Глава 1. Восемьдесят пять рублей

(воскресенье, 18:00, шесть суток до Дня вакцинации)

В полумраке кабинета было очень тихо, только часы отбивали под потолком свой бесконечный ритм, не обращая никакого внимания на двух мужчин, сидящих внизу. Первый, в полицейской форме, расположился за небольшим столом, полностью заваленным бумагами, второй примостился рядом, на стульчике.
— Я майор Антонов, — бесцветным голосом представился первый, — следователь по Вашему делу. Назовите свое имя и фамилию.
Второй презрительно молчал.
— Сегодня в двенадцать часов дня Вы забрались на памятник Первым вакцинаторам и кричали оттуда, что прививки, цитирую — «это бесовские метки, призванные свести русский народ в могилу и установить власть мирового правительства над остатками отупевшего населения», — сказал Антонов. — Конец цитаты.
Задержанный молчал гордо и еще более презрительно, слушая со стороны свои собственные слова, и невольно вспоминая те полные драматизма события, что приключились с ним сегодня утром, и оказались едва ли не единственным ярким пятном в его однообразной и унылой серой жизни.
— Ваше имя и фамилия? — равнодушно повторил следователь, но сидящий напротив раздулся от гордости и ничего не ответил.
Майор Антонов пожал плечами, открыл лежащую перед ним папку, достал оттуда какой-то листок и начал читать.
— Кузнецов Олег Спиридонович, сорок пять лет, не вакцинированы, образование среднее специальное, ранее трудились на заводе «Красный октябрь» сварщиком, уволены за прогулы шесть лет назад, в настоящее время нигде не работаете, не женаты, детей нет, проживаете по адресу город Шахтинск, улица Калужская, дом тринадцать, квартира семь, вдвоем с матерью, состоите в партии антиваксеров. Сегодня утром, во время несанкционированного митинга, Вы залезли на памятник Первым вакцинаторам…
Тут следователь прервался и впервые с интересом посмотрел на задержанного.
— Там же двенадцать метров высоты, да еще плюс постамент три метра. Вас снимали сверху пожарной машиной, Вы как туда залезли-то?
В Олеге некоторое время боролись гордость, презрение к власти и непреодолимое желание похвалиться. И, в конце концов, последнее чувство победило:
— Этот монумент несколько лет назад наш завод устанавливал, когда я там сварщиком работал. Сзади специальные скобы приварены, для монтажа. По ним и залез.
Майор посмотрел на задержанного с явным уважением. Тот приосанился.
— По имеющейся у полиции информации, за подъем на памятник организатор несанкционированного митинга по кличке «Троцкий» пообещал Вам восемьдесят пять рублей, — сказал Антонов.
Олега чуть ли не первый раз в жизни называли на «Вы», и в душе он этим страшно гордился, однако виду старался не подавать.
Полицейский придвинулся поближе.
— Но зачем Вам восемьдесят пять рублей? — спросил он.
— Похмелиться надо было, — признался Олег, умолчав о том, что вдобавок он хотел еще и произвести впечатление на Наташку.
— Да разве же на такие деньги похмелишься? — следователь, похоже, искренне удивился.
— У нас в соседнем подъезде бабка первач гонит и за восемьдесят пять чекушку продает.
— А почему за восемьдесят пять, а не за сто, например?
— Сто — дорого, — гордо сказал Кузнецов, — не купят.
Антонов озадаченно замолчал, размышляя о тонкостях нелегального ценообразования. Часы, обрадовавшись внезапной паузе, затикали с удвоенной силой.
— Олег Спиридонович, полиция не станет возбуждать уголовное дело в отношении Вас, если Вы дадите согласие на вакцинацию, — после паузы сказал майор, а потом наклонился и достал из ящика стола инъекционный пистолет какой-то необычной модели.
Великий Станиславский, увидев сейчас лицо задержанного, бросил бы навсегда свое актерское ремесло и, заплакав в бессильной злобе, подался бы с горя в шахтеры. Ведь такого гениального сочетания ненависти, презрения, гордости и обреченной тоски не смог бы изобразить ни один, даже самый великий актер. Олег — смог.
— Полиция считает возможным не возбуждать в отношении Вас уголовное дело, а также предлагает погасить Вашу текущую задолженность по кредитным обязательствам в размере один миллион четыреста шестьдесят тысяч триста два рубля, — добавил равнодушным голосом следователь.
В кабинете воцарилась абсолютная тишина. Даже часы поняли, что сегодня не их день, и остановились. Наверное, села батарейка.
Олег изо всех сил пытался сдержаться, но руки его вдруг как-то сами, без ведома хозяина поднялись и начали рвать рубашку на груди.
— Стреляй, сволочь! — хрипло застонал он, безуспешно пытаясь справиться с непослушными руками.
Майор криво усмехнулся, поднял инъекционный пистолет, взвел его и прицелился задержанному в грудь…