Хочу в рай

                Президент РФ Путин: "Мы, как мученики,
                попадем в рай, а они просто сдохнут…"

1
          Ульяна Николаевна Телятникова работала учителем русского языка и литературы старших классов  средней школы. Работа ей не нравилась, но пединститут за плечами и двадцать лет стажа обязывали работать пока хватает сил. Подрастал сын. Выпускник, он заканчивал одиннадцатый класс, и нужно было помнить, что его придется содержать еще во время учебы в институте.

          Ульяна Николаевна тяжко вздохнула и вспомнила молодость. С Витей, отцом сына, она училась в одном классе. Красавец, лучший математик школы, покорил сердце юной Ули, и она страшно ревновала, когда с ним заигрывали другие девчата. А когда он на выпускном вечере спел дуэтом со своим другом песню «Серёжка с Малой Бронной и Витька с Моховой», Уля вообще потеряла голову. Но познания в математике не помогли Вите при поступлении в институт, сдачу экзамена по русскому языку он провалил. Подошел срок,  и его забрали в армию – попал во флот.
          Красавец-матрос приезжал в отпуск, но его популярность упала – у железнодорожников, а поселок был пристанционным, тоже была красивая форма, да  и жизнь оседлая. Можно вести хозяйство – огород, кабанчиков. А там, где он, – Совгавань, край света, и живи на одно денежное довольствие, для женщин работы вообще нет. Популярность Вити упала ниже железнодорожных рельс. Уля воспользовалась отсутствием конкуренток, и  свадьба состоялась.
          Прошел год, и Витя надумал учиться. Свекор посмеивался над сыном: «Инженер кислых щей…» В пику отцу, «Заслуженному железнодорожнику России»,  Витя пошел в сельскохозяйственный институт учиться на инженера-электрика, хотя ни сельских инженеров, ни крестьян в роду не было.

          Окончил вуз Виталий с «серебряной» медалью, но карьера не удалась – прокладывая линию электропередач, молодой инженер ошибся на пять метров, увел  её в сторону. Переставлять столбы не стали, колхозу в компенсацию земли бесплатно поставили трансформатор, но шум был на всё министерство…

          Прошло полгода, и Витя снова «влетел» - перепутал провода, взял с другим диаметром. Начальник не выдержал, позвонил в управление, и отправили Витю на все четыре стороны…
          Для Ули это был удар. Ни тебе "яйцеголового" математика, ни бравого моряка, ни искрящего электрика…
          На учительскую зарплату еле сводили концы с концами. Найти подходящую работу супруг долго не мог – кому нужен неудавшийся электрификатор сельского хозяйства? Переквалифицироваться? Снова сесть за «парту», когда сверстники уже поглядывают на начальственные кресла?
          Витя сделал гордое лицо и пошел на работу – сцепщиком вагонов. Уля почернела – муж из перспективного инженера превратился в бесперспективного работягу. Едва не воя от тоски и злорадных взглядов соседей, стала загружать себя работой, - квартиру загромоздили стопки ученических тетрадей. Витя же стал частенько возвращаться с работы пьяный, - в семье начались скандалы. За спиной хихикали подружки.

2

          Длилась такая жизнь недолго.

          Приехала в отпуск одноклассница. После школы она  училась в областном центре, но, закончив институт,  домой не вернулась – бухгалтер специальность востребованная. Отдыхая на юге, познакомилась с будущим мужем. Тот  был значительно старше её, работал начальником участка на нефтедобыче, богатый – деньги сыпались как из ведра. И запала ему в сердце молодка. Увез ее прямо с курорта, принял на работу бухгалтершей,  делился секретами и предупреждал о «подводных камнях». Когда супруга набралась опыта, помог старой главбухше перевестись в теплые края, а на ее место посадил молодую жену. Жили хорошо, богато, но полетел однажды муж на вертолёте осматривать буровые, и кувыркнулся с неба. Стала женщина молодой богатой вдовой…
          В субботу пришла в гости, принесла с собой коньяк дорогой, деликатесы.  Встречу отмечали до утра, вспоминали друзей, школу, учителей. Так и узнали Уля и Витя про свадьбу с нефтяником, про то, что уже почти три года вдовствует. Подруга откровенничала - мужики по ночам снятся. Посочувствовали. Витя напился и лез к однокласснице целоваться…
          В понедельник Уля ушла на работу, а когда вернулась из школы, сын сказал:
- Папа приходил с какой-то тетей, вещи свои забрал…

          Кинулась Уля к шкафу – а там пусто… Защемило сердце, навернулась слеза – пусть и никчемный, и выпивает, но любила его. Подпустила разлучницу, хотя знала – в школе у нее с Витькой был роман. Но «пролетел» Витек с институтом, и любовь покрылась пеплом. А прошло столько лет – разгорелась снова.
          Кинулась к разлучнице домой – её родителей уже в живых нет, одна сестра сидит, телевизор смотрит. Уехала, говорит, да, с твоим мужем, у них отношения восстановились…

Ушла домой на ватных ногах.

3
          А потом возобновилась нудная повседневная работа. Школа, уроки, тетради, еду приготовить, учебу сына проконтролировать, подготовка к урокам, опять школа, опять тетради, опять кухня… И так – день за днём. В воскресенье – стирка и уборка в квартире, а потом опять будни и школа, и уроки, и тетради…
          Не особо радовал и сын. Учился вроде бы неплохо, но не блестяще. Воспитывать времени не было. Ульяна Николаевна боялась, что он что-нибудь отчебучит, не скупилась на окрики, которые со временем переросли в повседневную ругань. Стала сына бить. Подросток терпеливо переносил скандалы и побои, зыркая из-под лобья глазами.
- Что вызверился? – кричала в таких случаях Ульяна Николаевна. – Убить меня задумал? Я тебя первая убью!
          И принималась таскать сына за волосы и хлестать ремнем, авоськой или шлангом от стиральной машинки – что попадалось под руку. Тот отбегал, и они начинали кружить вокруг стола, стоящего посреди комнаты.
          Сын был похож на отца, и Ульяне иногда казалось, что она хлещет не ребенка, а бросившего ее мужа. В таких случаях она теряла самообладание, и её агрессивность возрастала.
          Женщина с проклятьями и криками начинала бегать за сыном быстрее. Так продолжалось, пока Ульяна полностью не теряла силы. Выдохшись, она падала на диван, сын приносил ей влажное полотенце, она клала его на лоб и, постанывая, засыпала. В квартире наступала тишина, сын садился делать уроки.

4

Внезапно в течение жизни вмешался случай.
         
          Директор школы объявил педсовет и назначил его на вечер - после окончания всех уроков. Учителя возмущенно зашептались, но директор пресек недовольство, заявив, что будет обсуждаться важный вопрос.
- Товарищи! – многозначительно произнес он, когда вечером все собрались в учительской. – Товарищи, в нашем коллективе произошел неприглядный случай!
          И директор погрозил перед собой пальцем:
- Сын нашего завуча Валентины Ивановны – он опять сделал многозначительную паузу – задержан полицией на митинге в поддержку Навального.
          Все притихли.
- Мне позвонили из полиции, уточняли, есть ли у нас такой завуч, - продолжил директор. – Вашего сына отчислят из института, - он обратился к «проштрафившейся». И обведя присутствующих взглядом, словно ища поддержки, добавил -  К Валентине Ивановне мне порекомендовали принять соответствующие меры.
          Директор замолчал. Валентина Ивановна замерла, словно её охватил паралич, и только лицо её стало покрываться неестественно белым цветом.
- Обсуждать будем? – спросил директор, но все сидели молча, понуро опустив головы. – Хорошо. Педсовет окончен, можете быть свободны. А вас, Ульяна Николаевна, я попрошу задержаться. Пройдемте ко мне в кабинет.

          Мысли путались в голове. Путь от учительской до кабинета директора показался вечностью. «Если сын натворил что-то подобное сыну завуча, запорю до полусмерти!» Но сын в воскресенье был дома и никуда не ходил. Он вообще предпочитал проводить свободное время за компьютером. Директор отворил дверь и пропустил Ульяну Николаевну в кабинет.
          Там сидел незнакомый мужчина – директор представил его как сотрудника районной администрации и предложил учительнице присесть во второе кресло, сам прошел за свой стол.
- Ульяна Николаевна! Вы присутствовали сейчас на педсовете и знаете, в чем дело. Но мы обсудили не все. Дело в том, что Валентина Ивановна не просто завуч. Она еще председатель участковой избирательной комиссии. А это очень важное общественное поручение. На ней лежали организация и выполнение избирательного процесса – формирование, так сказать, руководства нашей страны. Мы не можем это доверить человеку, сын которого попал под влияние западного уголовника. Да-да, именно западного уголовника. Все знают, что Навальный проходил обучение в одном из университетов США, а когда Родина доверила ему ответственный пост, он обокрал лесхоз, - директор замолчал, собираясь с мыслями. – В общем, районная администрация решила освободить Валентину Ивановну от этой обязанности, и поручить исполнение Вам. Кроме этого, к Вам перейдет и другая должность Валентины Ивановны – «завуч». Завтра утром напишите заявление о переводе, инспектор отдела кадров оформит приказ. Вы согласны?
          Ошеломленная Ульяна Николаевна еле слышно прохрипела непослушными губами «Согласна», и директор отпустил её домой.

5
          У завучей был небольшой отдельный кабинетик. Второй завуч, математик Анатолий Иванович, ожидал перевода в другую школу на директорскую должность, и постепенно все свои обязанности сваливал на «новенькую» Ульяну Николаевну. Поначалу обязанностей было немного. Расписание уроков и планы были составлены ранее Валентиной Ивановной. Если кто-либо из учителей заболевал или уроки переносились из-за внезапных событий, Анатолий Иванович всегда помогал, подсказывал.
          Однажды заболели оба «физика», и с расписанием уроков возникла проблема. Сидели с Анатолием Ивановичем допоздна – уже все из школы разошлись, даже уборщица перестала греметь ведрами, сторож включил телевизор и стал смотреть «ментовской» сериал – Анатолий Иванович достал из своей сумки бутылку вина, поставил на стол и быстро закрыл на щеколду дверь:
- Надо отметить то, что мы справились с проблемой. И дверь на замок – чтобы сторож случайно не зашел и не подумал черт знает что…
          Ульяна Николаевна хотела отказаться от вина, но подумала, что Анатолий Иванович после этого перестанет ей помогать и согласилась – чуть-чуть. Выпили. Потом еще по чуть-чуть. И еще…
А потом Анатолий Иванович стал тискать её груди и гладить коленки. Ульяна Николаевна хотела закричать, но Анатолий Иванович сжал её губы горячим поцелуем и затем начал мелко-мелко кусать её ушко. Внизу живота прострелило желанием, и Ульяна Николаевна застонала. Анатолий Иванович понял, что женщина сдалась, задрал ей юбку и повалил на диван.

          После этого жизнь на какое-то время стала приятным кошмаром. Завуч стал домогаться Ульяны при каждом удобном случае, а если она пыталась уклониться, начинал её «подставлять», переставал помогать и подсказывать.
          Ульяна Николаевна попыталась обратиться за помощью к Валентине Ивановне, которую оставили в школе простым учителем, но та понимающе шептала: «А что Толик? Не удовлетворяет тебя?» и ехидно смеялась. Ульяна поняла, что у Валентины с Анатолием «было», и она ей не поможет.
          Наконец Анатолия Ивановича перевели, и сексуальные домогательства прекратились. Вместо него прислали нового завуча, молодую учительницу из другой школы. Кадровичка шепотом рассказала, что она - невестка начальника отдела районного управления образования и молодежной политики. Начальству нужно угождать, вот директор и согласился.
          По случаю назначения перспективной сотрудницы устроили небольшой банкет, на который новый завуч пришла с мужем. Был фуршет, звучали речи с пожеланиями успешной работы, музыка, танцевали.
          Наконец, мероприятие закончилось, но директор попросил Ульяну Николаевну задержаться – обсудить нюансы её работы с новенькой сотрудницей. Они зашли в его кабинет, и, хотя в школе уже никого не было, кроме сторожа, директор запер дверь и, произнеся сумбурно-непонятный монолог, достал бутылку вина. Поцелуев не было, выпили по бокалу вина, и произошло то, что делали с Анатолием Ивановичем.
          Женщина начала понимать разницу в мужчинах и подумала, что Толик был лучше.

6

          Стали приближаться выборы, и районная администрация пригласила председателей участковых комиссий на совещание. Собрались в небольшой комнате, на стене которой висела обычная школьная доска. Выступал уже знакомый представитель администрации, который присутствовал при беседе директора с Ульяной. Его речь была короткой. Подчеркнув давление госдепа США на проведение выборов в России, он взял мелок и, выписывая на доске цифры, сказал, что наша ведущая партия должна набрать не менее шестидесяти пяти процентов голосов, по десять процентов – три официальные оппозиционные партии и оставшиеся пять разделить между остальными зарегистрированными.
          Ульяну Николаевну это не удивило. Она слышала от сына, что во время выборов происходят фальсификации, но пресекала его сентенции, внушая мысль «Ты начальник – я дурак, я начальник – ты дурак», и что успеха можно добиться только угождая начальству. Сын вопрошал, почему матушка при таком мировоззрении до сих пор рядовая учительница, это начинало нервировать Ульяну, она хватала ремень и принималась хлестать сына, мотивируя тем, что раз он с ней спорит, значит, он её не уважает. Но затем Ульяну назначили завучем, и сын замолчал. На горизонте засверкала директорская должность, и, преисполненная собственной важности, Ульяна Николаевна утвердилась в своей правоте.
          Непонятно было, как на выборах добиться требуемых цифр. И когда оратор спросил, есть ли у кого вопросы, она робко подняла руку.  К большему смущению Ульяны Николаевны она оказалась единственной непонятливой. Представителя администрации это не огорчило. Он обвел комнату глазами, и, убедившись, что поднятых рук больше нет, разрешил слушателям уйти, а Ульяну Николаевну попросил задержаться. Они перешли в комнату, на двери которой ничего не было, кроме бирки с номером. Внутри комната оказалась довольно уютной с мягким уголком, сервантом с посудой, телевизором и небольшим холодильником.
- В составе комиссии у вас, Ульяна Николаевна, будет десять человек, - начал пояснять мужчина. -  Для утверждения результатов голосования необходимы подписи семи «комиссаров». Вам нужно будет предложить членам комиссии расписаться на чистых бланках результатов голосования, мотивируя тем, что необходимо сэкономить время для оформления результатов выборов. Предварительно предупредите подписантов, что им за это будут выделены дополнительные премии. Ну а тех, кто откажется, возьмите на карандаш, и к следующим выборам они будут исключены из состава комиссии.  Вам понятно?
- Да! – скромно ответила женщина.
- После официального подсчета и подписания бланков с результатами голосования отпускаете членов комиссии домой, сами же заполняете бланки, которые были подписаны заранее, заменяете ими бланки с подсчетом комиссии и привозите их к нам в ТИК.
- Но ведь новые цифры не будут совпадать с подсчитанными результатами, - удивилась женщина. – Вдруг их проверят?
- Ульяна Николаевна! – успокоил её мужчина. – Хотя бы раз такое было?
          Ульяна отрицательно качнула головой, а голову прострелила мысль – «Так вот как подделывают результаты выборов…» Говоря последнюю фразу, мужчина запер дверь комнаты на ключ и вынул из серванта два фужера.
          Ульяна догадалась, что будет дальше, и сопротивляться не стала. Представитель администрации оказался самым хлипким по сравнению с Толиком и директором. И вообще, у женщины сложилось впечатление, что он сделал это по обязанности, а не по страсти.

7

          Не спеша приблизился день выборов. Особых хлопот он не принес, но подготовка отняла много времени. Ульяна Николаевна попросила членов избиркома придти к половине восьмого, а сама пришла к семи.  Еще раз проверила документы и письменные принадлежности. Стали подходить члены комиссии, и ровно в восемь утра избирательный участок распахнул двери.

Потянулся народ…

          Какое-то время Ульяна Николаевна наблюдала за ходом выборов.  Но люди вели себя спокойно, брали бюллетени, заходили в кабины, выходили, опускали листы в урны. «Как это не похоже на советское время, - подумала Ульяна. – Тогда громыхала музыка, работал буфет, но к двум – трем часам дня все успевали проголосовать и шли домой к накрытому столу. А сейчас тянутся по одному-двум до вечера…»

          Ульяна Николаевна взяла листы подсчета результатов голосования и прошла к себе в кабинет.  Список членов избирательной комиссии лежал у нее в верхнем ящике стола. Она стала вызывать избиркомовцев по одному и просила расписаться на пустых бланках. К её удивлению никто возмущаться и отказываться не стал. Это успокоило женщину. Она вписала цифры, указанные ей в администрации, сложила листы в папку, положила ее в сейф, вышла из комнаты и заперла кабинет.
Подошел вечер.  Хлипкий поток  голосующих иссяк. Ульяна Николаевна закрыла двери избиркома, и комиссия приступила к подсчету. Считали недолго. Десять членов комиссии быстро рассортировали бюллетени, произвели подсчет и занесли данные в сводку. На выборы пришло около шестидесяти пяти процентов избирателей. «Ведущая» партия получила менее тридцати процентов, однако больше остальных, ей в спину дышала партия коммунистов и две известных партии – «Яблоко» и «Союз правых сил», которые набрали больше двадцати процентов каждая. Две «официальных» оппозиционных партии оказались в смешном меньшинстве. Ульяну Николаевну прошиб холодный пот. Подлог будет очень заметен. Однако отступать было поздно, и она приказала отнести мешки с бюллетенями и листами подсчета в кабинет завучей.

8

          Члены избиркома уже разошлись, в школе стояла тишина. Ульяна Николаевна заперла дверь, вскрыла мешок, но внезапно в коридоре раздались шаги, и в дверь постучали. Ульяна испугалась, руки ее задрожали, она засунула мешок под стол и пошла к двери.
          Стучащим оказался молодой человек, с ним были две девушки. Ульяна узнала его – это был наблюдатель от одной из региональных партий.  Его партия не набрала нужного количества голосов, и Ульяна удивилась, почему он не ушел домой. Когда же он потребовал вынести мешки в коридор и не запираться с ними наедине, ее охватил страх. Сейчас разоблачат! Женщину прошиб холодный пот, внезапно ослабли колени, но она вспомнила, что на инструктаже представитель администрации дал номер телефона, куда следовало позвонить в случае непредвиденной ситуации. Ульяна достала смартфон, трясущимися пальцами выбрала требуемого абонента и сквозь гудки стала ждать ответ. Ждать пришлось недолго.  Голос она узнала сразу.
- Ульяна Николаевна, не беспокойтесь! – уверенным в себе голосом ответил мужчина. – Кто у вас там старший наряда полиции?
          Завуч стала судорожно вспоминать. Полицейских было двое – молоденькая девушка лейтенант и капитан полиции – мужчина лет тридцати.
- Вроде бы капитан Свечкин? – подсказали ей в телефоне.
- Да, да, Свечкин, - сразу вспомнила она.
- Где он сейчас? Пригласите его к телефону.
          Капитан стоял неподалеку и с кислой миной на лице наблюдал за происходящим.
- Вас! – почти выкрикнула Ульяна Николаевна и протянула полицейскому трубку.

          Капитан ответил «Да!» и стал слушать, но чем дольше он держал телефон у уха, тем злее становилось его лицо.  Наконец он вернул смартфон Ульяне, повернулся к наблюдателям и зловещим голосом спросил, почему они срывают выборы. Парень от удивления даже приоткрыл рот, а девушки сделали шаг назад. Они были уверены в своей правоте, но полицейский вывернул ситуацию наоборот.
- Вы что, срок захотели получить? Ну-ка бегом отсюда, пока я наряд не вызвал! – почти выкрикнул капитан.  – Хотите ночевать в «обезъяннике»?
          Наблюдатели судорожно пытались кому-то позвонить. Из их реплик друг другу Ульяне стало понятно, что они пытаются вызвать дежурную группу независимых журналистов, но что-то у них пошло не так, их лица скисли и они отправились восвояси.
- Ждите машину, - сказал Ульяне блюститель порядка. – Я постою у двери, чтобы Вас никто не беспокоил.
          Однако Ульяна Николаевна заметила, что полицейский смотрел на нее также зло, как и на наблюдателей. Женщина вернулась в кабинет и завершила подлог. На душе стало гаденько и противно, словно она у кого-то что-то украла.

          Прошло несколько дней. На сайте ЦИК-а появились итоги выборов. По участку Ульяны Николаевны они, конечно, не совпадали с первичным подсчетом, но ее никто не беспокоил, и со временем неприятное чувство рассеялось. А потом рассеялись и цифры на сайте. Жизнь вернулась в прежнюю колею.

9
          Время шло, сын закончил школу и поступил в институт.
Война подкралась постепенно. Вначале у Украины отняли Крым. По телевизору объявили, что полуостров вернулся в родную гавань. Но Ульяна Николаевна никогда не ездила на юг, и возврат Крыма в состав России восприняла почти равнодушно, хотя демонстративно (должность обязывает!) радовалась и поддерживала. После вторых выборов надежда получить директорскую должность усилилась. Участок Ульяны Николаевны на этот раз попал в поле зрения оппозиции – уж слишком разительными были расхождения между первоначальным подсчетом и данными на сайте ЦИК.
          Компартия подала заявление в арбитраж, но судебный вердикт был категоричным – расхождения не повлияли на общие результаты выборов по стране, поэтому иск отклонили. Все опять потекло по установившемуся порядку.
Решили с сыном съездить отдохнуть на юг, к морю. Естественно, выбрали Крым. Поразили цены. Ульяна выкручивалась, как могла – на завтрак и ужин съедали по пирожку с кофе или чаем, благо они были огромными, и только в обед позволяли себе  салат, по половинке первого и второе. Запивали кока-колой. Но все равно – на питание уходило по тысяче в день на человека и по тысяче в сутки – за жильё.
Однажды случилась неприятность. Выходя из моря, сын был сбит волной и оцарапал руку. Стала сочиться кровь. Ульяна промыла рану и смазала её зеленкой, предусмотрительно захваченной из дому. Вечером после пляжа сын, купаясь в душе, замарал зеленкой полотенце. Утром разразился грандиозный скандал. Хозяйка, расхаживая по двору, во всю мощь своих лёгких проклинала постояльцев, испортивших её вещь. Наконец, терпение Ульяны закончилось, и она спросила, сколько стоит это полотенце. «Пятьсот рублей» - был ответ хозяйки. Ульяна молча протянула ей купюру и под недовольное бурчание домовладелицы пошла с сыном на пляж.
          Перед обедом в душе не оказалось мыла. На вопрос  о мыле хозяйка рявкнула, что при размещении постояльцев она положила новый кусок.
          Мыло решили купить сами, и в магазине с удивлением обнаружили, что точно такое же, как «испорченное», полотенце стоит 200 рублей.

          Но, тем не менее, мама с сыном посчитали, что отдых удался. Домой вернулись загорелые и довольные – впервые побывали на море и так удачно.

10
          А война продолжалась – напряжение в Донбассе то стихало, то нарастало.
- Я не пойму, что это за война, - разглагольствовал в учительской преподаватель ОБЖ. – Как это можно договариваться с врагом, чтобы не стрелять друг в друга.  Как это можно победить врага, не убив его или хотя бы не ранив?
- Переговорами! Переговорами, - убеждала его историчка.
- Вести переговоры с нацистами, фашистами и бендеровцами? – возражал обэжист. И приводил убийственный довод: - Inter arma silent leges. Когда гремит оружие, законы молчат!
          Сын окончил институт, и его призвали в армию.
- Не переживай, мам! Отслужу как надо и вернусь – помахал он ей рукой из автобусного окна.
          Поначалу сын звонил каждый день.
- Проходим курс молодого бойца, мама - слышался его радостный голос из смартфона. – Сегодня впервые стрелял из автомата.
          Потом звонки стали реже, но все равно сын был рад:
- Сегодня бросали настоящие гранаты!
          Ульяна хотела съездить к сыну на принятие присяги, но он уговорил её этого не делать:
- Я тут по возрасту самый старший из солдат. Меня уговаривают подписать контракт и, наверное, поставят на сержантскую должность. А ты приедешь, и на меня начнут смотреть, как на маменькина сынка. Потерпи, мамочка! Ведь служить всего год.
          И женщина не поехала к сыну. А звонки становились все реже и реже и потом прекратились вообще. Ульяна Николаевна вызывала знакомый номер, но бездушный автоответчик верещал женским голосом:
- Телефон абонента отключен или временно недоступен…
          Внезапно телефонная трель разбудила ее среди ночи, номер был незнакомый. Но это оказался сын, и он хриплым голосом сказал:
- Здравствуй, мама! Мы на учениях в Белоруссии.
- А почему номер незнакомый?
- У нас телефоны забрали, отдадут после учений. А этот - местный товарищ дал позвонить.
- Ты простудился, сынок? – встревожено спросила мать.
- Нет, мам, все в порядке. Холодной воды попил. Вернемся с учений – позвоню. А если захочешь, сможешь ко мне приехать. Даже вместе с Ирой. Но только когда вернусь в Россию.
          Ульяна Николаевна знала, что эта девушка нравилась сыну, но их дружбы не одобряла. «Встанешь на ноги, закрепишься как специалист, тогда и подумаем о свадьбе, - внушала она ему. – А сейчас больше о работе думай!» Сын не возражал.

          Прошла неделя, и внезапно президент объявил о спецоперации в Украине.

          В учительской закипели жаркие споры. Но эти споры были какими-то однобокими – все ругали Украину, обвиняли её в национализме, фашизме и бандеровщине и одобряли действия президента. Создалось впечатление, что переспорит всех тот, кто кричит громче всех. Так оно и оказалось – последнее решающее слово было за учителем физики, который громко выкрикнул:
- Да здравствует демилитаризация и денацификация Украины! Россия – вперёд! Путин – мы с тобой!
          Физик страдал близорукостью, носил огромные толстые очки и в армии не служил. «Тебя не призовут, - почему-то подумала Ульяна. - А вот моему сыну еще вернуться надо». Она знала, что физик метит на её место и обязательно будет поддерживать все правительственные решения.
          Ульяна Николаевна обратила внимание, что физрук не принимал участие в споре, и когда стих шум, спросила его, почему он молчит.
- Так я всего три года, как отслужил срочную, - ответил ей учитель. - Я знаю, что представляет собой наша армия. Дай бог, чтобы потом на её плечах украинцы не вошли в Россию.
          На мгновение в комнате наступила тишина, а затем все возмущенно стали кричать на физрука, и его голос утонул в гвалте крикунов. Ульяна Николаевна повернулась и ушла в кабинет завучей.

11
          Звонок прозвучал утром, когда завуч была в своём кабинете. Мужской баритон произнес:
- Ульяна Николаевна? – и, получив утвердительный ответ, продолжил. – Вас беспокоит из военкомата майор Никарушин.
- Слушаю Вас, товарищ майор Никарушин, - ответила женщина, и сердце почему-то сжало тревожное чувство.
- Ваш сын пострадал во время учений и сейчас находится в госпитале, - пояснил майор. – Запишите – Воронеж, военный госпиталь номер 416. – И майор продиктовал номер телефона и адрес. – Он демобилизован, и командование решило отправить его домой. Вы можете его забрать.

          Сердце Ульяны Николаевны едва не остановилось. Демобилизован? Забрать? Но раз не привезли домой в цинковом гробу, значит живой. Ранен? Что за учения во время спецоперации в Украине? Мысли роем носились в голове женщины, она поднялась и пошла в кабинет директора просить отпуск для поездки за сыном. Так вот почемусын больше месяца молчал, не звонил…

          Дорога в Воронеж времени заняла немногим больше суток.

          Сына она вначале не узнала. В палате было шесть коек, две из них были пустые, но на остальных лежали больные. Ульяну Николаевну сопровождали врач и медсестра. Девушка подошла к койке, на которой лежал человек с забинтованной головой и руками, потрогала его и назвала имя сына. Он еле слышно замычал, и только в этот момент Ульяна узнала своего мальчика. Он зашевелился, одеяло соскользнуло на пол, и  женщина увидела, что вместо рук и ног у её сына культи. У женщины потемнело в глазах, и она упала в обморок.
          Очнулась Ульяна от запаха нашатыря, ударившего ей в нос. Всё вокруг было как в тумане, слова врача доходили до нее, словно сквозь вату. «Лишился конечностей, потерял зрение, контужен ударной волной и плохо слышит… Разорвана кожа на лице, зашили, но говорить ему пока тяжело… Лицо можно восстановить, понадобится помощь пластического хирурга…  Со временем вернется и слух. А вот зрение, к сожалению, утрачено навсегда. Это все – результат близкого взрыва. Он был в бронежилете, грудная клетка, жизненно важные и половые органы почти не пострадали, но бронежилет не прикрывает всё тело, и, конечно, сильный компрессионный удар взрывной волной». Ульяна снова упала в обморок.

          На следующий день завуч отправила телеграмму в школу о продлении ей отпуска за свой счет. После операций, перенесенных сыном, прошло всего лишь пять дней, и культи еще сочились кровью. Врач сказал, что рубцы затягиваются за семь-десять дней, у её сына молодой здоровый организм, и осложнений быть не должно.
Перевязки делала медсестра. Она показывала Ульяне, как правильно накладывать бинты и подсказала, каким кремом смазывать рубцы после того, как они окончательно затянутся. Через десять дней врач сказал, что сына можно забирать домой.

12

          На железнодорожный вокзал добрались легко. На станцию прибыл вагон с тяжелоранеными, и подстанция скорой помощи выделила несколько машин, чтобы перевезти пострадавших военных в госпиталь. Одна из бригад согласилась помочь Ульяне. Сына погрузили в «Газельку», привезли на вокзал и перенесли в зал ожидания.

          Женщина пошла покупать билеты. В воинскую кассу стояла небольшая очередь, но, узнав в чем дело, Ульяну пропустили. Труднее оказалось с посадкой в вагон. Поезд стоял двадцать минут, женщина подошла к составу и попросила мужчин, курящих возле входа, перенести сына в вагон. Помогла и проводница – сказала, что не даст отмашку машинисту, пока они не сядут.
          Войти в вагон оказалось не так просто. Повертев сына перед входом, мужчины, наконец, нашли приемлемое положение и подняли его в тамбур. От средины состава уже бежал начальник поезда, но, узнав, в чем дело, сочувственно закивал головой и попытался помочь. Подошел дежурный по станции, но тоже сразу замолчал, когда узнал причину задержки. Отставание от расписания машинисты сократили в пути, и на родную станцию Ульяны поезд прибыл вовремя. Те же мужчины отнесли сына в зал ожидания и побежали назад в вагон – проводница предупредила, что задерживать отправление не будет.

          С мечтой о директорском кресле Ульяне Николаевне пришлось расстаться. Все свободное время уходило на сына. Едва закончив уроки, завуч бежала домой.  Она отказалась от внеклассной работы и классного руководства, свела количество проводимых уроков к минимуму, но времени все равно не хватало. Поначалу ей все сочувствовали, старались помочь, но когда она в очередной раз напутала с расписанием уроков и произошла неразбериха, директор вызвал её к себе в кабинет и предложил написать заявление о переводе на обычную учительскую должность.  Завуч психанула и написала заявление об уходе на пенсию – выслуга позволяла оформить досрочную льготную. Учителей русского языка в районо было в избытке, и её заявление подписали почти не глядя.
          Пенсия была мала, а лечение требовало много средств. Женщина устроилась техничкой и могла корректировать своё рабочее время так, чтобы больше внимания уделять сыну. Делать уколы и перевязки Ульяна научилась еще в госпитале и в услугах приходящих медсестер не нуждалась, но дорогими были лекарства. Изредка приглашала участкового терапевта, совала ей в кармашек «тысячу», и та оформляла вызов хирурга.

13
          Сын постепенно шел на поправку – восстановилась речь и вернулся слух, перестали кровоточить и полностью затянулись рубцы. Внезапно объявился Виталий – до него дошел слух, что сын вернулся из армии калекой. Бывший муж выглядел неплохо – до Ульяны тоже дошел слух, что он бросил пить, а новая жена с помощью своих связей сделала его небольшим начальником по электрификации буровых вышек. Виталий воспрял духом и окреп в обществе.
          Отец заказал для сына импортную инвалидную коляску и оплатил её доставку.
          Коляска пришла через месяц. Заморское чудо блистало никелем и перламутровой краской, ездило само с помощью электромоторов и заряжалось от розетки. В сопроводительном письме Виталий сообщил, что приедет человек и сделает сыну протезы, с помощью которых тот сможет управлять коляской сам. Но как слепой сын будет ездить на коляске сам, бывший муж не сказал.
          Ульяна помогала сыну переместиться с кровати на коляску и катала его по квартире, а когда перед подъездом оказывались мужчины, она просила их вынести сына с коляской во двор и катала его перед домом.
          Однажды мужчины внесли коляску с сыном со двора в квартиру, но последний, как-то странно озираясь, задержался. Когда мужчины вышли, и женщина осталаь в коридоре вдвоем с помощником, тот схватил Ульяну за предплечья, затащил в спальню и свалил на кровать.
          Женщина пыталась сопротивляться, но страх, что сын услышит шум и возню, догадается, что происходит, заставлял её молчать, а почти забытое ощущение мужского естества сковало организм желанием соития, и Ульяна уступила.
Потом, когда насильник ушел, она смотрела на себя в зеркало – старую, растрёпанную, и подумала – «Это, наверное, в последний раз…»
- Ты освободилась, мам? – внезапно окликнул её сын. – Я всё слышал, но не стал вам мешать. Ты же одинокая женщина, я все понимаю. Я не в счет. И папа, когда был, не остался у нас ночевать.
- Прости меня, сынок, - прошептала Ульяна. – Я не хотела причинить тебе боль.
- Мам, а на кого я больше похож? – внезапно спросил сын. – На тебя или на отца?
- На отца, - ответила мать. – Ты – вылитый отец.
- Когда ты меня била в детстве, наверное, думала, что бьёшь отца? 
          Этот вопрос потряс женщину. Она на мгновение оцепенела, а затем почти истерично выкрикнула:
- Нет! Нет!! Нет!!!
          Сын замолчал. Он не собирался доводить мать до истерики – он просто не ожидал, что она так отреагирует. Мать остыла так же резко, как и взбеленилась:
- А почему ты это спросил, сынок?
- Я забыл своё лицо, мама! Сплю, и мне снится, что я перед зеркалом, а лицо вспомнить не могу… Какая-то пелена и туман…
- Ты похож на отца, сынок, - с горечью в голосе произнесла она. Её захлестнула жалость к сыну. Как она могла бить его, маленького ребенка?  Женщина бросилась к нему и стала неистово целовать его в изуродованное шрамами лицо.
- Но папу я совсем не помню, - сквозь звуки поцелуев произнес сын. – Не помню его лицо совсем… А теперь и свое…

14

          Однажды к сыну пришли друзья. Они ехали в санаторий для ветеранов, узнали, где живет их сослуживец, и решили сделать остановку – заглянуть в гости.  Было их четверо, все были травмированы – инвалиды первой группы – без рук, без ног; но молодость брала своё – Ульяна слушала их веселый гогот, хлопоча на кухне и готовя ужин для нежданных гостей.
          Гости вдруг притихли и перешли на шепот. Ульяна специально не прислушивалась, но из обрывков фраз поняла, что разговор пошел о женщинах. Шепоток иногда взрывался хохотом, и вдруг среди голосов Ульяна услышала голос сына:
- Мне иногда снится, но не могу окончить. У меня же с женщинами еще ни разу не было, поэтому не знаю как…
- Так сними проститутку…
- Я же с матерью живу. Куда её девать? Кто приведет женщину? Да и денег нет…
- А мне деньги «папик» сестры даёт, - различила она голос одного из гостей.  – На юге, он сказал, нормальные проститутки дешевле московских. Перед отъездом бухали – он «штуку» баксов отстегнул, чтобы я расслабился. И сеструха три «штуки» дала. Всех угощу!
- Оттопыримся, пацаны! – радостно воскликнул другой.
- Я тебе пару соток оставлю! – пообещал первый кому-то из собеседников.
- Интересно, почем они здесь? – поинтересовался другой.
- Провинция - по полтиннику, не больше, - поддакнул третий.
          Вначале Ульяна испытала неловкость. «Как свободно они говорят о том, о чем в их годы нам было стыдно думать… Интересно, кому он дал деньги?» - пронеслись мысли в голове женщины. Внезапно она вспомнила свои «прегрешения», и острая жалость к сыну прострелила её душу: «Он не знает, что это такое…»
          У гостей подошло время отправляться на поезд. Закончили трапезу, вызвали такси, и компания гурьбой, ковыляя, отправилась в машину. Предупрежденный своей службой водитель услужливо перенёс чемоданы. Провожать гостей на вокзал Ульяна не пошла,  стала убирать со стола посуду, принялась наводить порядок в комнате. Внезапно под хлебницей обнаружила две сотенных бумажки долларов. «Так вот какие они, доллары… -  промелькнула мысль у женщины, никогда не видевшей «живой» валюты. Стало понятно, кому оставили деньги на проституток. – Сынок, сынок, - жалость снова пробила её сердце. - Я приведу». И Ульяна приняла это трудное для себя решение.

15

          День рождения сына пришелся на субботу. Ульяна заранее предупредила всех своих начальников, что в этот день на работу не выйдет и, накрыв стол, субботним вечером пошла на вокзал. Еще когда она работала в школе, она слышала от своих коллег, что путаны их городка собираются на привокзальной площади, но не возле «железки», а рядом с «авто» - находящейся на этой же площади автостанции. 
          После семи часов вечера двери автостанции закрывали на замок – рейсовые автобусы в отдаленные деревни ходить прекращали, а междугородные пролетали мимо, изредка подбирая запоздавших пассажиров, предпочитающих автобусный транспорт железнодорожному. Поэтому в семь часов вечера автостанцию запирали на замок и сдавали под охрану полиции. К восьми-девяти вечера, когда темнота охватывала площадь, скамеечки на автобусных посадочных площадках занимали путаны.
          Ульяна пришла рано. На скамеечке сидели три девицы с вульгарным макияжем и в пестрой одежде. Она подошла к ним, и замялась, не зная, как начать разговор. Девицы сообразили сами:
- Тебе чего, тётя? Развлечься? Или конкуренцию хочешь составить?
Ульяна замялась, но самая бойкая догадавшаяся девица продолжала допрос:
- Себе? Сыну?
- Сыну… Инвалид он… - смущенно пролепетала женщина.
- Какую даму он хочет? Блондинку, брюнетку, рыженькую?
- А у него глаз нет! – прервала ее другая, и все три путаны засмеялись.
- Высокую, низкую? – продолжала вопрошать девица.
- А у него ног нет! – опять перебила подруга. Путаны снова засмеялись.
          Ульяне стало дико неприятно, однако она вспомнила ожидающего её дома сына, который не знал, какой подарок готовит ему мать,  и уходить без девушки женщина не захотела. Но путаны не обратили внимание на её озлобившееся лицо и продолжили травить старый анекдот:
- Толстую или худую?
- А у него рук нет!
- Чем же он тогда номер телефона набирает?
          И они дружно и громко рассмеялись.
- Да, набирает! – взъярилась Ульяна. – И глаза ему выбило взрывом, и руки-ноги оторвало! На войне! А вот писюн целым остался!
          Женщина повернулась, чтобы уйти, но девицы как по команде замолчали и одна из них сказала:
- Я пойду с Вами…

          Утром они все втроём пили кофе и мать спросила сына:
- Ну и как тебе?
- Как в раю побывал…
- Я буду приходить к тебе иногда, - сказала путана. – Мой телефон знаете. Скидка 50% - «крыше» платить не надо…
- Спасибо! – ответил сын. И вдруг, заикаясь, добавил: – Если хочешь, распишемся… Бросишь своё занятие, устроишься на нормальную работу…
          Путана замерла, будто у неё застрял кусок в горле. Затем издала странный звук, напоминающий сдерживание смеха, и её «понесло».
- Хочу? – прохрипела она. – Хочу?! Пойти на стацию, как твоя мама – уборщицей, или сцепщицей, или мойщицей вагонов…
          По её лицу пробежала судорожная ухмылка.
- Вы со мной еще не рассчитались!  - и она показала известный жест, потирая палец о палец.
          Ульяна Николаевна покраснела, поднялась и подошла к серванту. Деньги лежали под одной из тарелок чешского сервиза, подаренного ей педагогическим коллективом школы на юбилей. Торговаться было противно. Женщина вытащила стодолларовую купюру и протянула её проститутке. Девица забрала деньги, и, хихикнув в коридоре: «Уборщицей… Мойщицей…», хлопнула дверью и вышла из квартиры.  Мать и сын остались вдвоем.

«Сто долларов, - подумала Ульяна. – Моя трехнедельная зарплата…»

          Некоторое время мать и сын молчали.
- Сейчас я быстренько наведу порядок, и мы пойдем на прогулку, - прервала тишину Ульяна. - Что скажешь, сынок? Куда ты хочешь прокатиться?
- Я не хочу на прогулку, - ответил сын. – Я хочу в рай! Путин сказал, что мы попадем в рай! И мои глазки, ручки и ножки уже там, в раю. Ждут меня… И я тоже хочу туда… Я хочу в рай!