Глава седьмая

        У Сережи два высших образования, он инженер и  окончил  искусствоведческий факультет, готовился к педагогической деятельности, а его младший брат Виталий занимался спортом. В девяностые совсем еще юнец, он стал богатым. Брата привлекала сфера досуга, как тактично называл Сергей наряду с другой собственностью ресторан, бар и два ночных клуба.
       
        В двенадцатом году после смерти Виталия, получив наследство, он сначала продал ресторан  с баром, а также   павильон недалеко от остановки, в нем торговали выпечкой и кофе  с чаем. Недорого и вкусно. Потом избавился от двух ночных клубов в разных районах города и постепенно распродал остальное,  мелочь, вроде фитнесс – клуба.  И не пожалел, правильно рассудив, что ничего в этих делах не соображает и не хочет вникать. С двенадцатого года мы жили на проценты как рантье. Я не сомневалась, что мы богатые.

          Банковская карточка  лежала на обычном месте, в шкатулке из розовой яшмы под названием сейф, - шутка Сережи. У шкатулки не было замка, в ней хранились наши документы. Все на месте. Еще карточка в моем кошельке, но на ней всего ничего.
   
            В Севбанк  сопровождал Юра,  разумеется,  с разрешения и по инициативе его жены. Смерть Сережи придавила нас, но не Веру. Странно, что она не  с нами.  Галина усмехнулась, деловая женщина, без работы не останется, поехала, как она сказала,  поторопить, чтобы выдали на руки результаты  судмедэкспертизы, у нее связи в полиции.
          Связи налажены еще до четырнадцатого года, была милиция, стала полиция, но люди те же.
      
        Выход в город тщательно готовился под присмотром Галины: я выпила противовирусную таблетку, закапала в нос, тоже противовирусное. Юра сел за руль. 
      
        Подошла Галина и попросила купить еды. Юра увидел ее и вспомнил, что на въезде в город  их тормознули, они кому-то обещали сидеть на самоизоляции, то есть не  выходить из дома. Он задумался, вспоминая,  неделю или две недели, а, может, месяц, так и не вспомнил. Не вник, когда жена рядом, он ни во что не вникает.
         Галина успокоила: контролеров не напасешься, в случае чего она попросит, чтобы его не доставали.   С марта отпахала в красной зоне, заработала такой авторитет, никто к нам не сунется, но лучше поберечься.

        Впечатление от города  шокировало: ничего не изменилось, люди толпятся на остановках без масок, чихают, кашляют, не прикрывая ртов.
        В Севбанк, ближайший к дому, пускают не больше двух клиентов, но перед входом все стоят вплотную. Неожиданно полил дождь, мы с Юрой  промокли, я замерзла, он обнял меня, горячий и желанный.  Лишь бы не увидели знакомые.
       Нас окружали мужчины восточного вида, видимо, строители, рядом за забором возводится квартал высоток.   Юра обнимал меня, как бы закрывая своим телом от публики.  Непривычно, что мы так в открытую демонстрируем наши отношения.

         Очередь двигалась медленно, наконец мы оказались у двери, высунулась дежурная в маске и впустила нас в помещение под медицинским названием «операционный зал».  Все работники были заняты с клиентами, пока дошла наша очередь, я почти обсохла.  После объяснения ситуации и манипуляций на компьютере милая девушка с глазами и длинными ногтями, остальное было спрятано под одеждой и маской, сообщила, что на счету пять тысяч. Я не поверила. Тогда Юра посадил меня в кресло и ушел туда, куда не всех  пускают, разбираться. 
      
           Рядом со мной сидела пожилая женщина в черной юбке по погоде и серой  кофте. Ткань натянулась на груди, животе, из-под юбки выглядывали  ноги в синих буграх, пластмассовые пляжные тапки не прикрывали пожелтевшие ногти на разношенных пальцах.  Она опустила маску на подбородок, подошла дежурная и сделала ей замечание.         Я увидела, как одновременно вошли трое  мужчин в рабочих одеждах, у двоих маски на подбородках, у третьего  в руке, он громко чихал, но дежурной уже не было.

       Женщина о чем-то спросила, я на всякий случай кивнула,  она завела разговор о внуках,  приходится им помогать,  внучке – студентке на учебу, внуку – школьнику на игрушки и сладости. Дочка умерла от болезни,  у зятя новая семья и двое деток.

                - Вашей пенсии хватает? – удивилась я.
                - Ну, что вы, милая, я ведь еще работаю кондуктором на троллейбусе.

        Может, Сережа, тоже внукам посылал, - за двадцать лет, что мы вместе, они могли  родиться.

        Может, у него тоже была личная жизнь?  Я еще не старая и нуждалась в интимной близости, почему отказывала ему в этом?  Мы часто стали ссориться, я обвиняла его  во многом. Когда раздражаешься, себя не контролируешь, но почему-то мои слова  его не трогали,  ему было все равно, и я ни разу не подумала, что у него есть  другая женщина. Она здесь, рядом, она красавица, как моя сестра, или как моя подруга - соперница, или не красавица,  как, например, Галина. Мужчины его возраста ценят молодость.   

         Женщина спросила, есть ли у меня дети, но я не успела ответить, появился Юра с распечатками банковских операций за пять месяцев этого года.   Я смотрела на ряды цифр расходов, доходов не было, и не могла сосредоточиться на суммах.  Мне даже в голову не приходило выяснять, сколько у нас денег, я была в своем мире, я даже не догадывалась, насколько мы обеднели,  но он ведь знал, что кончаются деньги.

     Сережа каждый месяц снимал крупные суммы, после Новогодних праздников закупал много дорогого вина, пил его как воду. Весной  приобрел надувную лодку, обещал  свежую рыбу, но так и не собрался. В мае решил поменять  стиральную машину и холодильник. Почти новую технику куда-то отвез, нет, не на продажу,  кому-то  подарил.  Это все небольшие суммы по сравнению с тем, что лежало на его счетах с четырнадцатого года.
      
       Когда мы отметили новоселье,  Сережа уверил меня, что дом обошелся недорого из-за  дешевой рабочей силы. Полезное качество, уметь договариваться. Но потом его как прорвало: баня, настоящая, деревенская, пристроил рядом с домиком, душевые кабины в каждой половине дома, ванна с бассейном под навесом в глубине двора.
        Меня устраивала только парилка,  душ само собой, но в теплой кабине, ванна с бассейном – плохая затея, если рядом море.

     Вскоре деревенская баня была заброшена, Сергей ленился: то не было нужных бревен, то не натаскал воду, то, поржавел котел, и потекла мутная вода, печь дымилась, все не так, как надо. Интерес пропал, и все приходило в упадок.

    Нина предпочитала купаться в море, открывала сезон первого апреля и до конца октября.

          Сережа пытался делать ремонт, сам или нанимал специалистов. Жить в бесконечном ремонте, когда спотыкаешься о доски, ведра и прочее, дышишь запахами краски, -утомительно. Ссориться не хотелось, правда, спотыкалась я часто: только вчера проходила свободно, трубы тут не было. Тимур больно ушибался и разбивал колени.

           Денег нет, мы банкроты, Сережа скрывал от меня, - я чуть не рыдала.  Юра пытался  успокаивать, не все потеряно, есть приличная сумма на депозите, на первое время нам хватит. Повезло, что запрещено устраивать поминки, мы сэкономили на этом.  Запасов вина хватит надолго, много круп, но деликатесы скоро кончатся. И, вообще, деньги имеют свойство таять как снег на солнце.

        На обратном пути мы молчали, в голову лезли нехорошие мысли: денег нет, я нищая вдова.   Юра  был сосредоточен на дороге, а мне казалось, что недоволен.  Он мог надеяться, что у него богатая любовница, а дальше посмотрим. Как Вера говорит? Мужчина рационален в выборе жены.
      Она знала, что говорила, трое мужей плюс многолетняя практика консультирования.   Значит, ему со мной не повезло.
 
         Мы выехали на скоростную дорогу в сторону дач, почти пустую.

                - У него же дочь, родная, почему он о ней не подумал? Считал, что еще рано, еще долго проживет? – спросил Юра.
                - Он не любил вдаваться в эти дела. Для него вся эта биология, род, гены, наследники – мутотень, мы идем к искусственному интеллекту, очищенному от всего этого, так давайте менять психику уже сейчас.   
                - Про роботов он любил поговорить. Но мы пока не роботы, и пока живем в государстве, которое не очень стремится нас защищать от голода и холода.
                - Что я могу поделать, сейчас уже ничего. Раньше напоминала о дочери, не знаю, может и встречались. Он скрывал, а я не лезла.
                - Напрасно, для тебя есть угроза все потерять.

      Я насторожилась:
                - Каким образом?
                - Если дочь докажет, что ты была Сергею не верна.
                - Как она докажет?

     Не сказал ничего. Угрожает или остерегает? От кого? Он не хочет, чтобы знала Вера? Неужели он опустится до шантажа? Чтобы не отдавать долги?

       Я была рада, что мы, наконец, приехали домой.

       Галина попыталась меня накормить, но я отказалась от гречневой каши с салатом, только бокал портвейна. Нины не было, Галина туманно сказала, что ей позвонили, и она ушла,   ничего страшного, не маленькая.

        Ярко светила луна, я услышала, как открылась калитка, выглянула в окно, тонкий силуэт Нины мелькнул между деревьями, мужчина в темном направился в сторону остановки маршрутки.   Нина вскоре постучала.

                - Не спишь? Я знакомую встретила, посидели. Хоть немного развеялась. Как съездили в банк?
                - Денег мало, совсем.
                - Как мало? – ахнула она. – Не может быть, у него должно быть еще, много, ищи дома, он их куда-то спрятал.
                - Зачем ему прятать? От кого? От нас с тобой? От Галины?
                - Ты не понимаешь, приехали Копыловы. Он  мог им одолжить. Точно, он дал им в долг, отдал все, что у него было.  Она очень постаралась, чтобы выманить у него все. Огромная сумма, он же был  миллионером.
                - Вспомни, сколько он тратил на всякую ерунду, баня, душ, бассейн. Сад был завален строительным мусором.   Расходы без доходов.
                - Это все ерундовые траты, поверь мне, я лучше разбираюсь, все делалось за копейки. А чаще за бутылку, представь, даже не водка, а дешевое пиво. 
                - Почему ты споришь, тебе известно больше, чем мне? Он много тратил, я видела банковскую распечатку, и никаких доходов не было. 
                - Я по земле хожу, а ты летаешь, куда мне до тебя. Ладно, я  позвоню Диего, ты пока не спи, я вернусь.
                - Но он уже спит.
                - Ничего, проснется.
 
          Я слышала, как она на первом этаже громко и долго говорила на испанском. По голосу понятно, что ничего хорошего. Гостиничный бизнес схлопнулся, но с голоду не умрут, помогут родные. Такое впечатление, что все каталонцы состоят в родстве друг с другом. 

           Вернулась, выразительный вгляд, еще выразительней жест.

                - Можешь не говорить.
                - У них там ужас что творится, смертность такая, но деньги будут, везет Павел, немного задерживается в дороге, говорит, что прорвется, жди.      

        Я знала, что Диего с февраля посылал деньги на московский банк, снимал Павел и привозил Нине. Последний раз это было в начале апреля.
               
           На лбу появились глубокие морщины, вокруг рта обозначились морщинки помельче,  тяжелая работа мысли ей состарила.
               
                - Я что подумала, не мог Сергей написать завещание на дочь? А она его того, сама понимаешь.

             Зазвонил телефон. Почему он звонит так не вовремя? Нина помахала рукой и удалилась.
             Она высказала то, о чем я боялась даже думать. Но ведь мог, мы часто ссорились, я ему изменяла, если так, то я его совсем не знала. В моем представлении он бы не стал заботиться, кому достанется наследство, он жил как хотел и не спешил на тот свет.
      
        Нина, возможно,  права, и Сергей тратил на свои хотелки относительно небольшие суммы.  В восемнадцатом году, когда  она привезла Милану, естественно  не хотела, чтобы дочь  бегала по опасному саду, спотыкалась, падала и разбивала коленки.  Но  в своей манере не стала возмущаться, а  посочувствовала Сергею, все эти ремонты и переделки, такая нервотрепка, и обещала помочь. Все дело в рабочих, найдем умелых,  друзей много.  Я не сомневалась, друзей много, сколько сидит в соцсетях, другое поколение. Сергей смотрит фильмы и слушает лекции, я на литературных сайтах, а Нина общается.

        Приходили молодые люди ее возраста, легко справлялись с любой работой, потом   пили пиво в беседке, вспоминали прошлое.  Время идет, все стареют, вот и Нина теперь вспоминает прошлую жизнь.
        Из беседки доносился смех, взрывы хохота, им было весело. Мы с Сережей им не мешали.
          Зверята резвились в тенечке, такое счастье: пить пиво и закусывать рыбой.   Я завидовала, что не сохранила столько друзей.

        Нина рассказывала, что они друзья детства, я их не помнила, с некоторыми она работала в ночном клубе, в основном охранники. Теперь охраняют дачи, но работа сезонная. В последнее время промышляют на кладбище, помогают обустраивать могилы. Кое-кто официально оформлен. И вот еще что, если надо кого-то убрать, они по этому делу профессионалы.
       Шокировала обыденность, с какой она это сказала, я не поверила, как? вот так заказать, и человека не станет?  Подтвердил один из ее гостей, ни интонацией, ни голосом, ни жестом не выделил фразу: если надо кого-то по-тихому убрать, обращайтесь к нам. Как это? Назвать адрес, имя, дать фотографию? – спросила я. Только фамилию и возраст, остальное есть в интернете. На прощание он повторил:  если кто-то мешает жить, скажите, мешать не будет. Берем недорого.

         Гости ушли, Нина была пьяна, я промолчала, но на следующий день устроила скандал, раскричалась, наверное, слышали соседи.  Вмешался  Сергей, что поделать, нравы меняются, моральные нормы тоже. Бытие определяет сознание. Я протестовала, понятие добра и зла не меняется. Мораль  как абсолютная истина, на все времена, а его представления меня пугают: сегодня нельзя убивать соседей, даже если мешают, а завтра, что, можно будет?   Так говорят по недомыслию.
         
        Нина разозлилась:
       
                -  Чего ты хочешь? Устраивать балы, вечерние посиделки, чтение вслух твоих книг? Приглашать поэтов, оперных певцов? Чего ты хочешь?
                - Тебя устраивают килеры? Меня нет. Просто пригласить маляра, слесаря, электрика ты не можешь?
                - Они и есть маляры и слесари, еще у них побочный заработок.

        Сергей произнес примирительную речь: если собираются работяги, то кроме прочего делятся опытом, как еще заработать. Если ты хочешь беседовать об искусстве, пусть приходят те, кто в этом разбираются.

     Я помню, как пришли любители истории и весь вечер проговорили о ремонте.

       Юра моложе Сережи и  спокойнее относился ко всему. Бытом у них занимается Вера, и это его устраивает. Я бы уточнила, никто не занимается.
   
       Ночью  проснулась  вся в поту, жарко, душно, не знаю, зачем закрыла окно, ничего не помню.  С привычкой пить вино вместо воды пора кончать.
      
        Кто-то был в комнате:

                - Тина, это я, – услышала я голос Юры, -  заметил, как ты открыла окно.

       Он сел на диван, пахнуло запахом сигарет, протянул руку,  крепко обнял меня, но я неожиданно для себя оттолкнула его.

                - Извини, страшный сон. – Пришлось солгать, что-то снилось, но не запомнилось.
                - Ладно, я пошел, спи.
                - Включи свет, ведь темно.
                - Ничего страшного, на небе звезды.

         Зачем приходил Юра? Следил за мной? Или боялся за меня? Знать бы точно, чтобы не сойти с ума.

       Кто-то говорил, нечеткая речь, но голос знакомый, я подошла ближе и увидела отца. Он кому-то рассказывал:  «У меня дочки на любой вкус, младшенькая в меня пошла,  я сейчас седой, а раньше был блондином, и глаза серые. Тина черноволосая, вы сами видите».

    С кем это он? Я заглянула в комнату, свет ослепил меня, отец продолжал говорить: «Моя мама подозревала, что Тина не моя дочь. Она каждый раз расстраивалась, но взгляд ее теплел при виде Нины. Так и не полюбила Тину».

    Зачем он об этом вспоминает? Давно уже нет бабушки, и его нет тоже.

    Будто кто-то тронул меня, я резко проснулась и подумала, что покойники снятся к смерти.

     Но при некоторых обстоятельствах лучше смерть, чем такая жизнь.
     К чему это я?  Однажды так сказала мама, моя мама, худенькая, с ранними морщинами и желтой морщинистой кожей на лице. Уставшая, с постоянными болями, думала, что у нее невралгия, увы, у нее была злокачественная, обнаружили на последней стадии.

     И бабушка, мамина свекровь, суровая Софья Константиновна, бывший директор школы. Бывших не бывает, - поправляла она. Моя внешность вызывала сомнения у бабушки, напрямую она не высказывалась, но ее взгляд ее, отец прав, теплел, когда она переводила его  на Нину.

        Отец был в мать, сероглазый блондин с крупным носом. Красивое мужское лицо, слегка подкачал подбородок, мог быть и покрупнее, но для Нины в самый раз. От матери ей достались полные губы.
               В кого я, черноволосая, - темная ночь, ни звезд, ни луны, приговаривала Нина, перебирая мои волосы. Иногда  завидовала моим темно-карим глазам,  иногда, под настроение, но  своей внешностью была довольна.  Такой и осталась.

         Гадать, в кого уродилась я, стало популярным видом спорта, как шутил отец, когда собирались по праздникам родственники у Софьи Константиновны, после ее смерти у теток, двоюродных сестер отца.

      Споры прекратились, когдя я стала изучать в школе биологию и всем доступно объяснила, что в моих генах помимо неандертальцев смесь родственников со стороны мамы: в череде дедов и бабок текла польская, украинская, турецкая и даже кровь французских гугенотов.

      Тетки со стороны отца в свою очередь перечислили своих родственников, не уступающих маминым.

     Мы с Ниной не ссорились, она обожала меня, считала,  повезло, что есть старшая сестра. Нужно было время, чтобы полюбить ее Я была пятилетним ребенком, когда появилась она со всеми вытекающими последствиями: мама занималась только ею, в доме напряженная обстановка, но, с другой стороны, жизнь рано научила самостоятельности.

       Сочинять истории мне нравилось еще в начальной школе. Я ждала домашнего  задания: за выходные дни написать сочинение, - как праздника. Ни с чем не сравнимая  радость перебирать слова, придумывать предложения, не уставая переписывать по многу раз, пока не получалось так, как мне нравилось. Завораживающее, колдовское  действо,  иначе не назвать, когда из хаоса слов и предложений возникал текст.

     Нина  пользовалась моими услугами, кто знает, может, и научилась бы писать, если бы не было рядом меня.
   Моя любимая учительница Зоя Михайловна догадывалась, кто ей сделал домашку,  и Нина больше четверки не получала.

      Писать она так и не научилась, то есть ясно излагать свои мысли, в основном эмоции. В этом она была талантлива, как только не изощрялась. Ее сообщения из Испании пестрели фразами: о, жесть! Гениально! Но чаще просто звуки: хо-ха-ху- хе или бино-бам-бино – ура-ура-ура- мяу-гав-гав-мани-мани-пули-пум… - в зависимости от настроения.
 
     В восемнадцатом году, когда она приезжала с дочкой Миланой,  у нас в беседке собирались ее друзья,  весь вечер доносились бессмысленные звуки из слогов или просто гласных, и чем больше пили, тем громче звучало, - Сергей уходил к себе и включал музыку.