? – Да! – Только ты реечкам её порежь, ладно?!». Ребёнок с головой в строительной теме.

   Наш домик в деревне был ещё не обустроен; готовлю на костре, ношу воду поливать огород за пятьдесят метров. Устала, прилегла отдохнуть днём. Саранча скачет прямо в доме и стрекочет. Я ругнулась и задремала.

   Сквозь сон слышу голос Любаши: «Я саранчу прибила на стенке!». Представляю себе жертву, повисшую на необстроганной стене: «Доча, ты её оставила не стенке сушиться?», – спрашиваю, не открывая глаз.

   – Нет, я бросила её на произвол судьбы! – ответила моя лапуля в бантиках и оборочках.
   – Где это? – изумилась я, уже подпрыгнув на кровати.
   – Вот здесь! – ткнула пальцем Любаша.

   Это оказалась дыра от сучка в плахе пола прямо у меня под ногами, которая имеет форму огромного восточного глаза и уходит воронкой в темноту.

   Теперь я точно знаю, где он находится – этот таинственный ПРОИЗВОЛ СУДЬБЫ!

                Иркутск, август 2022 года.