Вонючий случай Глава 16

К вечеру следующего дня я наматывала круги по квартире в состоянии оголенного нерва. Теоретически, к Марии Антоновне я даже не приближалась, но активность развила бурную. Сначала я утонула в событиях двухлетней давности в Санкт-Петербурге. Отсеяв все очень громкие и крупногабаритные происшествия с широким медийным освещением, мой список сократился до десяти пунктов. Еще поразмыслив, я выделила три наиболее подходящих, которые следовало бы тщательно проверить.

Основным критерием отбора служил «несчастный случай», где должна была погибнуть целая семья. Если целая семья исчезает в одном месте и без вопросов появляется в другом, значит была замена. А замену людей в данной ситуации можно провести только при тщательной подготовке, причем длительной, и к тому же с уничтожением дубликатов. Боюсь, что реальные Проновы из Рыбинска покоятся под чужими фамилиями, где-нибудь на Питерском погосте.

Далее, в состав погибшей семьи должен был входить какой-нибудь руководитель или бухгалтер, или любое другое «за что-нибудь» ответственное лицо. Иначе, зачем такой огород городить. В Рыбинске воскресли мать и дочь, но кто знает, где воскресло папило.

Первым в списке стояла семья директора НИИ с невнятным заборостроительным названием. Заметка появилась в местном паблике на 180-м месте и гласила примерно следующее: «Такого-то числа, ночью, на трассе М10, в двадцати километрах от Санкт-Петербурга, столкнулись фура и легковой автомобиль. Легковушка вылетела на встречную полосу и произошло лобовое столкновение. В легковом автомобиле погибли директор НИИ Соколовский Аркадий Яковлевич, его супруга Марина Эдуардовна и дочь Светлана. Выражаем глубочайшие соболезнования родственникам и коллегам погибших.»

Меня сразу заинтересовал заборостроительный НИИ, так как в таких организациях, как правило занимались либо секретными разработками, либо это внеструктурное подразделение ФСБ/МО/МИДа или еще черт знает кого из сильных мира сего. В общем, организация очень любопытная. Там просто так в фуры не врезаются.

Вторым на очереди был пожар, в котором сгорели тоже интересные персонажи – заместитель директора одного известного музея Скирко Владислав Андреевич и его супруга – сотрудник бухгалтерии этого же музея Анна Петровна. Семья Скирко имела двух взрослых отпрысков дочь и сына, которые на тот момент и по сей день проживают за границей.

И завершает топ «несчастий на всю семью» -  трагедия на Ладоге. Утонули на катере – руководитель депозитария одного крупного банка Дружин Игорь Тимофеевич, его супруга – Алевтина Михайловна и сын Егор. Тела нашли спустя семь дней и то не все. Сына так и не нашли.

В общем, три не криминальных случая с изуродованными телами целых семейств – очень подходят на обмен.

Самое странное в моих поисках было то, что я не смогла найти ни одной семейной фотографии по трем эпизодам. Музейщика и банкира по отдельности нашла – обычные мужики около пятидесяти, а вот жен и детей – нет. Ну, фейс директора НИИ я и не рассчитывала найти, с ним все понятно и с его семьей тоже, а остальные – то куда подевались?

На этом мои информационные ресурсы закончились. Думать я могу сколько угодно, но проверять факты – тут нужна помощь. А где ее брать? Хм…, ну допустим, где брать – я знаю. Вспомнился мой неожиданный друг Федор Михайлович с его боевым прошлым и несметным количеством знакомых в силовых кругах. Уж у него-то точно в Питере знакомые найдутся.

Вопрос в другом. Я же слово дала – две с половиной недели не трогать соседку. Вот сиди теперь, Саша, как дура, со своим говноманьяком! Купила кота в мешке!
Василий Алибабаевич тонко чувствовала мое настроение и пыталась помочь, как могла. Наяривала круги вокруг меня и мурлыкала всеми отверстиями своего тела. Чем я ее кормлю? Плевательный рефлекс поменял тональность и выражал наивысшую степень нежности, в виде сопливых пузырей.

- Отвали, Васюта! – я ногой отодвинула кошку и пошла на кухню варить восьмидесятую чашку кофе.
На самом пике процесса, когда пенка поднимается над туркой, завопил телефон – звонил Олег. Я приподняла турку одной рукой, а второй ответила на звонок и включила громкую связь.

- Получкина! – гаркнул Олег и моя рука с туркой дернулась, расплескав кофе на плиту.
- Ну чего орать-то!? – возмутилась я и поставила турку на свободную холодную конфорку. И очень вовремя.
- Прибить бы тебя! Это не Шуров! И не его сестра! Они вообще не при чем!
- В смысле, не Шуров?! А кто? – от удивления я замерла и таращилась на телефон.
- Ты дома? – уже спокойнее спросил Цитков. Я кивнула. – Але? Ты где? Ты дома? – выждав несколько секунд повторил вопрос Олег.
- Кот в мешке - не совсем кот и не совсем в мешке, - пробубнила я и уже громче добавила. – Да дома я, дома. Приезжай.

Олег приехал через пол часа. За это время настроение у меня поднялось, глаза загорелись и мысли поскакали в правильном направлении, подальше от Марии Антоновны.

После моего звонка со станции, опера на реактивной тяге начали трудится в направлении семейства Шуровых. Алексей Шуров, как выяснилось, крупный специалист в сфере IT – технологий, работает на удаленном доступе и очень прилично зарабатывает. Приехали к нему домой с воинствующем видом, бряцая наручниками. И, как-то сразу поняли, - что-то не так.

Квартира Алексея вылизана до стерильности. В прихожей аккуратной стопочкой бахилы для гостей, антисептик для рук, рядом аромалампа с нежным свежим ароматом и Алексей в белоснежном спортивном костюме, белых носочках и удивлением на лице.
Опера немного стушевались, напялили бахилы и решили, для начала, просто побеседовать. Прошли на кухню и даже сесть побоялись, на столько все стерильно, как в операционной.

Олег начал из далека. Мол, что произошло в 90-х? Есть подозрения… Колька – алкаш в говне утоп. При слове «говно» - Алексей дернулся, достал из шкафчика флакончик и прыснул на себя пару раз. В кухне опять запахло свежестью с цитрусовыми нотами. Затем открыл ящичек и достал пилюли, проглотил одну и начал рассказ.

Однажды, летом, в 90-х, точно не помнит в каком году. Он, как обычно, бродил ночью по деревне и увлекся. Забрел в лес, а там пара пацанов и бутылка. Накинулись на него, ударили и Алексей потерял сознание. Очнулся он в яме туалета. Начал кричать. Выбраться не получалось. Не доставал он до бортика, мелким был и хилым. Пол ночи барахтался и кричал. Оказалось, что туалет на соседнем с его домом участке. Под утро, на крик прибежали мама и сестра, с трудом вытащили. После этого было обострение. У Алексея диагноз – шизоаффективные расстройства, которые проявляются эпизодически в сторону шизофрении или в сторону маниакального психоза. В общем, психические качели. До вонючего случая, все было в пределах безопасной нормы, а после… Пришлось полгода в больнице лечиться.

После больницы, Алексей стал более или менее социально дееспособен, но маниакальный психоз по поводу запахов остался с ним на постоянной основе. Он остро реагирует не просто на вонь, а даже на упоминание о ней. У Алексея даже мусорное ведро дома с герметичной крышкой и ответственна за него только домработница.

То, что он к говну и близко не подойдет, мы поняли сразу. Но есть сестра и, как говорится, психические расстройства – дело семейное, а здоровых людей нет вообще, есть – не дообследованные.

Помчались к сестре. Анна Шурова женщина обстоятельная, строгая и конкретная. Сразу юристов своих пригласила. Сверили по интересующим нас датам – у нее по всем эпизодам алиби. Мы, конечно, ее еще проверяем, но на психа и говноманьяка она не тянет.

- Теперь про алконавта Кольку, - перешел Олег к другому персонажу нашей саги о говне. – Он действительно сам утоп, ну может и не сам, но точно к Шуровым никакого отношения этот вонючий случай не имеет. Мать Шуровых была еще жива, когда Колька того… Так что триггером смерть матери никак не могла сработать. Там разница во времени почти в месяц.

- А как хорошо все складывалось… - вздохнула я.