Я буду ждать на темной стороне. Книга 2. Глава 3

Он оставался вроде бы таким же как всегда, но со стороны чувствовалось, что все равно в нем что-то изменилось. Вот только трагические события к этим изменениям не имели никакого отношения. Евангелина была даже несколько удивлена, заметив, что Лисов совсем не скорбит о своем отце, держась в отличие от своей матери так, будто ничего не случилось, и его жизнь продолжалась в том же духе, что и раньше. Эта смерть его как будто вовсе не коробила, и, на первый взгляд не особо затронула его душевное равновесие.

Этот парень был по-прежнему хорош собой. Его обольстительная мордашка с безупречными чертами лица завораживала как обычно, и, несмотря на созданную им о себе иллюзию как о человеке с сильным характером, инстинктивно Евангелина чувствовала, что эти события не прошли для него бесследно. Как минимум, что-то в прежнем укладе его жизни могло поменяться раз и навсегда. И сам он больше не казался ей таким наивным, и в чем-то ранимым, как когда-то.

За столь короткий срок он ещё больше раздался в плечах, из-за чего его фигура приобрела ещё более статный вид, чем обычно. Так что глядя на его повседневное одеяние, состоявшее теперь, в основном, из легких брюк милитаристской расцветки и черной майки, под которой угадывалось гибкое и хорошо сложенное тело, Евангелина испытывала смутное волнение, отчего пребывание под открытым небом за одним столом с его матерью и отчимом превратились для неё в ещё то испытание.

С момента получения сообщения и принятия решения о визите сюда прошло каких-то пару дней. И когда перед её взором появились ворота давно знакомого дома, поддавшись нахлынувшим на неё воспоминаниям, она едва удержалась на месте, поражаясь собственному малодушию. Ей хотелось отсюда убежать, уйти, но от этого поступка её пока что останавливало осознание того, что она уже потратилась на дорогу, потеряв прилично времени на саму поездку. Так что поворачивать оглобли назад и возвращаться снова домой, пообещав накануне этой женщине обязательно к ним заглянуть, она не могла. Такой её поступок на фоне данных ранее обещаний выглядел бы самой настоящей глупостью. 
 
Евангелина собиралась приехать сюда на полчаса, чтобы быстро собрав свои вещи, тотчас уехать прочь, да не тут-то было. Мать Лисова не спешила её отпускать, утверждая, что никто даже не думает её отсюда гнать, и все будут рады, если она останется погостить у них ещё на пару дней. Тем более спешить ей было абсолютно некуда. И почувствовав себя после услышанных заверений так, словно она попала в очередную западню, но все ещё надеясь избежать соблазна стать главным персонажем нового инцидента, Евангелина согласилась остаться на ночь, заявив, что завтра утром ей надо будет во что бы то ни стало покинуть этот дом, чтобы помочь отцу хлопотать на даче.

Разумеется, это был сущий бред, потому что он днями и ночами пропадал на рыбалке, возвращаясь домой лишь ближе к вечеру, но прекрасно понимая, что никто не станет проверять достоверность её слов, она позволила себе пойти на небольшую ложь, не видя в этом ничего плохого, особенно, когда на кону стояла её собственная репутация. Хорошо ещё, что никто из присутствующих не имел ни малейшего понятия о том, что на самом деле происходило с ней во время ужина.

По причине невыносимой жары, от которой не было спасения даже вечером, Лисов был одет довольно просто, но его загар прекрасно гармонировал с выбранной им накануне одеждой. В таком прикиде он имел вид выходца из семьи среднего достатка. Так что начав вновь опасаться невесть чего, Евангелина старалась по-прежнему не оставаться с ним наедине, переживая, как бы его мать не раскусила их связь, и так хорошо бросавшуюся в глаза особо сведущим лицам. И только сам Артем, похоже, прекрасно понимал, что творилось с этой девушкой, чувствуя её замешательство буквально на расстоянии. Почти читал отчетливо прописанные на её лице эмоции, предпочитая делать вид, будто ему на это плевать. И держась за столом также непринужденно, как раньше, лишь изредка бросая в её сторону насмешливые взгляды, он как бы намекал ей, что все помнит, не собираясь забывать их милые «приключения». Из-за этого Евангелина сидела на ужине как на иголках, не в состоянии сосредоточиться на еде.

Она просто не выдерживала силы его магнетизма, ощущая энергетику этого человека чуть ли не на физическом уровне. И сама не понимая, что именно происходило с ней в его присутствии, и почему этот парень так сильно на неё влиял, постоянно отвлекалась на всякую ерунду, чудом находя в себе силы отвечать на дотошные вопросы его матери. Словом, за столом она старалась вести себя крайне прилично, ничем не выдавая своего внутреннего волнения. И это выглядело, как минимум, странно. Ведь на именинах кузена она также находилась в окружении парней, но ни к одному из них она и приблизительно не испытывала того, что происходило с ней в присутствии Лисова, умудрившись позже вляпаться в очередной конфуз.

Уставившись рассеянно куда-то в район его ключиц, пока он увлеченно спорил о чем-то со своим отчимом, Евангелина внезапно представила себе, как стаскивает с этого парня майку, и, превратившись на миг в некое подобие второй Эрики, покрывает его тело поцелуями, проводя языком вдоль его груди, когда потеряв контроль над собственными фантазиям, испытала что-то вроде вожделения, не успев даже толком спохватиться.

Увы, умудрившись каким-то образом прочесть на расстоянии те её мысли, которые она бы предпочла от него скрыть, Лисов невольно усмехнулся, одарив её многозначительным взглядом. Это было впервые, когда он предпочел вот так открыто уделить ей внимание с тех пор, как она соизволила переступить порог этого дома.

Став свидетельницей его коварной улыбки, Евангелина быстро спохватилась, пытаясь взять себя в руки, и умудрившись каким-то образом уронить на пол свою чайную ложечку, которой до этого ела тирамису, хотела было покинуть свое место, извинившись за допущенную оплошность, когда перехватив настороженный взгляд Лисова, предпочла все же остаться, стараясь больше не привлекать к себе внимание за счет странностей своих повадок.

Её поведение начало бросаться в глаза, поэтому ей следовало сделать все возможное, чтобы остальные не заподозрили её в чем-то худшем. Не прочитали её истинных мыслей. Успокоившись, она взяла другую ложку под пристальным взглядом своего несносного соседа напротив, который как будто и сам был слегка в шоке от её неуклюжести, обычно ей несвойственной. Раньше она никогда не позволяла себе быть такой рассеянной. Что же сегодня пошло не так? Не могло же её поведение и вправду стать прямым следствием полученного солнечного удара, ведь днем вроде было не так уже и жарко, а на вечер так вообще передавали дожди, о чем свидетельствовала скопившаяся на горизонте плотная масса густых облаков.

Как знать, может она тоже начала подпадать под его чары как Эрика?! И если это окажется правдой, тогда у неё появится шанс превратиться в некое подобие этой знойной красотки, которую она в любом случае могла бы переплюнуть благодаря своей пылкости. Впрочем, такая Евангелина Литковская понравилась бы ему намного больше прежней. Жаль, что сама она пока что отказывалась играть эту роль, всячески отмахиваясь от подобного наваждения. 

С некоторых пор Лисов старался избегать теперь её общества, как показалось тогда самой Евангелине, и, изменив своей прежней настойчивости по отношению к ней самой, следил за её  жизнью поскольку-постольку, держа под контролем собственные эмоции. Но в тот момент он как будто переменил свое решение, и, пытаясь развеять воцарившееся за столом гнетущее молчание из-за её опрометчивого поступка, он вовлек окружающих в очередной разговор, надеясь сгладить их впечатления о неосторожности этой девушки. Где-то в глубине души Евангелина была даже готова поблагодарить его за проявленное к ней великодушие. Ровно до тех пор, пока не осознала, к чему он клонит.

Невесть почему, но Лисов рискнул снова затронуть тему, связанную с похоронами его отца, когда горечь этой утраты до сих пор жгла душу его собственной матери, и не прошло ещё достаточно времени, чтобы она могла с нею целиком смириться. Так что если бы Евангелина была в состоянии предвидеть, чему именно он посвятит свою дальнейшую речь, то воспользовавшись возникшим по её вине замешательством, попыталась бы улизнуть в свою комнату, видевшейся ей единственном в этом доме приличным убежищем для неё.

— Строгость похоронных обычаев — это все, конечно, хорошо, — подмигнул матери Артем в надежде на неё благосклонность и тотчас переведя свой взгляд на отчима, словно опасаясь схлопотать от него оплеуху за свои слова, осторожно продолжил: — но меня куда больше интересует, через какое время можно снова заниматься любовью как раньше? Ведь траур трауром, а физиологические потребности организма ещё пока никто не отменял.

Начав было гордиться его скромным поведением, мать посмотрел на своего сына так, как будто собиралась испепелить его на месте, ежели тот не соизволит заткнуться и перестать нести чушь. Ещё не прошел срок, когда о траурных обычаях следовало бы высказываться в надлежащем тоне, а он снова взялся за свое, умудрившись в очередной раз опозорить её этим своим высказыванием не только в глазах её нового мужа, но и перед Евангелиной, рискнувшей наконец-то посетить их дом. Девушки, чьего визита она никак не могла дождаться, успев порядочно за ней соскучиться. Что же касается его отчима, начав свыкаться с мыслью, что во время взаимодействиям с новоприобритенным пасынком у него не возникнет никаких проблем, он чуть не подавился от его рассуждений, считая их слишком вольными и эксцентричными.

На самом деле его тоже волновали подобные вопросы, находя его мать весьма привлекательной для своего возраста, однако не спешил выражать вслух свои мысли, как это делал его решительный пасынок. Его отчим был мужчиной не старым, значит мог себе пока ещё позволить всякое такое, о чем в старческом возрасте оставалось лишь мечтать. Но даже у него вряд ли хватило бы смелости обратиться с таким вопросом к священнику, не говоря уже о том, чтобы выразить свое любопытство вслух, да ещё в присутствии дам. Но подобной наглости, очевидно, хватало у этого молодого человека, который поглядывая украдкой на их гостью, лишь притворялся «невинной овечкой», стремясь угодить мужу своей матери. А когда необходимость подыгрывать двум взрослым из выгоды наконец отпала, он снова стал самим собой, шокируя отчима своим наглым поведением и безумными высказываниями. Так что соизволив бросить на пасынка в этот раз уже свирепый взгляд, мужчина понял наконец, что в будущем с этим парнем будет много проблем. И если за это время они не угробят друг друга по причине различий в характерах, то это будет выглядеть как настоящее чудо. 

Бледная как стена, его мать в тот момент переживала далеко не лучшие времена. И с опаской посматривая на пунцовую Евангелину, женщина неожиданно поняла, что это из-за их гостьи её сын отважился на подобную дерзость, успев ранее завоевать доверие близких своим почти образцовым поведением, от которого не осталось следа, едва эта девушка соизволила составить им компанию во время семейного ужина. Не хватало только громыхающего Лисова-старшего и его привычных перепалок с собственным сыном. И кажется только сейчас осознав, где она находится, Евангелина отметила, как изменилась атмосфера этого дома после смерти её хозяина. Но вопреки бытовавшему мнению, что после понесенной утраты близкие должны были иметь удрученный вид, столкнувшись с этой семейкой, таковыми она их не нашла. Наоборот, смерть главы семейства они воспринимали не как утрату, а скорее как избавление.      

Если бы не присутствие за столом Лисова, этот ужин прошел бы в более спокойной обстановке. Он только недавно похоронил отца, а уже думает о низменных страстях, которых пока что не должно было быть в его жизни. Но в этом был весь Лисов. Возникшая после его вмешательства пауза начала затягиваться, и чувствуя, что ему надо вмешаться и попытаться если не охладить пыл этого парня, то хотя бы повернуть его мысли в более возвышенное русло, его отчим неожиданно заявил:

— Насколько я помню, во время траура необходимо выждать определенный срок, иначе такими действиями можно потревожить душу усопшего…

— И сколько так придется так ждать? — гнул свою линию Лисов, не догадываясь, что специально пытались завести в тупик.

— Год, — немного поразмыслив, добавил мужчина, надеясь, что его слова произведут на пасынка впечатление и тот не станет совершать глупости, о которых позже успеет пожалеть. 

— Год? — не веря услышанному, уточнил Артем, но судя по тому, каким стало в тот момент выражение его лица, его отчим со своим крамольным высказыванием попал именно в точку, задев тонкую струну в его душе.

Евангелина в шоке уставилась на мужчину, вообще впервые слыша о подобных вещах. Что-то в заявлении этого типа её смутило, но сама она была далека от идеи наброситься на него с расспросами, пытаясь перещеголять в своем любопытстве Лисова. В его понимании это был слишком длительный термин. Даже чересчур. Но переживая, как бы проницательный пасынок не почуял подвох в его «пасторском» назидании, напустив на себя важный вид, отчим как ни в чем не бывало продолжил:

— Ты должен год носить траур по отцу, прежде чем вновь отправиться на поиски способа удовлетворения собственной похоти.

— Ну, нет, столько я не выдержу, — отрицательно кивнув, отмахнулся Лисов. — Хотя...

— В его глазах неожиданно вспыхнул свет надежды, озаривший его лицо. — Ладно, сорок дней я ещё готов продержаться, но год… Пожалуй, это сильно даже для меня. К тому же я не уверен, что смогу вытянуть такой срой, не нарушив данное обещание… И вообще, скажите, что это была просто шутка. — Осекшись, он с мольбой в глазах посмотрел на своего отчима, заподозрив неладное.  Но поскольку отчим продолжал молчать, лишь загадочно улыбаясь в ответ, он пришел к выводу, что его предположение верно, и над ним только что действительно попытались подшутить.

С одной стороны это было плохо, так как подобные высказывания характеризовали его в глазах мужа матери как невоспитанного типа, с другой — свидетельствовали о том, что траурный кризис для него давно закончился. И раз его вновь начали волновать земные страсти, это значило, что он постепенно возвращался к жизни, и участь впасть в депрессию ему не грозила.

Книга 2. Глава 4

http://proza.ru/2022/08/13/1378