Глава 7. Истеричный киллер

(среда, 18:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке кабинета следователя было еще тише, чем три дня назад. Даже часы с того времени больше не тикали, навечно зафиксировав для потомков исторический момент вербовки Олега.
— Я Вам дал свой личный телефон только на экстренный случай! — поморщился полицейский, — а уже через три дня Вы по нему позвонили и напросились ко мне на встречу.
— Так он и произошел, — дрожащим голосом сказал завербованный.
— Кто?
— Экстренный случай!
— Ну тогда рассказывайте, — майор придвинулся поближе. Вид Кузнецова, трясущегося мелкой дрожью, ему совсем не понравился.
— Я вчера убил Бабушкина, — выпалил Олег.
— Какого Бабушкина, неужели Андрея Николаевича? —удивился Антонов.
— Да, того самого, Зарю коммунизма!
— Странно, очень странно, — протянул полицейский. Он не видел в суточной сводке сообщения о смерти Бабушкина, да и прекрасно понимал — если бы главного редактора городской газеты убили, то вся полиция и он сам уже давно стояли бы на ушах. Поэтому словам Кузнецова следователь пока не поверил.
Три дня назад во время допроса, увидев, как после шутки о погашении кредитов загорелись глаза задержанного, Антонов решил завербовать незадачливого антиваксера, что и сделал неожиданно легко и быстро. Олег вакцинировался и получил от майора подробные инструкции. Ему было дано указание слушать и запоминать все, происходящее в партии, но самому ничего не предпринимать до встречи со связником, который назовет пароль и передаст Кузнецову дальнейшие указания.
Попутно полицейский придумал для новоявленного агента легенду, объясняющую его необычное освобождение необходимостью выполнения работ по демонтажу скоб с памятника вакцинаторам, и велел ему прийти завтра к десяти утра в мировой суд за приговором. По большому счету майор Антонов завербовал Кузнецова не ради выполнения какого-то конкретного задания, а скорее из-за неплохой премии, которую платили за каждого нового агента. Для экстренной связи он заставил Олега заучить наизусть свой личный номер телефона, но совершенно не ожидал, что всего через три дня его протеже позвонит ему и напросится на встречу.
— Давайте с самого начала, — сказал следователь, — рассказывайте все по порядку.
Олег заговорил.
— В понедельник утром я получил в суде приговор, а потом меня вызвали в штаб партии, где устроили еще один суд. Следа от инъекции наша врачиха не обнаружила, поэтому в мою легенду поверили. А когда все разошлись, Иван Иванович сказал, что скоро даст мне очень важное поручение, но перед этим я должен пройти проверку.
— Да, — кивнул полицейский, — мы прошлый раз говорили с Вами про возможность подобного развития событий. Секретарь антиваксеров любит такие шутки. Хотя странно, что он решил устроить проверку именно Вам.
— Ничего себе шутки! — воскликнул Олег, — он велел мне убить Бабушкина!
— Вот это уже необычно, — согласился Антонов, — как правило роль людей, которых требуется ликвидировать, исполняют сами члены партии.
— Да, Вы говорили, я помню. Я даже расстроился, когда услышал его имя — думаю, неужели Андрей Николаевич антиваксер? Быть этого не может!
— А Вам то, что переживать, если Вы сами из их компании?
— Ну просто я его знаю, он живет, то есть жил, недалеко от меня, на соседней улице. Когда Зарю эту снова начали выпускать, я все думал — какой талантливый человек, хоть и враг, но ведь достоин уважения! А он вдруг оказался предателем…
— В жизни и не такое бывает, — успокоил Кузнецова собеседник, — продолжайте, Олег Спиридонович.
— Так вот, вчера в десять вечера мы пришли к нему в подъезд, надели маски, перчатки, потом Штык позвонил в дверь…
— А кто такой Штык? —перебил следователь.
— Не знаю, робот какой-то, я его видел всего несколько раз, он совсем недавно в партии. Он пошел вместе со мной к Андрею Николаевичу.
Полицейский что-то записал в ежедневнике, а Олег продолжал.
— Бабушкин открыл, Штык его оглушил и потащил в зал. Там привязал к стулу, рот заткнул кляпом, — Олег вспомнил себя самого в таком же положении во время партийного суда, и у него сердце защемило от внезапно нахлынувшей, но несколько запоздалой жалости к Андрею Николаевичу.
— Я начал читать приговор, а с редактором случилась истерика. И Штык сразу-же сунул мне пистолет, наверное, хотел поскорей все закончить, — тут агент неожиданно заревел, а слезы ручьем потекли у него из глаз.
Майор подождал, пока истеричный киллер затихнет, протянул ему пачку салфеток, чтобы тот вытер лицо и высморкался, и сказал.
— Все правильно. Я же Вас об этом предупреждал. Пистолет то незаряженный. Таким способом в партии отбирают кадры. Если не смог выстрелить, то так и будешь всю жизнь ходить на митинги, и навсегда останешься рядовым пушечным мясом. А если смог, значит тебе можно доверить дела поважнее.
— Они что, всех так проверяют? — невольно изумился Олег.
— Да нет конечно, только тех, у кого, по их мнению, есть перспектива.
— Да ну, какая у меня может быть перспектива? — Кузнецов даже засмеялся и махнул рукой, несмотря на весь трагизм ситуации, — я же дурак!
— Возможно, — дипломатично сказал следователь, — зато Иван Иванович далеко не дурак, и он прекрасно умеет разбираться в людях, а значит что-то этакое он в тебе разглядел. Но давай уже, заканчивай рассказ, не томи.
— Я взял пистолет и нажал на спуск! Он щелкнул, а Бабушкин умер, — и тут Олег снова заревел.
— Как умер? — полицейский даже подскочил на стуле, — ты что, его застрелил?!
— Нет, — сквозь слезы проговорил незадачливый убийца, — пистолет просто щелкнул, а с редактором, наверное, инфаркт со страху случился.
— Вот видишь, — машинально сказал майор, до глубины души шокированный услышанным, — ты в нем сомневался, а он совсем даже не предатель!
— Не предатель, — согласился плачущий Олег.
— А что было дальше?
— Ничего, он вместе со стулом упал назад, Штык пощупал пульс, сказал, что Бабушкин мертв, и мы ушли. Штык велел мне идти домой, а сам отправился на доклад к Ивану Ивановичу.
— Да уж, ничего себе ситуация, — протянул полицейский. Такого драматического развития событий при вербовке агента он не мог предположить даже в самом страшном сне.
— А сегодня мне снова позвонили из партии, и велели в восемь вечера прийти к Ивану Ивановичу на аудиенцию, — жалобно глядя на собеседника сказал Олег, — а я боюсь!
И безжалостный киллер опять захлюпал носом.
А следователь принялся напряженно размышлять. После смерти Андрея Николаевича прошли почти целые сутки. И редактора за это время непременно должны хватиться коллеги. А найдя его связанный труп, вся полиция загудела бы как разворошенный улей! Возможно, Кузнецов что-то путает, и Бабушкин остался жив? Но тогда почему Олег до сих пор ходит на свободе, ведь по жалобе несостоявшейся жертвы его наверняка арестовали бы еще ночью? Хотя нет, убийцы надели маски, поэтому Андрей Николаевич мог их и не опознать. Но полиция в любом случае стояла бы сейчас на ушах, разыскивая незадачливых киллеров. Однако в ведомстве Антонова все пока было спокойно, и о происшествии с редактором никто ничего не знал.
Так и не придя к какому-либо определенному выводу, майор решил продолжить допрос.
— Вы точно не развязывали Бабушкина? — спросил он.
— Нет, мы сразу ушли.
— А может вам со Штыком показалось, что он умер? А если он просто потерял сознание от страха, а после вашего ухода очнулся?
— Не знаю, — развел руками Олег, — я к нему в квартиру больше не заходил.
— Можете назвать марку пистолета, который дал Вам напарник?
— Я не разбираюсь в них, — сказал Кузнецов, — да и не запомнил совершенно, не до того было. Вроде черный.
— А почему Вы только сейчас пришли ко мне, а не утром?
— Да я ведь со вчерашнего дня на принудительных работах, с восьми и до семнадцати, — объяснил завербованный, — куда я уйду? Ладно хоть телефон не отбирают, поэтому я и смог Вам позвонить. А как закончил работу, сразу поехал сюда, в полицию.
Следователь молчал минут пять, потом заговорил.
— Значит так, Олег Спиридонович, поздравляю, проверку в партии Вы, по всей видимости, прошли успешно. И теперь секретарь антиваксеров должен поручить Вам действительно серьезное дело. За Вами, скорее всего, начнут следить товарищи по партии, поэтому больше никаких контактов со мной, и никаких звонков. Через пару дней я пришлю своего сотрудника на Площадь торжеств, во время принудительных работ он к Вам подойдет, а Вы ему расскажете, какое задание получите сегодня у Ивана Ивановича.
Полицейский еще раз назвал пароль и отзыв, а Кузнецов их послушно повторил.
— Ну, с Богом, Олег Спиридонович! — майор пожал почти успокоившемуся и гордому агенту руку, — до встречи остался всего час, езжайте в свой штаб, и ничего не бойтесь. Только, умоляю Вас, никого не убивайте, не посоветовавшись сначала со мной!