Личный приём

      Кабинет начальника районного отдела милиции, рабочий полдень. Сегодня сам руководитель, сорокалетний майор, окончивший только недавно в Москве академию Иван Сергеич Журавлев принимает граждан. Чтобы было понятно несведущему в этих служебных вопросах человеку, под данной бюрократической процедурой подразумевалось, проводимое три раза в месяц личное общение начальника милиции с народом. Любой желающий, невзирая на свой социальный статус и положение в обществе, после предварительной записи в секретариате, приходил с какой-либо проблемой в РОВД, и излагал ее с глазу на глаз руководителю ведомства.
      Итак, прием граждан в самом разгаре. Постучав три раза в деревянную дверь, в кабинет осторожно вошел очередной посетитель – учительница средней школы соседнего поселка Ключи, далеко уже немолодая, болезненного вида женщина в толстых, старомодных очках.
      – Здравствуйте, Иван Сергеевич. – чуть слышно поздоровалась она. – К вам можно?
      – Добрый день. Проходите, пожалуйста, вот сюда. – и майор указал рукой на стул, стоявший с правого боку от его большого полированного стола.
      – Сюда можно садиться, да?
      Начальник, внимательно глядя на женщину, молча кивнул ей головой, и для пущей важности, что-то подчеркнул у себя в ежедневнике красным карандашом.
      – Да, пожалуйста. Присаживайтесь.
      – Спасибо. – заметно засмущалась она. – Даже, как-то неудобно отвлекать вас от государственных дел.
      – Все в порядке. Как мне к вам обращаться?
      – Меня зовут Маргарита Петровна. Я из Ключевской школы, по поручению нашего педсовета к вам пришла.
      – Очень хорошо. Слушаю вас внимательно.
      Женщина впопыхах достала из своей потрепанной тряпичной сумки тетрадный листок и мельком пробежалась по нему глазами.
      – Господи. Я ведь первый раз в милиции-то.
      – Не волнуйтесь. Может быть, воды хотите попить?
      – Нет. Спасибо. Щас, одну секунду.
      – Да, что случилось-то у вас?
      – Харитонов учиться у нас в девятом классе. – слегка дрожащим голосом, наконец, промямлила она. – Вот уж, где прожженный лоботряс. Совсем, ни к чему не стремиться. В первом полугодии не учился, аж семьдесят дней. Представляете? Замечание делать начинаешь, так у него, сопляка, шерсть дыбом встает.
      – А родители, чего? Куда смотрят? – спросил майор.
      – Да нет у него больше, никого, кроме тетки. – с каждым предложением становился все смелее и смелее педагог. – Да и та, не может пособиться с ним. Он, то ножик в школу принесет, то газовый баллончик, про сигареты я вообще молчу.
      Журавлев задумчиво смотрел на женщину и молчал.
      – Да, забавные пошли нынче детишки у нас. – сочувственно сказал офицер. – Воспитательная колония, давно скучает по таким хулиганам. Хм. Как можно в школу, с ножиком идти? Додуматься ведь надо. Хм.
      – А я о чем вам говорю?
      – А сколько ему лет-то?
      – Так шестнадцать уже.
      – Шестнадцать?
      – Да я вам сейчас все по порядку расскажу. Все его героические подвиги перечислю.
      – Конечно-конечно. Слушаю. Извините, что перебил.
      Женщина тут же уткнулась очками в бумажку.
      – Значит, так. – напрягла она зрение. – Этой зимой в здании школы неоднократно выражался грубой нецензурной бранью в адрес гардеробщицы. Той же зимой, и снова возле гардероба, толкнул первоклассницу Тимошкину, и после кинул ей ластиком в глаз.
      – Вот бандит.
      – Еще какой. Неисправимый! Идем дальше. В школьном спортзале похитил из кармана ветровки у физрука Мухина деньги в сумме триста рублей. Следующее. Обругал грубой бранью учительницу начальных классов Соколову. Дальше. Опять же в гардеробе школы прожег зажигалкой болоньевый плащ второклашки Ивановой. В марте месяце выпустил сигаретный дым в противопожарную сигнализацию, тем самым сорвал в школе целый учебный день. И тут понаписано еще куча всего. Вот взгляните. Всеми педагогами нашей школы подписано это письмо.
      Учительница аккуратно расправила на столе бумажный листок, и замученным взглядом посмотрела начальнику в его мудрые, серые глаза.
      – Да, настоящий герой. Ничего не скажешь. С такими подвигами, да на свободе. – от возмущения, Журавлев покачал головой. – Даже и не знаю, как исправить такого.
      – Вот я к вам за помощью и пришла.
      – А что же завуч с директором говорят?
      – А что они скажут, две пожилых женщины? Мы все в заложниках у него. Помогите нам, Иван Сергеич. Только на вас осталась надежда.
      – Давайте, знаете, как поступим? – майор взял в руки заявление. – Вы сейчас оставляйте мне эту бумагу, и я к вам сегодня же инспекторов по делам несовершеннолетних в школу пошлю. Согласны со мной? И принятие решения по заявлению, я возьму на личный контроль.
      – Как скажете, Иван Сергеич. – вмиг оживилась женщина. – Пусть, тогда ваши сотрудники сразу идут в учительскую, я их там буду ждать.
      – Договорились. – из вежливости встал из-за стола начальник. – Всего вам доброго, Маргарита Петровна.
      Когда учительница вышла из кабинета, майор взглянул на еще не разобранную с вечера кипу документов, разложенных по всему столу, и задумался.
      – Ох и непростое же нынче время у нас. – пока не зашел очередной гость, вскользь подумал про себя Журавлев. – А все из-за чего? Совесть люди потеряли. Что взрослые, что ребятишки, без разницы. Абсолютно никаких светлых идей в голове. Кругом только потребительское отношение друг к другу. У нас сейчас получается, как в той знаменитой басне Крылова про лебедя, рака и щуку. Кто, на что горазд.
      Следующим посетителем, как ни странно был председатель совета ветеранов, бывший участковый инспектор, майор милиции в отставке Жданов. Дорожа драгоценным временем начальника РОВД, он старался беспокоить его по своим ветеранским делам именно в дни приема граждан, хотя для Жданова двери кабинета были открыты в любое время суток.
      – Хочется, Иван Сергеич, чтобы молодые сотрудники не стеснялись людей, приближались к народу, интересовались бытом, как живут, проблемами. – вслух философствовал он за чашкой цейлонского чая. – Надо, чтобы почаще общались с людьми, а не нос воротили, и обращались только по-людски. И тогда люди к нам потянуться, всегда помогут, и мы будем поддерживать свой народ.
      – А сколько вы отработали участковым?
      – Я-то? Несколько месяцев не хватило до полной двадцатки. Проработал на одном месте. Всю жизнь, как говориться, майором, и уважаю тех, кто носит погоны.
      – Я когда принимаю участие в сельских сходах, так мне зачастую приводят в пример киношного персонажа Анискина. Вот, дескать, образец. – улыбался Журавлев.
      – Ну, обязательно героем Анискиным не надо быть, конечно. Это актер, это игра. А в жизни все совсем по-другому. Ни одного преступления одинакового не бывает, также и одинаковых людей не бывает никогда. И надо делать добро, стараться, чтобы лучше жить, чтобы наши люди не пострадали, семьи, помогать надо всем, и тогда будет все хорошо.
      Начальник долил уважаемому ветерану из чайника в фарфоровую кружку кипятку и вновь сел за свой стол.
      – Я чего еще сельские сходы-то вспомнил. – весело сказал Журавлев. – Тут недавно в Красном партизане я присутствовал на колхозном собрании. Так мне одна старушка претензию высказала, что, дескать, она своего участкового не знает.
      Жданов тоже заулыбался.
      – Я спрашиваю у нее, зачем вам, бабушка, его знать-то? – с восторгом продолжал майор. – Нарушений вы не совершаете? Не совершаете. Оружия у вас в доме нет? Нет. Зачем вам тогда участковый?
      – Пожилые, они такие. Как это зачем? Хм. Мы же люди старой формации, то еще поколение, мы должны знать свою власть в лицо. Надо располагать информацией об участковом, Сергеич. Надо. А как же? А вдруг случиться, не дай Бог, чего? И к кому ей, тогда обращаться? На деревню к дедушке писать?
      – Наверное, вы правы.
      Проговорив, как обычно не более пятнадцати минут с начальником милиции о положении дел в ветеранской организации и мире в целом, Жданов после этого традиционно подходил к стене, на которой в деревянных рамках висели всевозможные почетные грамоты и благодарственные письма, и с серьезным видом изучал их.
      – Иконостас целый? – всегда с удивлением щурил глаза на, оклеенную обоями стену отставник.
      Журавлев внимательно смотрел на его реакцию.
      – Да еще, какой. Тут, даже еще моих предшественников грамоты остались. Все хочу их вам в музей передать.
      – Я сейчас, Иван Сергеич, вспомнил, как в этом кабинете, когда я еще был молодым, Зуев Василий Филимонович трудился. Он у нас, дольше всех начальником был.
      – Я лично знал его. Порядочный был человек.
      Вдруг Жданов, резко обернулся на майора.
      – Я тебе, Сергеич, еще не надоел? – в растерянности спросил он.
      – Это почему же, вы мне должны надоесть?
      – Ну, мало ли.
      – Нет. Все нормально. Правда. Даже не думайте об этом. Пока, вроде, все равно никого в приемной нет.
      – Ну, и дай Бог, чтобы, никого больше сегодня не было. Документов-то, вон, сколько на столе у вас.
      – Вечер долгий, разберу. – уставшим голосом промолвил начальник.
      Жданов пододвинул свой стул поближе к столу и сел.
      – Так вот, у меня с твоим предшественником интересный случай вышел. Я тогда, как раз обслуживал Малиновку, где у меня на участке воинская часть была.
      – Она и сейчас никуда не делась. У меня там родной племянник, срочную служил.
      – Я помню, как однажды, случайно попал к ним на банкет. – с нескрываемым азартом начал свой рассказ ветеран. – Новые звездочки мужики обмывали.
      – Святое дело, звание обмыть.
      – А кто против? Столы тогда в офицерской столовой поставили посередине зала, а на них огромные подносы с жареными курицами, водка, граненые стаканы и хлеб. И все, и больше из закуски, ничего. Встает, значит, первый виновник торжества, и сразу тост: – Проставляюсь за присвоение очередного звания - старший лейтенант.
      – Знакомая фраза. – перебил деда Журавлев.
      – У всех присутствующих, главное штука, налито по полному стакану, до краев.
      – А кто в президиуме-то сидел?
      – Как это кто? Ясное дело, командир части. Потом по второму кругу, по третьему, и так до подполковника. И таких юбиляров, которые получили в тот месяц звание, было восемнадцать человек. Я тогда чуть не окочурился. Вы можете себе представить, восемнадцать стаканов водки выпил я в тот день.
      Начальник от услышанной дозы, аж округлил глаза.
      – Ушел я оттуда в двенадцать часов ночи. Кое-как добрел до своей служебной квартиры, еще собаку умудрился выгулять. Ха-ха-ха! Мне тогда было тридцать два года. У молодого-то ведь крепкий организм. Не то, что щас. Ну, так вот. Утром, значит, как только я глаза открыл, подумал, что умер, от тела пар идет. Я встал, умылся, и пошел с собакой погулять. Выхожу из подъезда, смотрю, а у офицеров, уже во всю идет развод. Они стоят, как положено в две шеренги, чисто выбриты. Я бегом оттуда, чтобы с ними снова узелок не развязать.
      – Сила воли, плюс характер?
      – Примерно так. Приезжаю, значит, ближе к обеду в милицию, и мне дежурный наш, Ромка, прямо на крылечке сообщает, что меня начальник потерял.
      – Сам Зуев, что ли?
      – Я сам обалдел, когда услышал. Кто он, и кто я? Подумал грешным делом, может быть, кто-то за вчерашние гастроли ему на меня настучал? Даже давление скакнуло.
      – Вы себя недооцениваете. Что значит, кто вы?
      – Да ладно вам, Сергеич. Я свое место знаю. – застеснялся, как ребенок отставник. – Ну, так вот. Иду, такой по коридору красивый, а у самого из хлеборезки перегаром, как из деревенского сортира несет. Захожу я на ватных ногах, вот в этот самый кабинет. Ну, думаю, порвет меня щас Филимоныч, как щенка, а он вместо этого, жмет мне крепко руку, и сходу с просьбой: – Петрович, какие у тебя отношения с вояками сейчас?
      – Нормальный поворот. – усмехнулся Журавлев.
      – Я и сам не ожидал. Я отвечаю ему, что взаимоотношения сугубо рабочие. А он мне снова, да с такой ехидной ухмылкой: – Надо, дескать, как-нибудь через них на казенный Уазик коробку с раздаткой достать.
      – Ну-ну.
      – А что, ну-ну, Сергеич? Хех. Смутные же были времена-то. Перестройка. Вот все и крутились, как могли.
      – В итоге-то, что? Чем закончилось-то все?
      – А чем все закончилось? Я, значит, на всех парах лечу обратно в часть к начальнику автобата. Я с ним тогда в приятельских отношениях был. Захожу к нему в кабинет, смотрю, а он как огурец, хотя вчера вместе звания-то обмывали. Я ему, так мол, и так, такая проблема у органов правопорядка, мол, есть потребность в запчастях.
      – Вы ж не на свою машину добывали запчасти-то, а для нашего доблестного МВД.
      – Я поэтому смело и просил у него их. Это же не взятка. Хм. Он меня внимательно выслушал, что-то там даже записал на бумажке для виду, потом подходит к двери комнаты отдыха, открывает ее, а в ней стол стоит накрытый, водка там, закуска, и мы давай снова газовать.
      – Ну, и здоровья все-таки было у вас.
      – Я же говорю, что мне было всего тридцать два года тогда. Молодость. Да и потом, а как мне можно было отказаться, если я тогда зависел от него?
      – Тоже верно. Запчасти-то надо было, как-то достать.
      – Вот-вот. Именно. И тут он мне за рюмкой чая рассказал, что ночью после банкета, его шофера остановили в нетрезвом состоянии наши районные инспектора ГАИ, и попросил меня, чтобы я договорился с ними насчет изъятых прав. И самое-то главное, что только при положительном исходе дела, он нам с запчастями подсобит.
      – Находчивый товарищ. Это из серии, ты мне, я тебе? Бартер, однако. И что? Помогли ему с вопросом?
      – Тут уже не в моей компетенции было. Там уже шеф сам занимался. Я ему все пожелания военных доложил.
      Майор подозрительно смотрел на деда и молчал.
      – Ну, конечно, помогли, Сергеич! – вдруг радостно воскликнул Жданов. – Ради, такого-то дела. Гаишники начальнику автобата, изъятое водительское удостоверение его залетчика солдата, лично в руки привезли.
      Стрелки на циферблате над входной дверью кабинета показывали два часа. Когда Журавлев разбирал почтовую корреспонденцию и расписывал заместителям для исполнения документы, у него на столе зазвонил телефон.
      – Слушаю вас. – читая между делом очередную бумагу, ответил он спокойным голосом на звонок.
      – Иван Сергеевич, товарищ майор, это из приемной, Галина. – послышался в трубке знакомый женский голос секретаря. – К вам тут это...
      – Не понял. Что?
      – Можно мне к вам зайти? – скороговоркой вымолвила она и тут же повесила трубку.
      Начальник от такого, прямо скажем, не совсем обычного поведения своей, будучи всегда тактичной подчиненной, даже слегка обалдел.
      – Вот же женщины. Ну, народ. – по-доброму ухмыльнулся он на ее странный поступок. – Все время говорят загадками.
      Буквально через, каких-нибудь несколько секунд, топая каблучками, в кабинет почти, что вбежала симпатичная с остреньким носиком и голубыми глазами молодая блондинка с погонами сержанта на плечах.
      – Там в приемной это... – дрожащими пухлыми губками, чуть задыхаясь, промолвила она.
      – Это, что? – Журавлев отодвинул пачку недочитанных документов в сторону и сурово на нее посмотрел.
      – Там у меня супруга нашего сотрудника Кабанова со своей матерью к вам на прием пришли. Только они без предварительной записи.
      – Это, что у нас за Кабанов, такой?
      – Да это тот, который недавно начальником дежурной смены стал? Вы его еще в пример всегда ставите.
      – Начальником дежурной смены?
      – Да. Ну, высокий, такой, с лысоватой головой.
      – Ааа. Этот, что ли? Долговязый. Хм. И что они хотят?
      – Там у них, такое дело, Иван Сергеич.
      – Ну, не тяни резину, Галя. Говори, как есть.
      – Из дома он у них ушел. – полушепотом сказала она и оглянулась на дверь.
      – Как это ушел? Я чего-то не понял.
      – А вот так. Ну, Иван Сергеич. Ну, что тут не понять?
      – Что ты все заладила? Я сорок лет Иван Сергеич. Ты можешь мне нормально объяснить? Без вести, что ли пропал? Как ушел-то он, куда? – все пытался понять майор, о чем говорит ему секретарь.
      – Как мужики к другим бабам уходят?
      – Чтооо? Этот теленок к другой женщине ушел?
      – А самое-то главное, что не просто к другой женщине, а к нашей сотруднице, которая у него же в смене работает оператором ноль два. И как раз они сегодня оба на дежурстве.
      Журавлев от всего услышанного, мгновенно изменился в лице.
      – Да, Иван Сергеевич. Вы все правильно поняли, он к другой женщине от жены ушел.
      – Плохо мы знаем своих людей. – сказал он. – Ладно, разберемся. Раз пришли, то пусть зайдут.
      Не успела девушка покинуть кабинет, как в него тут же без стука, с шумом завалились две хамоватого вида, прибарахленных тетки, старшей из которых по виду было примерно лет семьдесят, вторая выглядела на пятьдесят с небольшим.
      – Разрешите? – увидев за столом молодого по возрасту руководителя, заметно опешили они.
      – Да. Прошу вас. – не показывая волнения от всей этой нелепой ситуации, пригласил их по-деловому майор.
      – Здравствуйте, Иван Сергеич. – поздоровалась только одна теща. – Кхе-кхе-кхе. Разрешите?
      – Добрый день. Да входите вы уже.
      – Здравствуйте, еще раз.
      – Пожалуйста, проходите. Присаживайтесь, где вам удобно. – указав рукой на длинный ряд стульев вдоль стены, настороженно взглянул на незваных гостей начальник. – Рассказывайте, давайте, что случилось у вас?
      – Можно, да?
      – Пожалуйста. Я же вам уже сказал.
      – Мы близкие родственники одного вашего непутевого сотрудника. – сходу первой начала теща.
      – Это, кого же?
      – Григория Кабанова.
      – Кабанова?
      – Да. А это вот со мной его законная жена, Светлана Петровна. Кхе-кхе-кхе.
      – Очень приятно. – с нескрываемым любопытством рассматривал очень полную, по виду властолюбивую и несговорчивую женщину майор.
      – А я ее родная мама, Клавдия Никитична Вольнова. Кстати, я бывший преподаватель нашего металлургического техникума. Многие ваши ребята учились у меня.
      – Везет мне сегодня на учителей. – с иронией подумал про себя офицер.
      – Помощи пришли просить у вас, товарищ начальник. Беда ведь у нас.
      – Слушаю-слушаю. – тут же сделал серьезным лицо Журавлев и мельком взглянул на часы.
      – Из дома он ушел, козел.
      После этих слов, пухлые щеки дочери мгновенно запылали красным пламенем, и она, дабы скрыть свою неловкость перед посторонним человеком, наклонила кучерявую, с каштановыми волосами голову в пол.
      – Чего молчишь-то, Света? Говори все, как есть, раз мы попали, наконец, сюда.
      – А че тут говорить-то? – сквозь зубы, нехотя огрызнулась она. – Можно подумать, нам помогут. Хм.
      – Чего же вы это, Иван Сергеич, за подчиненными-то не следите? – видя растерянность в настроении дочери, теща решила взять инициативу в свои руки. – Устроили тут у себя брачное агентство. Это куда годится? А?
      – Я вас не понимаю. – в недоумении смотрел, то на одну, то на другую гостью майор. – Какое еще агентство? Не пойму. Вы можете говорить откровенно?
      – Мы все можем. Или вы сомневаетесь? Я вам тут не девочка, я свою жизнь уже почти прожила. Только толку-то от нашего откровения вам? Вы же все равно не сможете нам доходчиво ответить, почему это ваши подчиненные сотрудники, такие гулящие нынче пошли?
      – Да мама. – взволнованно прошептала дочь и ткнула мать в бок локтем.
      – Что мама? От тебя, не от меня мужик ушел.
      – Ничего. Зачем мы здесь с тобой?
      – Отец твой со мной был до самой смерти. Ладно, раз у тебя язык отсох, тогда я буду говорить щас. Значит так, дорогой товарищ начальник. Ваш дежурный Кабанов, который, кстати, сейчас, в данный момент находится на службе, недавно оставил свою семью. Не разводились, нет. Развода бы мы ему не дали. Он просто собрал свои вещички, и по-тихому ушел. И знаете, к кому?
      – Нет, пока не знаю.
      – К вашей же сотруднице слинял он. Такая Кошкина, работает у вас?
      – Да, работает. Тоже кажется в дежурной части.
      – Значит, все сходится.
      – Что сходится-то?
      – А то и сходится. – слегка повысила на офицера голос теща. – Что моя единственная дочь, с ним столько лет прожила, а он ее в итоге бросил. Нам, что теперь, жалобу прокурору писать?
      – Подождите. А прокурор-то тут причем? – не выдержал напора начальник. – Дело-то у вас житейское. Прокуратуру-то, для каких таких целей вы хотите в ваши личные дела втянуть?
      – Как это причем? Вы слышите, что говорите сейчас? Если у вас в отделе развели, такой бордель. Ведь, кто-то же должен порядок навести.
      – Какой еще бордель? Извините, конечно, меня за грубость, но, по-моему, вы несете бред.
      – Ага. Я бред несу. Ха-ха-ха! Сводничеством занимаетесь, Иван Сергеевич? Ну-ну. Ясно все с вами.
      – Мама. – вновь закапризничала дочь.
      – Каким еще сводничеством? – терпению Журавлева подходил конец. – Вы вообще, о чем говорите?
      – А раз не занимаетесь, то помогайте нам тогда. Вы тут начальник, или кто? Вызовите его к себе на ковер, как следует пропесочте, может он одумается, и назад придет?
      – Вы, где живете-то с ним? – уже спокойно обратился к дочери начальник.
      – У меня они живут в квартире. – снова ответила за нее мать. – У меня. Вы же им не дали своего угла.
      – Извините, но я квартиры не распределяю. С этим вопросом не ко мне.
      – Со мной они живут. Со мной. А до этого, с нами еще жил мой внук, а их сын. В городе на геолога учиться сейчас, слава Богу.
      Журавлев мрачнее самой мрачной тучи сидел за столом, и не знал, как ему из этой идиотской ситуации выплыть, и ни кого при этом не оскорбить.
      – Мы ведь знаем, Иван Сергеич, что у нашего олуха, на это бы, никогда умишка не хватило.
      – А сколько вашему, как вы сейчас выразились, олуху лет-то? – перебил тещу майор.
      – Пятьдесят шесть. Постарше вас будет.
      – Вот именно. У меня отцу шестьдесят.
      – Это все она, разлучница, сучка такая, его сгомоздила к ней уйти. Она же сама ни разу замужем-то не была, зараза. А годики-то ведь уходят, надо успеть запрыгнуть в последний вагон.
      Начальник промолчал.
      – Эгоисты они, вот и все. А мужики моду в последнее время взяли, жен, как перчатки менять.
      – Точно эгоисты.
      – А что, нет, что ли? Хм. У нас вон сосед, старый кобель, раза четыре был уже женатый. Самая первая жена, только его ровесница-то, а остальные шмакодявки, одна моложе другой.
      – Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше.
      – Все бы вам, только лучше. Не цените, что имеете. Что имеем, не храним, потерявши, плачем.
      Начальник, чтобы хоть немного успокоить свои нервы, крутил в руке карандаш и без конца думал, когда его уже эти сумасшедшие барышни оставят в покое.
      – Что, Иван Сергеич? На больное надавила? Все вы мужики одинаковы. Все. Сначала живете с бабами, все вас в них устраивает, а как же, вам стирают, готовят, ребятишек рожают, потом, видать, одна похлебка-то надоедает, и вот тут вы начинаете с ума сходить, беситься, как пакостливые коты.
      – Зачем вы так обобщаете?
      – А затем! Хм. Ладно, Света. Пошли, моя хорошая, домой. Тут мы, чую, правды с тобой не добьемся. У них у всех, походу, тут рыльце в пушку, одним миром все мазаны. До свидания. Хм.
      – Я поговорю с ним по мужски. – спокойно сказал майор не вставая с места. – Только вы все же с жалобой-то пока обождите. Зачем вам выметать сор из избы? От этого же, ни вам, ни им, лучше не будет. Это ведь дела семейные, для чего о них, кому-то из посторонних знать?
      – Знаете, что? Хм. – уже на выходе, себе под нос недовольно пробубнила теща. – Разберемся, как-нибудь уж без вас. – и с грохотом захлопнула за собой дверь.
      Когда в приемной, наконец, затихли голоса, Журавлев расстегнул на рубашке верхнюю пуговицу, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
      – Ишь, какая важная пришла. Теща. – не выходил у него из головы этот кошмар. – Это тебе не хухры-мухры, а теща. С такой в одной квартире жить, да мужику еще доплачивать за вредность надо. Тоже мне, на прием к начальнику милиции пришли. Как только догадались. Я подозреваю, что он с такими родственниками, чекушки даже в праздник не видал. С такой родней, поди, не забалуешь. Придешь, подвыпивши вот так однажды, в один момент с дерьмом сожрут. Бывают жены добрые, покладистые, а бывает, попадутся ведьмы. Пятьдесят на пятьдесят. До свадьбы вроде бы еще туда-сюда, но как только власть свою почуют, крышка.
      Минут через десять, еще не отойдя, как следует от взбалмошных посетителей, на столе у начальника опять раздался телефонный звонок, звонили снова из приемной. Не успел Журавлев снять трубку, как дверь его кабинета слегка приотворилась, и в узком проеме показалось бледное, испуганное лицо, того самого дежурного Кабанова, на которого недавно жаловались люди.
      – Разрешите, товарищ майор? – стараясь не показывать виду, мужчина уверенным взглядом смотрел шефу прямо в глаза. – На минутку?
      – В чем дело? – немного растерявшись, рявкнул на него Журавлев. – Я вас, кажется, не вызывал.
      – Я знаю, Иван Сергеич, что вы не вызывали.
      – Ну, а в чем же дело?
      – Извините за наглость. Просто тут, такая нехорошая ситуация получилась. Кхе-кхе. Если у вас найдется несколько минут, то мы бы хотели вам все по порядку объяснить. Это очень важно для меня. Разрешите?
      Майор мельком взглянул сначала на время, потом на пачку непрочитанных документов, и, наконец, утвердительно кивнул головой.
      – Пойдем, Татьяна. – неожиданно оглянулся за спину дежурный. – Ну, смелей. – и как ни в чем не бывало, переступил порог.
      Следом за ним в кабинет суетливой походкой, бойко семеня ногами, вошла одетая в милицейскую форму, высокая, похожая на крупную гусыню женщина с обведенными синей тушью глазами и цыганскими блестящими серьгами в ушах.
      – Здравия желаю. Разрешите. – громко поздоровалась она своим низким голосом, и увидев колючий взгляд шефа, мигом покраснела, как рак.
      – Да, пожалуйста, присаживайтесь вот сюда. – и начальник указал гостям на те же самые стулья, на которых несколько минут назад сидели родственники.
      – У вас, только что была моя супруга с тещей. – потирая от волнения потные ладони, сбивчиво начал свои объяснения Кабанов. – Извините меня за них. Но терпеть, такие дурацкие выходки я больше не намерен. Я ведь им, все по-человечьи уже не раз сказал. Сколько можно меня караулить, и позорить перед посторонними людьми?
      – Я вам разве, какие-то претензии предъявляю? – зачем-то стал глупо оправдываться руководитель. – Да, приходили, да, жаловались на вас. Но, я же не собираюсь лезть в ваши семейные отношения, и делать какие-то выводы. – Видите, сколько у меня на столе еще не разобранных бумаг? А я еще помимо всего прочего должен заниматься вашими амурными делами?
      – Извините, Иван Сергеич, я может быть, эмоционально говорю, но накипело уже невмоготу. Понимаете?
      – Понимаю.
      – Мы же по-доброму с женой расставили все точки. Я только свои, кое-какие вещи забрал полюбовно, и все, и больше, ни на что не претендую.
      – Ко мне-то зачем они пришли?
      – Это все теща баламутит воду. Светка бы у меня, ни за что не пошла. Она и мужа своего в могилу со своим характером упаковала. Знаете, как жалко тестя, что она его в могилу раньше положенного срока загнала?
      – Успокойтесь.
      – Иван Сергеич! – сильно взмок от переживаний дежурный. – Товарищ майор! Мы с Татьяной любим друг друга. Да, Танюша? А в их квартиру, я даже под дулом пистолета не вернусь.
      – Вас никто и не заставляет возвращаться. – пытался, хоть как-то успокоить мужчину Журавлев. – Идите и работайте. Только своим родственникам бывшим, из-за того, что они сегодня у меня были на личном приеме, не устраивайте уж, пожалуйста, террор.
      – Да, что вы, товарищ майор. – аж подпрыгнул со стула Кабанов. – Мне, зачем эти разборки? Я без приключений до пенсии дослужить хочу. Я работой дорожу.
      – Вот и хорошо, что дорожите. Вы же у нас, Григорий, не знаю, как вас по отчеству, на хорошем счету.
      – Благодарю вас. Кхе-кхе. – сразу же засмущался от лестной похвалы Кабанов.
– Неудобно даже.
      – Но у меня к вам есть одна маленькая просьба.
      И Журавлев подозрительно взглянул на офицера и нахмурился.
      – Слушаю внимательно. – дежурный вдруг резко соскочил со стула и вытянулся по стойке смирно перед ним.
      – Вы про свою прежнюю семью, и ваши с ними взаимоотношения, не рассказывайте больше никому. Не благодарное это занятие.
      – Как скажете. Не буду. Обещаю.
      – Вот и хорошо. – заулыбался начальник.
      – Спасибо вам, Иван Сергеич.
      – А мне-то, за что?
      – За понимание. Нехорошо получилось.
      – Все нормально. С кем не бывает.
      – Еще раз спасибо вам. – одновременно сказали сотрудники, и быстренько покинули кабинет.
      Журавлев, после того, как за подчиненными захлопнулась дверь, тут же набрал по прямой связи в приемную.
      – Слушаю, Иван Сергеич.
      – Ну, что, Галина, всех приняли мы с тобой? – бодрым голосом спросил он у секретаря.
      – Всех. Больше никто не записывался сегодня.
      – Да не уж то? – с облегчением выдохнул майор.
      – Честное слово, все.
      – Прямо даже не вериться. Ну, и замечательно, раз все. Пригласи тогда ко мне прямо сейчас начальника ПДН, задание ей хочу дать по школе, надо одного балбеса приструнить. – начальник аккуратно повесил в шифоньер свой офицерский китель, налил в кружку из стеклянного заварника давно остывшего цейлонского чая, сел за стол, и стал дальше разбирать документы.