Литовская крепость. 39

39.
Хомяк Евлахов, захваченный делами, происходившими в крепости,  как-то совсем выпустил из поля зрения своего друга Одинца Фёдорова. Заявившись в осадный двор Местьника, он с удивлением узнал, что Одинец отверг защиту боярина Огнева и ушёл на свой двор. Озадаченный Хомяк пошёл домой к другу и нашел его во дворе, где тот чинил конскую сбрую. Один из ремешков сбруи перетёрся, поэтому Одинец пытался проколоть в нём дырки, чтобы стянуть края прочной ниткой. Ремешок, сделанный из достаточно толстой кожи, протыкался с трудом, поэтому юноша, с виду спокойный, на деле находился в раздражении.

-День добрый,  - поприветствовал друга Хомяк.
-День добрый, - в сердцах ответил Одинец, у которого соскользнуло шило, оцарапав ему руку.
-Промой сразу, - посоветовал Хомяк,  - а то грязь попадёт, и в жару быстро всё воспалится. Один дядька мой так умер – уколол палец, а рана загноилась – вообще никто не ожидал, что он умрёт.
-Ничего со мной не будет, - ответил Одинец, с ожесточением снова втыкая шило в ремешок. – А ты чего пришёл? Сам надумал или эти, столичные друзья, тебя послали что-нибудь у меня узнать?

Хомяк осознавал всю глубину своей вины перед другом. Увлёкшись всем, что происходило в крепости, он действительно много времени проводил с Щитом и Савичем. К тому же, в пылу обиды Одинец и вправду угадал некоторые его намерения. Да, Хомяк беспокоился о друге, но также, чтобы получить доступ к сведениям о нитях, связывающих происходящие вокруг события, он должен был делать и свой вклад в общее дело. Иными словами, Щит и Савич рассчитывали, что он принесет им подробности того, что происходило с Одинцом во время его отсутствия. Хомяк понимал, что ничто его не оправдает и не спасет в этой ситуации. Одинец редко обижался, но зато был упорно тверд в своей обиде, особенно если подозревал обман и неискренность. Однако у него было доброе сердце, и Хомяк решил зайти с этой стороны.

- Знаешь,  - сказал он, - а ведь невеста моя умерла. Она ехала с семьёй в крепость во время набега, но телега перевернулась. Её придавило. Она болела недели две, а несколько дней назад преставилась.
- Хорошая была? – спросил Одинец, сразу успокоившись и  изменившись в лице.
- Не знаю, я её почти и не видел. Говорят, хорошая.
-Красивая?
-Наша семья была на погребении. Сделали все, как надо, чтобы её душа была спокойна, но я старался на неё не глядеть. Ты же знаешь, какие умершие невесты бывают привязчивые! Некоторые даже не могут уйти на небеса, потому что обижены на судьбу. Я старался на неё не глядеть, чтобы у неё не было лишней надежды, и она здесь не задерживалась.
- Да? – недоверчиво спросил Одинец.
-Разве ты не слышал, что произошло с Василем, который часто стоит на входных воротах? – удивился Хомяк.
-Это который хромает? – переспросил Одинец.
- Ну да, который хромает. Этот болван, перебрав на праздник, на спор пошёл на кладбище, чтобы доказать, что ничего не боится. В доказательство он снял с одного креста рушник и притащил его домой. И надо же было случиться, чтобы этот рушник оказался с могилы умершей невесты!
В этом месте Хомяк выразительно замолчал и не произносил ни слова, пока Одинец не догадался спросить:
- И что?
- Так она решила, что раз он взял рушник, то, значит, хочет стать её женихом. Стала каждый день приходить по ночам да стучаться в дом, про-сить, чтобы впустили. Родня Василя уж не знала, что и делать. Мать пошла с ним к одной знающей старушке, а та сказала: «Окаянный охальник! Доигрался! Хочешь остаться жив, сегодня же, как стемнеет, неси рушник на место! Обратно иди, не беги и не оборачивайся! И помни, что не успеешь до полуночи, так пойдёшь к этой девице в женихи!»
- Судя по тому, что вчера Василь стоял на воротах, всё окончилось благополучно? – предположил Одинец.
- Ну, как сказать,- таинственно заявил Хомяк, - почти. Василь чуть не поседел, пока ходил во тьме вешать рушник на место, а как возвращался обратно, так девица за ним увязалась, всю дорогу дёргала его за полу  кафтана и утверждала, что никуда ему не деться.
-И он её прямо видел? – спросил Одинец.
- Нет, конечно, - уверенно заявил Хомяк. – Ему же нельзя было оборачиваться. Однако родня, которая ждала его возвращения у дверей, утверждала, что за ним как бы клубился облачный туман.
-Стало быть, до полуночи Василь вернуться успел?
- Почти. Когда он уже заходил в дом, наступила полночь, а одна нога у него оставалась на улице. Так вот не успел он её занести, как умершая невеста схватила его за ступню, да и оторвала пятку – всё, что успела! С тех пор он хромает!
-Надо же! – воскликнул Одинец. – А Ивашка Толстый говорил, что Василь, перебрав на праздник, на спор прыгнул с крыши крыльца на вишню, да сорвался и отбил пятку!
-Да кто тебе признается в таком деле! – убеждённо сказал Хомяк. – Вот я на свою невесту и не смотрел, чтобы она поняла, что я её уважаю, но наши земные дела, по воле Божьей, окончены, и задерживаться ей здесь из-за меня не стоит.
-Понятно, - усмехнулся Одинец, но возражать не стал.
-Скажи мне, - продолжил Хомяк, - привиделось мне или нет, что вы с Местником тогда у вас в усадьбе меня спасли?
-Не привиделось, - ответил Одинец, - а что ты там делал?
Хомяк рассказал, как Щит и Савич разыскали место  гибели Анны Жиневой и как догадались о причинах её гибели.
-Вот я и подумал, если они смогли спустя какое-то время обнаружить вещи, которые раскрыли то, что с ней произошло, то, может быть, и я смог бы  найти что-то, что объяснило бы твою пропажу.
- Зачем же ты поехал один?
-Но ты же мой друг!

Пор лицу Одинца было видно, что Хомяк прощён не только за все свои прошлые грехи, но даже за некоторые, которые ему ещё предстояло совершить.
-А вы что там с Местьником делали? – спросил Евлахов, куя железо, пока оно горячо.
-Да то же, что и ты.
-А вы разглядели тех, кто на меня напал?
-Мы их даже убили, но в лицо никого не узнали. Потом повезли тебя до крепости, а когда вернулись, то тел на месте уже не было.
-Ты уверен, что это были люди? – спросил Хомяк.
- Конечно, уверен, пожал плечами Одинец. -  Кто-то ждал, не вернусь ли я в поместье.
-Но если они тебя ждали там, а также чуть не убили здесь, в крепости, зачем же ты ушёл от Местьника? Благодаря его дурной славе и множеству слуг ты был в большей безопасности. Зачем ты вернулся на свой осадный двор? У тебя нет родни, а из слуг остались только два старика!
- Ничего, сам справлюсь, - резко ответил Одинец, и снова стал ожесточенно протыкать ремешок, - а понадобится мне покровитель, поеду к Волку.
- К Волку едут те, кто не в ладах с законом. Зачем тебе Волк?
Одинец не ответил.
-Тогда дай мне слово, что ты не поедешь один к Волку, а возьмёшь с собой меня, - попросил Хомяк.
-Отстань, Хомячина, - отмахнулся Одинец. – Тебе-то зачем мелькать у Волка?
- Имей совесть, Одинец! Ты и так не давал так долго знать о себе! А теперь ты нашёлся, и снова за старое! Неужели я вообще для тебя ничего не значу? Я-то знаешь, как о тебе переживал?!
Совесть в Одинце проснулась довольно быстро. Он признал, что у Хомяка была основательная причина наказать его своим долгим отсутствием: он же первым дал повод.
-Прости, Хомяк! Ты прав. И все же тебе лучше быть подальше от меня. Я не пойму, что такое творится вокруг меня, но я точно знаю, что не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
- Не увиливай! Ты прямо как моя матушка, которая хотела бы посадить меня к себе под юбку и никуда не выпускать! Дай слово! Или я тебе не друг?

Одинец поколебался, но слово дал. Хомяк, не удовлетворившись половиной победы, потребовал, чтобы он поклялся спасением души. Одинец задумался, но дал и такое обещание. Ободрённый результатом, Хомяк предложил ему отправиться за околицу, где жители Мценска готовили себе еду, поскольку летом разжигать печи на территории крепости запрещалось.