Глава шестнадцатая

       Чем не повод пригласить Тернова, и Вера  воспользовалась, - все так предсказуемо, даже скучно.
      
        Кража  жесткого диска означает то, что преступник среди нас. Испугался, что его имя раскроет  переписка по электронной почте.  В соцсетях Сережа не общался.
         Юра считал, что некто не хочет светиться, допустим, из-за интимных отношений. В нем я тоже сомневалась, но если это женщина, круг сузился: где интим, там и ревность, ненависть, месть за поруганную честь.  Преступник впервые допустил прокол.     Когда проводился обыск, мы собрались на веранде, двое из отдела расследования убийств искали улики.

                - Почему не сразу, по свежим следам? – спросила я Тернова, когда он вышел к нам. Он  на мой вопрос не ответил.

   Вера отвела меня в сторону:

                - Ты же знаешь, еще ничего не доказано, Тернов колеблется, версия, что Сергей погиб случайно, не отменяется.

      Нина опять истерила, бесконечно повторяла, что пропажу жесткого диска обнаружил Юра, подозрительно, зачем туда полез. Случайность исключается, никто не лезет просто так в чужие компьютеры.
      Тернов не придал этому значения, его заинтересовали записи, недавние, написанные  рукой Сережи.  Мне было жаль их отдавать, я сердилась на Юру, мог бы промолчать, зачем обо всем рассказывать жене.   

      Позвонил Тернов  и пригласил меня в свой кабинет, как сказала Вера, обсудить кое-что.  «То, что ты нашла, может помочь следствию». – «Пелена спала с наших глаз, и мы увидели мир таким, какой он есть. В интернете такого понаписано, не пробовала поискать?» - злилась я. «Не забывай, что случилось с Сережей». – «За правду в наше время не убивают». – «Наивная». – Вера вскинула голову и, посоветовав ничего лишнего не говорить, удалилась царской походкой.
          
             Тернов предупредил, что разговор записывается. Да, пожалуйста. Правда, через маску было трудно говорить, я ее не снимала. Он  спросил, занимался ли Сергей Роменский политикой, я ответила:

                - Нет, нет, Сережа не такой,  он поэт в душе.
   
        Недовольно хмыкнул, глаза его  нехорошо блеснули, будто решил, что я  слегка повернутая, романтическая дурочка.  Зачем-то  стала оправдываться: я не такая наивная, иначе бы не написала ни одной книги.  Сергей в политику не лез, если не считать четырнадцатый год, но тогда мало кто не вышел на улицу, много читал, смотрел кино, - ему хватало своих увлечений.  Не блогер, только скачивал книги и фильмы. Если  с кем-то общался в соцсетях, мне неизвестно.

                -  Для кого эти записи? Кто адресат? Похоже на листовки против власти, –  допрашивал он, в упор разглядывая меня.
   
         Я посоветовала  отмести все остальное и сосредоточиться на близком окружении. И он тут же  задал  дурацкий вопрос, не ревновала ли я мужа к Копыловой Вере. Я изобразила удивление и  отвечать отказалась, он не настаивал.

                - Как вы охарактеризуете ваши отношения, - спросил он.
                - Отношения с Сережей были ровными,  мы радовали друг друга, любили веселиться, когда появлялись друзья.

      Зачем Тернову знать, что в последнее время Сергей был, мягко говоря, недоступен. В действительности он был раздражен и недоволен почти всем, что я делала и говорила. Это наша личная жизнь, никак не связана с преступлением.
            
        Тернов крутил в руках ручку и смотрел на меня.
               
                - Что, у вас не случались ссоры?
                -  Уж лучше вернуться к партийным делам, может, его куда-то втянули.

         Тернов усмехнулся и отпустил меня.

         Я радовалась, что не всплыло имя художницы, благодарить надо Веру. Про взгляды Сергея я могла бы рассказать Тернову подробнее.  Он считал, что бедным нужно помогать, Юра называл его гуманистом. Я вмешивалась: «Что тут плохого, ведь существовали целые страны на гуманистических принципах». Юра возражал: «Увы, не помогало, не спасало ни от войн, ни от революций». – «Но сейчас они  успешны». – «Ты уверена, что в наше время нет угрозы войны?»   
   
      Юра считал, что помощь только развращает и помогающего и берущего. Но можно давать, не пиарясь, тайно, скрытно, чтобы не знали даже родные. Юра смеялся, даже Христос любил публично творить чудеса.

      Тема бедных и богатых была самой популярной прошлым летом. Вера зарабатывала все меньше, устала, выгорела.  Впервые заговорила про объективные трудности: люди не уверены в будущем, пытаются хоть немного накопить денег, на последние гроши редко кто к ней приходит. А зря, она бы помогла. Я с трудом сдерживалась, чтобы не  спросить: почему ты себе не поможешь?   
         Сережа  считался гуманистом, но, я уверена, не  поделился бы куском хлеба с умирающим бомжом.  Помогать тем, кто выбрал свободу? Зачем им мешать?
        «Бывают обстоятельства сильнее нас», - говорила я. «Да, понимаю, сам прошел через это, - он обнимал меня, - и не жалею». – « Я твое непреодолимое обстоятельство», - шутила я, думая о том, что он для меня  тоже оказался непреодолимым обстоятельством.
       
             Мы понимали, что Сергей старше меня, если ничего не случится, я переживу его, но надеялась,  случится нескоро.  Он не жаловался на болезни. Но ведь боялся. Чего и кого он боялся? Знал ли он о моей связи с Юрой?
          
             Вскоре позвонил Тернов, лично мне,  и сказал, что Роменского Сергея Васильевича никто не опознал.
               
                - А кто должен был опознать? – не поняла я.
                - Либералы, - коротко ответил он и отключился.

                - Нет его в списках, ни в каких, - Тернову можно верить, он дотошный, - подтвердила Вера. – Я не спрашивала раньше тебя, мог ли Сергей кому-нибудь угрожать? 
                -  Он? Нет,  мог вспылить, но угрожать, нет. Угрожать могли ему.

         Мы сидели на веранде, Вера ела салат, я пила кофе, вероятно, мы говорили слишком громко, на голоса выглянула Нина.
               
                - Девочки, вы ссоритесь? Не надо. У меня болит голова от шума.
       
       Жара изматывала, Ирина не ехала, Павла не выписывали, мы вчетвером с утра погружались в алкогольный туман. Вино привез Охман, выгрузил ящик ранних абрикосов и уехал, как что, звоните, я пока здесь. Нетрудно догадаться, что Копыловы с ним на связи. 
 
          Нина хотела домой, ежедневно перезванивались с Диего, подолгу разговаривали,   желали  доброго утра и спокойной ночи. С Диего все было хорошо, бизнес оживает, появились деньги, как только Павел выйдет из больницы, она попросит его помочь с их переводом. Но он может это сделать из больницы, у него есть телефон родственника в Москве. Но она решила его дождаться.
        Галина тоже звонила в больницу, спрашивала о Павле, он поправлялся, скоро выпишут.
    
         Ирина  застряла в дороге, самолеты плохо летали, где-то их принимали, где-то был запрет, я не вдавалась, за ковидными ограничениями даже Галина перестала следить.

         Нина с Галиной стали  ссориться. Их злые голоса долго доносились из гостевой, наконец выплескивались на веранду, слишком громкие в тишине: степь замерла, все живое попряталось от жары только изредка проезжала маршрутка.

      Тамара Васильевна ночевала в город, после всех этих историй не захотела оставаться одна в доме. Приезжала рано утром полить грядки и собрать огурцы и помидоры.

    Я не вникала, из-за чего они ссорились, и без того ясно, устали друг от друга и  нездоровой обстановки. Отпуск у Галины продлился, ее постоянное присутствие рядом перестало устраивать Нину. В прошлые приезды Галина жила в домике, но сейчас его заняли Копыловы.

      Вера не вмешивалась, как только доносились раздраженные голоса, уводила мужа на море. Я предлагала Нине присоединиться к ним,  не захотела, наплавалась, надолго хватит.

      Ссоры надоедали, и я предложила Галине пожить на половине Сергея, запах химии выветрился, но напомнила, что мы ждем Ирину.

                - Пусть в моей комнате поселяется.
                - Нина не захочет. Ты знаешь, какая она.

    Галина промолчала. Вариант проживания с Ириной на одной половине не просматривался.
      
      Галина стала собирать вещи, ко мне прибежала Нина.

                - Ей лучше убраться к себе домой, я ее боюсь, она сумасшедшая. Павел женат, что она к нему привязалась. Ты знаешь, что она сказала? Никому его не отдам, за счастье нужно бороться. Бороться! В ее возрасте и такая идиотка. Сергей уже поборолся.

      Веру  тоже взволновало переселение Галины в половину Сергея. Ей лучше уехать домой, - повторила она Нину. Я не понимала: мне она тут не мешает, ведет хозяйство, готовит,  что она может украсть или чем-то навредить следствию. Если нельзя туда поселиться, пусть Тернов нам официально запретит. И, вообще,  я не могла понять, ведь она психолог, почему не вычислит преступника? Есть ассоциативный метод,  почему им не воспользоваться?

                - Как ты себе это представляешь?  Я буду перечислять предметы,  в том числе назову петлю и веревку?  Кто из нас останется спокойным? Ты? Я? Или ты предполагаешь, что убийца зальется горькими слезами и тут же признается?

       Днем раньше,  когда она после моря уснула в домике, Юра пришел ко мне, ничего не было, ему хотелось поговорить, мне тоже.

                - Твоя жена психолог, она хоть догадывается, кто это? Кто из нас?
                - Конечно, она об этом думает, как и мы все, имя пока знает лишь  убийца. – Юра устало закрыл глаза.

    Жена достала, любовница достает, он с этим когда-то давно пришел на консультацию к Вере. Но я не отставала.

                -  Если помогает Теркину, пусть что-то делает.  – Хотелось добавить: кроме того, что крутит роман на глазах у мужа, - Или ждет, когда еще кого-нибудь убьют? Как сказал Тернов, после второго мы убийцу поймаем.
                - Черный юмор, не бери в голову.
                - Так есть или нет у Веры версия?
                - Тебе неинтересно, что думаю я? Думаю, что Вера поступает правильно, что не выдает версий, что отметает самоубийство, что это не несчастный случай, у Сергея было здоровое сердце.  Тернов делает много лишних движений, но они обычно не торопятся, им ведь платят зарплату независимо от того, как ведут расследование.

        Вера всегда поступает правильно. Как она говорит: «С этим надо работать, сразу, не затягивая». Я злилась на Юру. Еще смущало, как отнеслись Нина и Вера к переселению Галины. Почему они хотели, чтобы Галина уехала к себе домой?  Настораживала ее одержимость? Что, если она уже начала бороться за свое счастье. Или это связано с Тимуром?  Что, если Сергей спустился на пляж с Галиной и Тимуром?  Ей проще всех манипулировать ребенком, ей удавалось то, что не получалось у Сергея, а ведь он никогда не наказывал Тимура.


           Навязчивые мысли отпустили, когда вернулся из больницы Павел, с ним была Ирина.   Галина так и осталась в гостевой половине рядом с Ниной.