Нелюбовь

   Неровно обломанная надвое, ровным серебряным светом сияла луна, а другая её  часть, оторвавшись от чьего-то брелока, брезгливо сторонилась табачных крошек и измятых записок на дне глубокого кармана. Либо, что вернее, доверчиво льнула к чьей-то груди, напоминая о том, кто бросил небрежно свою половинку серебряной монетки на тёмную скатерть неба, расшитую стеклярусом созвездий, и думать о ней забыл.

   Но на чьей стороне оказаться горше? Быть может того, кто, рыдая в никуда, находит всюду напоминания о былом счастии, а во всяком - несходство с милыми, одними во всём свете чертами, отчего плавится слезами, и обессиленный, не может отыскать подле себя то, что заставит подумать о собственном достоинстве. Да и впрямь - к чему оно, если «ничего уж не нужно»...

   А тот, другой, в ком причина, неужто он более удачлив? Упустив то, ради чего иные перестают быть. Не собой, но вовсе. Задувши свечу чувства, вместо того, чтобы нести её, ступая медленно и осторожно, оберегая нежный лепесток пламени не то, что от вздоха, - от взгляда: нескромного и корыстного, завистливого и ревнивого. И ведь... скоро совсем, ту, меньшую половинку монетки, подберёт кто-то другой, который и не мечтал об эдакой удаче, но сумеет оценить её...

- Простите... знаю, не я причина ваших слёз, но коли бы вы только позволили мечтать про то, что эта половинка луны оставлена для меня...
- Да берите уже, не бросать же её так.
- Я буду неподалёку.
- Но для чего?
- Дабы слышать шорох вашего платья, звук шагов и ветра, что замирает вдруг, уступая вам дорогу...

   Несть веры, попирающим то, наивное, отвергающее бренность, чьи глаза чисты и бездонны, а сердца бьются малыми птахами, рискуя погибнуть в каждую минуту от такой малости, как нелюбовь.