02. Воинствующий агностицизм

Вторым догматом эпистемологии является отрицание возможности познания вещи-в-себе, принимающее форму либо открытого солипсизма, как в случае Маха и Авенариуса, которые отрицали существование объективной реальности, и проповедовали, будто существуют лишь воспринимаемые ощущения и их комплексы; либо форму агностицизма, когда существование объективной реальности всё же признаётся, но отрицается возможность её истинного познания. Эпистемологический агностицизм в свою очередь делится на собственно агностицизм, который утверждает невозможность объективного познания, и на утилитаризм, именуемый также иногда прагматизмом, по-следователи которого уверяют, что истину вероятно и можно узнать, но стремиться к этому не нужно, так как высшая цель и окончательный смысл человеческой жизни заключается в том, чтобы составить себе как можно больший капитал, и знать человеку следует только то, что этому содействует, а всё, что к этому напрямую не относится, знать вовсе не нужно, но и очень вредно, так как означает пустую трату времени и сил. Ясно, что в последнем случае солипсизм переходит в вульгарнейший материализм, и открывает путь экономическому либерализму и всем извращениям вульгарной политэкономии, со времён Маркса ещё более деградировавшей и опустившейся во времена тэтчеризма и рэйганизма до поддержки самых омерзительных и реакционных преступлений против человечества, поддерживая и оправдывая бесчисленные экономические и политические грабежи, войны и социальные диверсии, приведшие мировую экономику и культуру на сегодняшний день в состояние всё возрастающей деградации и упадка

Данный метафизический догмат, как и все прочие догматы эмпиризма, проистекает из особого об-раза мышления, сперва осуществляющего дурную абстракцию, то есть такое отвлечение признаков проблематического предмета, в котором они оказываются этому предмету и друг другу несообразными, а затем блуждания между этими дурными абстракциями, догматическим принятием любой из них или смешением фрагментов обеих без достижения конкретного единства между ни-ми, адекватного проблематическому предмету. Так, в данном случае, предметом является материальная субстанция, стоящая за явлениями, через которые мы её и воспринимаем, а вернее сказать, через которые она сама себя воспринимает, принимая форму нас с вами. Эпистемологисты же, не будучи в силах осмыслить тот простой и очевидный факт, что и мы и все природные предметы составлены из одной и той же субстанции, накладывают на процесс самопознания природы шаблон мировосприятия мелкого буржуа или буржуазного учёного, запершегося как доктор Фауст прежде его приключений, в пыльном кабинете среди бесполезных книг и приборов, и не участвующего ни в какой общественной жизни, а в лучшем случае – в университетских бюрократических интригах – в результате чего у них в рассуждениях сознание приобретает вид отдельной, нематериальной субстанции, присущей этому самому абстрактному в дурном смысле индивиду. А после, совершив такое насилие над логикой и фактами, эпистемологисты силятся его разрешить, либо отрицая материальную субстанцию вовсе, и оказываются запертыми в четырёх стенах своего собственного воображения – либо признают, что какая-то реальность всё же есть, но познать её мы не можем по причине качественно иной природы нашего сознания, якобы отличного от прочих материальных объектов. То же самое справедливо и для утилитаристов, а также, пожалуй, разного рода виталистов – ницщеанцев, шопенгауэровцев, и тому подобных эпистемологистов, склонных не столько к бесплодному умствованию, сколько к бесцельной деятельности по утверждению себя в буржуазном обществе, что объясняется усвоением ими самых грубых элементов буржуазной идеологии вместе с параноидальным характером физиосоциальных реакций организма. Но и здесь повторяется всё та же схема, хотя и с некоторыми вариациями – различие проходит не по возможности, а по необходимости познания реальности, так что познание оказывается подчинённым иррациональным желаниям накопления всё большего количества материальных благ в их товарно-денежной, то есть капиталистической ипостаси. Всё, что не содействует прямо и непосредственно этому бешенству товарного фетишизма, провозглашается ненужным, что даёт благодатную почву для взращивания воинствующего невежества, вполне разделяемого всеми господствующими классами и подпавшими под их влияние социальными прослойками.

Диалектико-материалистическая гносеология вместе со всеми естественными науками признаёт, что в основе всякого научного познания лежит не только представление об объективной реальности, существующей независимо от человеческих представлений и ощущений, и познаваемой при их помощи – но и сама объективная реальность, находящаяся по обе стороны познавательного процесса, в роли познающего и в роли познаваемого одновременно. Следовательно, в силу универсальности принципа отражения, вся природа является познающей и познаваемой в отражениях – которые, впрочем, не являются зеркальными или фотографическими в вульгарном смысле этого слова, как то стараются истолковать спиритуалисты, нападая на теорию отражения. Скорее они являются симулятивными, то есть составленными наложением множеств искажённых отражений на иные искажённые, так что в результате становится невозможным существование некоего “первообраза”, как то полагал о сущности всех вещей Платон. Процесс производства из множеств отражений новых отражений, оказывается таким образом, процессом двойной симуляции, в котором и объект и знание о нём является сфабрикованными рефлекторными машинами материальной субстанции, однако именно благодаря симуляции симуляции как частному случаю отрицания отрицания, становится возможной истина как адекватность одного симулякра своему иному. Вместе с тем, следует сказать, что достижение точности в постижении объективного знания, оказывается на практике бесконечным как следствие чистой фрагментарности познаваемых симулякров, непознанная поверхность которого и скрывается в глубине собственных складок в качестве вещи-в-себе, к которой наше познание бесконечно приближается. В.И.Ленин выразил эту замечательную мысль следующими словами: «Электрон так же неисчерпаем, как и атом, природа бесконечна, но она бесконечно существует, и вот это-то единственно категорическое, единственно безусловное признание ее существования вне сознания и ощущения человека и отличает диалектический материализм от релятивистского агностицизма и идеализма.», и далее в той же главе: «Разрушимость атома, неисчерпаемость его, изменчивость всех форм материи и ее движения всегда были опорой диалектического материализма. Все грани в природе условны, относительны, подвижны, выражают приближение нашего ума к познанию материи, - но это нисколько не доказывает, чтобы природа, материя сама была символом, условным знаком, т. е. продуктом нашего ума. Электрон относится к атому, как точка в этой книге к объему здания в 30 сажен длины, 15 - ширины и 7; высоты (Лодж), он двигается с быстротой до 270 000 километров в секунду, его масса меняется с его быстротой, он делает 500 триллионов оборотов в секунду, - все это много мудренее ста-рой механики, но все это есть движение материи в пространстве и во времени. Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем свою власть над ней, но это не значит, чтобы природа была созданием нашего ума или абстрактного ума, т. е. уордовского бога, богдановской "подстановки" и т. п.» Таким образом, признавая существование вещей-в-себе, диалектический материализм не воздвигает между ними и вещами-для-иного непроходимой пропасти, существование которой давно опровергнуто всеми науками, всё глубже раскрывающими сущность вещей для-нас, что было бы невозможно, если бы явления вещей существовали, а вещи, которые есть источник этих явлений – нет, как утверждают позитивисты-солипсисты, или вещи-в-себе не обладали никакой формой, приобретая её только в нашем восприятии, как то утверждают позитивисты-агностики.