Вечер национального театра

   

   Был вечер. Напряженное ожидание чего-то. Я стоял в переулке перед входом в Национальный театр. Рядом со мной стояла моя знакомая Я.М. - с тем же выражением напряженного ожидания на лице. Здесь же были М.П. и Ж.К.
   – Какое сегодня число? – спросил Ж.К.
   – Двенадцатое, – ответила М.П.
   – Ужас. Просто ужас, –  проговорила Я.М. – Что мне делать с этими билетами? Эй! Может, кому-нибудь нужно?
   Никто не отозвался. Никому не было нужно. Похоже, у каждого здесь были свои лишние билеты.
   Толпа, чернеющая у входа, постепенно растаяла, видимо, спектакль начался.
   Неожиданно к тротуару подкатило такси, из него выскочила стайка длинноногих девиц, бегут ко входу. Опоздавшие. Я присоединяюсь к ним, и мы буквально вваливаемся в театральное фойе. Наши входные билеты, похоже, здесь никому уже не интересны.
    Прохожу в зал. Небольшой, но высокий, нарядный, с большой люстрой под потолком. Зал ярко освещен сверху донизу, все в цветном изображении. Впечатление такое, что здесь не представление идет, а что-то вроде большой вечеринки. Настроение, во всяком случае, вполне себе непринужденное. Актеры расположились живописной группой в просцениуме, точнее, прямо в партере, в передних рядах, словно студенты в перерыве между занятиями. И травят между собой какие-то байки. Видимо, это и есть спектакль, такая вот авангардная постановка. Что именно актеры говорят, неясно. Я, во всяком случае, не понимаю ни слова, поскольку спектакль на национальном языке.
   Актеры и актрисы все высокие, красивые, элегантно жестикулирующие. Впрочем и публика в массе такая же.
   Однако ж выступающие буквально тонут за спинами зрителей. Я прохожу вдоль стены позади кресел партера, выискивая место, с которого лучше видно. Вот, кажется, нашел. Остаюсь стоять, подпирая стенку.
   Игра актеров своеобразна. Свой текст они произносят, словно и не намерены кого-то в чем-то убедить, не препираются друг с другом, как это обычно бывает в пьесах. Кажется, что они просто увлеченно что-то рассказывают – сначала один, потом другой. Ровными, громкими, хорошо поставленными актерскими голосами.
   – Когда политик работает, на него нельзя давить, – переводит мне конфиденциально, пониженным тоном, какая-то девица рядом. – Но подтолкните меня, когда я иду в наступление, выступаю в авангарде! Тогда ваш толчок не будет лишним.
   Ах, вот оно что! Это сборище веселых студентов у сцены – якобы политики.
   – Да, остроумно! – говорю я ей.
   – Казалось бы, что здесь сложного, – продолжает она полным энтузиазма шепотом. – Сильный лидер в единстве с народом…

   Спектакль закончился, и народ, сильно напирая, устремился к выходу. Я зажат толпой, словно сельдь в бочке, меня буквально несет вместе с нею. Чувствую, что кто-то надежно прилепился к моей спине. Тоже, небось, какой-нибудь национальный зритель. Или зрительница. Судя по страстному сопению у меня за спиной, скорей второе.
   Нас вынесло на площадку перед театром, толпа рассеивается, только прилипшая ко мне девица никак не отлипнет. Кажется, спектакль был весьма эротичный.
   – Представление кончилось, – говорю я ей. – Что вы меня толкаете?
   – Но вы же не работе? – парирует она.
   Хорошенький аргумент!
   – Да, но толкать-то зачем? Я же не иду в наступление!.. Не выступаю в авангарде!..
   – А вы попробуйте.
   – Попробовать - что?
   Я упираюсь ногами в плиты тротуара, но напор национальных сил столь необорим, что ноги скользят по плитам, как полозья саней по снегу.
   С неба сияет круглый серебряный диск. Полнолуние. Кажется, это все объясняет.
   Я оборачиваюсь, оказывается, это моя дама-переводчик. От нее приятно пахнет парфюмерией. Красотка! Ни секунды не медля, мы начинаем целоваться.
   Действительно, что тут такого сложного? И никаких языковых вопросов.
   Благословенно общество, где вопросы решаются без пистолета.