Гралия Часть 4 Глава 1

Глава 1. Вопреки

Вопреки судьбе родился, встал, пошел и повзрослел.
Вопреки всему ты выжил, выжить больше всех хотел.
Выживать стремится каждый, но не каждый смог, как ты.
О морали забывая, ты прошел свои пути.
Вопреки живешь на свете, жизнь твоя главней всего.
Труд наемника не легок, это сучье ремесло.

Где-то в сердце Западной пустыни, незадолго до нападения на армию гральцев скаргартов…

Песок, песок, бескрайний океан песка, который не хочет отпускать человека, случайно или умышленно забредшего в его владения. Жара, жара, испепеляющая жара с восхода и до самого заката, жар жаден до воды, он слизывает с кожи человека живительную влагу, превращая ее в невидимый, невесомый пар. Холод, холод, пронизывающий насквозь холод, от заката до восхода, сковывающий движения, убаюкивающий в смертельной колыбели непрошенный гость. Вот с чем пришлось столкнуться наемнику Верласу, чей труд был оплачен высокородным гральцем Иль Гатаром, которому довелось стать младшим зертом в отряде Теберона Керия и среди других обреченных отправиться на «прогулку» по пустоши в поисках скаргартов.
Страх, страх, панический страх перед неминуемой смертью, пробуждающий в человеке звериный инстинкт выживания, вел наемника вперед. Приказ, приказ, необходимость исполнить приказ хозяина – убить Теберона Керия, хотя его не так-то и просто убить, все хотят его смерти, почти все вокруг. Только он выживает, а все умирают. Но и его везению как будто пришел конец. Скаргарты, скаргарты, скаргарты – это само «чистое зло», смерть во плоти, ищущие живую плоть, чтобы полакомиться ею. Вот что теперь более всего довлело над наемником, который мечтал только об одном – поскорее убраться из этого забытого богами и людьми места.
Но Верлас все еще был среди песков в эти дни начала зимы 1203 года. Он выполнил приказ. Вчера ночью он сделал это. Ремесло наемника – выполнять то, что тебе велит хозяин, ведь именно за это ему платят серебряные гралы или золотые замнитуры. Иногда выполнение приказов доставляет наемнику удовольствие, но так бывает не всегда, все больше приходится делать совсем не то, что хочешь. Верлас долго пытался делать все, чтобы смерть забрала Керия, но руками других врагов молодого зерта. Но ни люди, ни пустыня, ни скаргарты не смогли преуспеть в этом, казалось бы, плевом деле. Теберон нравился Верласу. Но наемник делает то, что оценено монетой. За жизнь же целеустремленного паренька никто не платил, а за смерть Теберона Иль Гатар был готов отдать целое состояние. И, более того, уже хорошо заплатил вперед.
«Проклятье! Будь ты неладен!.. – клял на чем свет стоит судьбу и своего хозяина Верлас, за то, что прошлой ночью пришлось обнажить нож и ударить «агнца», при этом, странное дело, теперь он не находил себе места и оправдывался в содеянном перед Керием, а может, своей совестью, хотя какая может быть советь у наемника, возможно, ему просто нужно было выговориться, и он делал это. – Я давал тебе шанс умереть с десяток раз. Я соглашался на все твои бредовые затеи, но ты не умирал. Ты каждый раз чудом выживал. Хоть и говорят: не ищи смерти, она сама найдет тебя! Но тебя она в упор отказывалась видеть. И все же, даже в той безвыходной для меня ситуации я сделал для тебя, Керий, все, что мог. Мне ничего не стоит убить человека, рука бывалого убийцы вслепую, метко ударит прямо в сердце, но я снова дал тебе шанс. Я ударил тебя в живот, в верхнюю его левую часть, там нет даже кишок, не то, что жизненно важных органов. Боковые удары прошли и вовсе вскользь. Умрешь ты теперь или выживешь, пусть решает судьба. Да, и вот еще что, ты, Керий, мне вообще должен, я увеличил твои шансы на выживание, когда привлек внимание разъезда гральцев. Откуда он взялся? Наверное, Калия все-таки добралась до армии и рассказала все Вилару Леоссу. Поэтому я чист перед тобой, Керий, по крайней мере, насколько может быть чист мясник на скотобойне. И перед Гатаром я чист, все сделал. Мой клинок ужалил свою жертву, окропился красненьким».
Что бы ни говорил себе Верлас, на душе у него все равно было прескверно. За те несколько дней, что ему пришлось послужить под началом юного зерта, он проникся к нему уважением и искренней симпатией, поэтому теперь ни одно из его самооправданий не унимало изголодавшейся совести, надумавшей проснуться, продремав добрых лет тридцать.
Верлас около часа тому назад потерял последнего коня и теперь шел пешком, до хребтов Твалирона идти было еще очень и очень далеко. Ченезар висел в самом зените и нещадно палил.
«Иди вперед, иди, не останавливайся, – убеждал себя он. – Ты сможешь, ты должен. От тебя зависят жизни твоих дочерей. Вперед, жалкий ублюдок! Вперед, к победе и славе!»
Неожиданно для себя наемник затянул слова известной гордарской песни:
«По морю пройду, нет, не потону
И увижу снова красный дом!
Там я оттянусь, красного нажрусь
И в девчонку пошлую на вечер я влюблюсь!
Но сейчас волна, темная волна,
Выше мачты кружит в танце темная вода.
Хочет та волна, мокрая беда,
Потопить меня, простого гордара, она.
Проклинаю я, в сотый раз кричу,
Бурю, ветер, шторм проклятый, проклинаю я.
Хочется мне жить, жить и баб любить,
Но, насытившись любовью, вновь хочу я плыть.
Темная волна, гневная вода,
Не спеши меня забрать ты, темная волна.
Ты мне как жена, гневная жена,
Ты ревнуешь, вновь ревнуешь к суше гордара».
Верлас спустился с очередного бархана и вот вновь начал очередное свое восхождение к вершине, все повторяя и повторяя незатейливые слова песни. Он шел, а потревоженный раскаленный песок струйками спускался вниз. Огнедышащий ветер обжигал лицо.
«Как же меня так угораздило! Вот и попал же я в переплет».
Наемник все больше и больше жалел, что ввязался в эту невеселую историю, согласился убить юного Керия, позарившись на звонкую монету.
«Проклятые деньги! Во всем они виноваты! Деньги – это зло. И этого зла, сколько бы его у тебя не было, всегда мало, – наемник остановился на мгновенье и посмаковал мысль, к которой пришел. – Выходит, деньги есть зло, которого всегда мало. Странная мысль, чего только не набредишь на такой жаре. Нет, надо поскорее убираться отсюда, а не то боги мерещиться начнут».
Верлас принимал как традицию веру в богов, но не верил в их существование уже много лет, эта вера канула в вечность вместе с давно минувшим детством, когда все слова взрослых принимаешь за чистую монету. Жрецов, служителей культа наемник считал шарлатанами, наживающимися на темноте и доверчивости, приверженности традициям большинства людей. Такая его убежденность возникла не на пустом месте, он много, где был, немало повидал, но никогда ему не приходилось повстречаться с чем-то чудесным, за чем не стояла рука человека. Конечно, случалось и ему столкнуться с действительно необъяснимым, но то были или неведомые ему животные, от которых наемнику удавалось вовремя сбежать, или причуды окружающего мира, рожденные по воле стечения вполне объяснимых обстоятельств.
Так, то напевая, то занимаясь самобичеванием, упорный наемник покорил очередную песчаную вершину. Оказавшись на ней, Верлас поднес руку ко лбу, прикрывая глаза от слепящего Ченезара, и посмотрел в сторону хребтов.
«Они не стали ни на йоту ближе! Проклятье! Мне нужна лошадь. Мне срочно нужна лошадь!»
В какой-то момент, где-то севернее от нынешнего местоположения Верласа, нечто уловимое привлекло внимание наемника. Приглядевшись, он увидел, как сначала еле заметно, но с каждым мгновением все отчетливее становится зрим поднимающийся над пустыней черный дым.
«Это еще что такое? Кто-то использовал «пожирателя»? Кто-то жжет скаргартов?»
Сердце кольнуло. От мысли, что там сейчас идет бой, стало не по себе. Вместе с тем Верлас почувствовал сопричастность к происходящему там вдали, ведь в том числе благодаря и ему удалось найти «лекарство» против дневных скаргартов. А в том, что именно горят скаргарты, он почему-то не сомневался. Вот был уверен, и все тут. А раз так, то гральцы должны были узнать важный секрет от кого-то из трех его носителей. Одним из них был сам Верлас, вторым – прохвост Кеган, сбежавший с их лошадьми и точно не искавший встречи с войсками, а третьим – Керий.
«Значит, молодой зерт мог выжить. Да чего предполагать, точно выжил. Хотя… Он мог сказать, что знает и скончаться. Ладно. Надо ускориться и идти южнее. Что бы ни случилось на севере, там я точно помочь ничем не смогу, да и к тому же мне нужно попасть на заставу Лион, а не оказаться в Кембри. А уж достигнув намеченной цели, мне в столицу Гралии надо будет пробираться, там оставшаяся часть причитающихся мне денег».
Гатар отправил личного феллершильда с письмом к своему ключнику в Гралию с приказом выплатить деньги Верласу. Правда, в том же письме говорилось о том, что сначала ключник должен получить достоверное известие о смерти Теберона Керия. Хотя в глубине души Верлас понимал, что надеяться на вознаграждение особо не стоит, поэтому имел и запасной план – отплыть на остров Фаноратон, забрать там припрятанные сбережения, а оттуда в Т’Бол за дочерями, а дальше… Дальше подальше от Гралии на восток.
«Я слишком много знаю о «грязном белье» Иль Гатара, гореть ему в аду за то, что он втянул меня в эти темные игры, и о высокородных гарлиона Гралия знаю то, о чем не следует знать, и, главное, о готовящемся перевороте, – размышлял наемник, – с моими знаниями или в бега, или на виселицу, а может, и еще чего похуже. Выбирая из двух зол, по мне, так лучше размять ноги, чем шею».
Клубы черного дыма становились все гуще и гуще.
«Да что там такое творится? Ох, не к добру это. Верлас, оживай, оживай и вали отсюда поскорее!»
Наемник ускорил шаг. Так как по вершине бархана передвигаться было неудобно, он спустился вниз. Если раньше, идя к хребтам, он старался поскорее оказаться под какой-никакой, но защитой гор, а потом идти на юг к заставе Островной Гралии, то теперь правильнее казалось идти сразу на юг. Верлас нутром чувствовал, что нужно спешить.
Полуденная пустошь делала все, чтобы помешать человеку. Ветер хлестал его, бросал горсти песка, который сотней мелких игл впивался в не защищенные одеждой руки и часть лица наемника. Ченезар прожигал Верласа буквально насквозь. Дышать было тяжело, воздух обжигал нос и глотку. Желтое море песка довлело над человеком, вытягивая из него по капле последние силы.
Шаги Верласа вновь замедлились, а чувство самосохранения притупилось.
«Ну и кнез с этим дымом! Если там бой со скаргартами, что, скорее всего, так и есть, то это мне на руку в любом случае. Если победят люди, то хорошо. Ура, наша взяла! Вилару Леоссу будет не до таких, как я, у него будут куда более серьезные дела и проблемы. Если верх одержат скаргарты, тоже неплохо, тогда чудовища будут заняты едой, а у меня появится время на то, чтобы убраться отсюда. Эх, вот бы с поля боя сбежал какой-нибудь конь да прискакал сюда, это было бы очень кстати».
Ченезар немного склонил свою высоко поднятую голову, а черный дым за спиной наемника стал белым. Верлас решился подняться на бархан, чтобы осмотреться и решить – может стоит снова идти в сторону хребтов, там, у их подножий, можно найти какую-нибудь лужицу и напиться, да и какой-нибудь живностью, если повезет, можно подкрепиться.
Подъем занял у Верласа уйму времени. Сил взобраться прямиком не было, поэтому пришлось подниматься, идя наискосок.
«Это нехорошо, – пронеслась тревожной ласточкой мысль в голове наемника. – Рано мне слабеть. Мои девчонки нуждаются во мне. Нельзя сдаваться».
Вот и верх. Хватаясь за песок руками, наемник втащил себя на бархан.
«Твою ж…»
Да, Верлас не ожидал такого поворота. Пока наемник из последних сил карабкался к вершине, ему навстречу, с другой стороны, как оказалось, спешил вечно голодный скаргарт. Они буквально столкнулись нос к носу. Противник навис над человеком, загораживая свет Ченезара. Чудовище уперлось своими подбрюшными клешнями в песок, припав к земле. Из тела скаргарта в разные стороны торчали какие-то палки. Наемник машинально ударил тварь в его клюв и нырнул вниз, полетев кубарем с бархана, извергая фонтаны песка и поднимая за собой пылевую завесу.
Он рухнул к подножию, больно ударившись о песок спиной. Но жалеть себя времени не было. Мужчина проворно вскочил на ноги и помчался изо всех сил на юг по каньону между двух барханов. И откуда у него появились силы? Он бежал и бежал, и бежал, не оглядываясь. Из-за спины доносились утробное уханье преследовавшего его чудовища и мерные удары клешней скаргарта при их вхождении в песок. Сперва человеку казалось, что тварь вот-вот схватит его, но уже скоро стало ясно, что монстр отстает.
«От скаргарта даже на коне не просто уйти, а на своих двоих, так это вовсе невозможно! – вдруг подумал Верлас и задался вопросом: –Тогда почему я еще жив?»
Наемник прислушался и понял, что удары клешней слышны где-то далеко позади. Человек остановился и, тяжело дыша, повернулся назад. Его глазам открылась отвратительная картина.
– Да не может этого быть!
Локтях в двухстах от него по следу человека полз на брюхе изуродованный монстр. То, что вначале Верлас принял за палки, оказалось остатками отсеченных конечностей скаргарта. Тело чудовища было покрыто густым слоем черной гари, которая проступала даже сквозь пыль и песок, скопившиеся на нем в достатке. Теперь зло во плоти было ограничено в скорости передвижения. Скаргарт, упираясь хвостом, отталкивался от песка, подтягивая свое тело клешнями, так продвигался вперед. Чудовище тяжело дышало, оно более не издавало металлического скрежетания, теперь тварь все больше пыхтела. Из приоткрытого клюва-пасти время от времени изрыгалась какая-то черная жидкость, она с шипением падала на песок.
Скаргарт был тяжело ранен, возможно, он умирал, но заложенное в его природе стремление пожирать все живое даже сейчас заставляло его преследовать жертву.
Верлас тоже запыхался, у него кололо в правом боку и немного подташнивало, но, видя эту странную картину, наемник, как ни странно, разразился приступом нервного хохота. Животный страх перед неизведанным, непонятным и смертельно опасным притупился. Он плюхнулся на зад и продолжил ржать, тыкая в сторону искалеченного скаргарта пальцем.
– И ты, и ты, – сквозь приступ нервного смеха выдавил из себя наемник, – и ты решил мною перекусить? Ну уж нет, покойнику обед не полагается.
Скаргарт не понимал человеческой речи, он видел десятком своих глаз только одно – вожделенную, но, к несчастью, проворную добычу, отказаться ее преследовать не было сил.
Пока мужчина смеялся да переводил дыхание, чудовище медленно, но уверенно покрыло половину расстояния, разделявшего их. Наемник заметил это, как-то разом перестал смеяться и принялся кое-как вставать на ноги.
«Пожалуй, пора уходить, – решил Верлас. – Пусть скаргарт и изуродован, но, похоже, еще какое-то время поживет. Не думаю, что смогу совладать с ним при помощи своего клинка, а другого оружия у меня не осталось».
Верлас развернулся и поспешил на восток к Твалиронам, и путь к ним был ой как неблизок. Его опять ждали спуски и восхождения на барханы.
Поначалу странное преследование даже немного позабавило наемника. У него была ощутимая фора, и теперь его не терзала совесть, все мысли убегающего были заняты преследователем.
«Как же он смог добраться с поля вероятного сражения? Неближний свет ему было ковылять на своих клешнях. Или он не был на поле боя, тогда неясно, кто же его так отделал? Хотя нет, думаю, есть один персонаж, который способен на такое, – это скаргарт-гигант. Да, именно так. Два чудовища сцепились на рассвете, великан побеждал и, увлекшись разделыванием полуденного собрата, загорелся, подпаленный утренними лучами, пламя перекинулось на завтрак, вот и попортило шкурку обмазанного жиром дневного уродца. Видимо, этот мелкий, хотя, как сказать, мелкий, он, даже лежа на брюхе, с хорошего жеребца ростом, полуденный скаргарт – разведчик. Когда я шел с Керием, нам же уже встречался такой, только он был не один. Ах, Теберон, Теберон, ну зачем мы повстречались?»
Верлас на всякий случай осмотрелся, ища возможных собратьев противника, но никого не увидел. Мужчина хотел было сплюнуть по привычке, но не смог, во рту пересохло так, что язык прилип к небу и ему пришлось пальцами отлеплять его.
– Что же за гадство такое! – в сердцах произнес наемник, а потом добавил, обращаясь к смердящему врагу: – Что, уродливый ублюдок, никак не уймешься?
Скаргарт, пыхтя и плюясь, перевалил через бархан и начал спускаться. Верлас стер с губ песок и перевалил за верхушку бархана. Тварь на какое-то время пропал из поля зрения.
«Что за живучие создания эти скаргарты! Ну, казалось бы, сдохни ты, сдохни, шансов выжить у тебя нет. Но, нет, ползет за мной живчик, и не отстанет никак».
Верлас покосился на свой клинок, который по-прежнему висел в ножнах на своем месте.
«Эх, как бы не пришлось применить тебя, мой старый друг».
Клинок Верласа был относительно тонкий, длинный и немного изогнутый палаш, такими пользуются гордары. Им удобно было рубить наотмашь, но и колющие удары таким оружием получались неплохо, в конном преследовании при помощи него было превосходно прореживать ряды убегающих, а вот против удара меча, особенно двуручного, его старый друг мог и спасовать.
– Сможешь справиться с панцирем скаргарта? – спросил Верлас у клинка.
Палаш безмолвствовал.
– Ну вот и молодец. Молчание – знак согласия. Ничего другого, кроме как поддержки, я от тебя и не ожидал.
Верлас вновь принялся штурмовать очередное препятствие.
Наемник шел вперед, за ним плелся скаргарт, которой все больше и больше отставал. К вечеру их уже разделили не меньше пятнадцати барханов. А к заходу Ченезара отставание увеличилось еще в половину. Верлас уже с трудом видел темную фигуру чудовища.
Чем ближе были хребты Твалирона, тем выше становились барханы. Но мужчина знал, что в десяти махах, у подножия, песчаные волны резко пойдут на спад.
Ночь вступала в свои права. Это и радовало, и огорчало Верласа. Хорошо было то, что жар дня сменился вожделенной прохладой. Плохо от того, что накопилась усталость и появилось желание завалиться на бок и прикорнуть. Вот как раз последнего он не мог себе позволить.
Мужчина шел и шел вперед. Ноги становились как вата. Верлас начал спотыкаться и падать, после чего он поднимался и снова шел, периодически вновь оказываясь на земле. С каждым разом вставать было все сложнее и сложнее.
«Давай прикорнем с часок», – предательски подбивало его измотанное дорогой, уставшее тело.
Наемник не сдавался, шел вперед, а над его головой сверкали мириады звезд, висящие в бездонной пустоте, разлившейся черным пятном над спящей пустошью. Ветер почти стих. Теперь он не гудел, а пел колыбельную одинокому человеку, бредущему по песку.
– Кнезов подпевала, – упрекал ветер Верлас. – И ты туда же. Спи, засыпай, баю-бай.
К восходу луны стало совсем холодно. Даже обжигающий песок под ногами уже не давал ощутимого тепла. Сейчас было бы правильным закопаться, ведь в песчинках поглубже сохранился жар дня. Но Верлас не мог этого сделать, не позволяла ситуация. Обернувшись, он снова приметил скаргарта, который, освещаемый бледным светом ночного светила, продолжал упорно преследовать мужчину.
Наемник покачал головой и снова двинулся в путь. Человек и скаргарт. Среди бескрайних песков столкнулись две воли, две силы. Один был движим голодом, другой – стремлением выжить.
Верлас ужасно хотел пить, но вода кончилась, и теперь ему пришлось утолять жажду собственной мочой. Отвратительное в обычное время казалось вполне нормальным в условиях борьбы за самое ценное – человеческую жизнь.
Глаза наемника воспалились и пылали огнем. После очередного падения они закрылись, чтобы защититься от песка и пыли, и отказались открываться.
«Ладно, – решил наемник, – буду идти с закрытыми глазами. Пусть немного отдохнут, а то, неравен час, прогляжу нежданного гостя, когда он приблизится ко мне. Но сейчас тварюга далеко, поэтому я в безопасности. Я в безопасности. Я ушел вперед. Я в безопасности. Мне пока ничего не угрожает».
Верласу вдруг стало легче идти. В ногах как будто появились новые силы. Он решил, что это случилось благодаря тому, что веки закрылись и то, что тратилось на их удержание, перешло в ноги. Странная идея показалась наемнику очень разумной. Он похвалил себя за находчивость и продолжил спускаться с бархана. Его ноги больше не заплетались, и идти с каждым шагом становилось все легче и легче. Холод, который последние часы так мучил его, отступил, перестал донимать человека. Верлас объяснил себе это тем, что, видимо, стал быстрее передвигаться, тем самым согреваясь на ходу. На душе стало спокойно. Он вспомнил, как последний раз приезжал к своим дочкам. Это случилось за несколько месяцев до того, как он отправился в проклятый поход по пустыне. Верлас приехал в Т’Бол с хорошими деньгами, и в будущем, как ему казалось, поток монет только увеличится, а значит, можно не переживать за судьбу его маленьких ангелочков. С ними будет все хорошо. Девочки так обрадовались его появлению. Они запрыгнули на него и обнимали. От них пахло молоком и нежностью. Он прижал их к себе и закружил, а они смеялись, смеялись, так звонко смеялись. Целую неделю он был вместе со своими красавицами. Девочки так повзрослели. Ветреная хохотушка Мена стала куда как серьезнее. Она начала задумываться о будущем, хотела начать помогать отцу в заработке. А проказница Релта почти перестала озоровать. Дети были счастливы быть рядом с отцом, а он с ними. Но спустя неделю, проснувшись утром, лежа на чистых белых простынях, ему вдруг стало страшно. Наемник испугался, что встретит кого-то из знакомых собратьев по ремеслу тут, в Т’Боле, и они увидят его с детьми. Тогда он станет слаб, уязвим пред ними. Когда-нибудь они смогут использовать свое знание против него. Сразу заныло сердце, стало как-то тоскливо, захотелось в дорогу. Недолго думая, Верлас собрался и к вечеру уехал, так путем и не попрощавшись со своими ангелочками. И вот теперь он тут – в черном сердце желтого безумия, в Западной пустыне.
Никто из людей не смог пересечь пустошь или проплыть вдоль морского берега пустыни. Она была слишком велика, и каждый излишне любопытствующий расплачивался жизнью за свою любознательность.
Человек стремится познать окружающий его мир. Но есть вещи, которые не каждый может понять, есть секреты, которые открыты только избранным. Верласу было известно и понятно многое, что являлось тайной для простых людей. Он повидал мир. Ему стали известны и понятны удивительные явления, порожденные силой стихий: огнем и водой, ветром и землей, металлом и камнем.
В свою очередь, служба Иль Гатару раскрыла наемнику некоторые секреты управления людьми. Хотя до конца он еще не все понимал, но знал точно, что помимо тех правителей, кто властвует над народом открыто и явно, есть какие-то другие властители, управляющие миром из-за спины первых, играющие по непонятным ему правилам.
Верлас давно осознал, что мир более сложен. Он увидел существ, которые казались ему былью, страшной сказкой на ночь, некоторые люди считали их своими богами. Речь не только о скаргартах. Наемник вспомнил, как убегал от медведеподобного чудовища в заснеженных лесах Замнитура. Тогда ему чудом удалось спастись. Он бежал что есть сил, а за его спиной сверкали молнии и грохотал гром – и это посреди зимы! В какой-то момент, когда он рухнул в снег и спешил подняться, наемник обернулся и ему показалось, что одна из молний ударила в темную громаду преследователя. Сияющие глаза мохнатого Велтора потухли. Хотя, может, это было только желание обезумевшего от страха человека, подогретое выпитым накануне хмельным. Но как бы там ни было Верласу все же удалось убежать и укрыться в лесной сторожке.
Наемник неспешно плыл по руслу реки своей памяти.
Неожиданно для себя Верлас ощутил, что его ноги уж больно легко передвигаются по песку. Он открыл глаза и увидел, что больше не идет, а летит над пустыней, парит в бескрайнем черном небе среди звезд, освещаемый теплым желтым светом луны. Да, да именно летит. Это не удивило Верласа, а только порадовало.
«Наконец я доберусь до гор, а там, глядишь, и их перелечу, а там и до Т’Бола рукой подать. Наконец увижу моих красавиц».
Вдруг что-то холодное и мокрое упало ему на нос, издав характерное «уцх, уцх». Наемник вздрогнул. Мир закружился волчком перед ним. Ноги, руки, голова, все тело стало таким тяжелым, мышцы разом заныли, заболели. Его подкинуло вверх, и Верлас снова открыл глаза.
«Твою ж душу! Я похоже спал!»
К моменту пробуждения сильный ветер поднялся над пустыней, он дул с юга, с моря, поэтому немного теплело. С небес падали первые налитые свинцом капли дождя.
«Вода!» – вскакивая на ноги, подумал наемник, разомкнув слипшиеся потрескавшиеся губы, жадно ловя жидкость.
Поток небесной влаги очень быстро усилился, пока человека буквально не поглотила стена воды, сшибая его с ног и бросая к подножию бархана. Падать было не впервой. Встав на ноги, человек оказался в небольшом вновь образовавшемся водоеме. Уровень воды доходил ему где-то до колен. Он чувствовал это, но не мог видеть, вокруг царил абсолютный мрак.
Зимние дожди в пустыне скоротечны. Не успел наемник подумать, что уже напился и пора бы набрать воды в курдюк, как дождь стал затихать. Верлас, борясь с болью, поднялся и принялся наполнять курдюк из лужи, в которой стоял. Она быстро мелела. Вода уходила в песок.
Дождь почти закончился. В этот момент на прощанье тучи сверкнули молнией. В свете вспышки наемник увидел, как локтях в двадцати от него стоит скаргарт, жадно глядя на него своими черными, чернея ночной мглы, глазами.
– Кнез копытом тебе в лоб! – выкрикнул наемник и машинально отпрянул назад, упав в остатки лужи.
И снова вокруг стало темно. Абсолютный мрак. Сердце Верласа принялось отбивать барабанную дробь, руки предательски задрожали. Он пополз вверх по бархану, идти по сырому песку было практически невозможно, ноги вязли. Человек лишился преимущества, которое заключалось в быстром передвижении на своих двоих. Скаргарт же на брюхе полз быстрее него.
– Твою ж, твою ж, твою ж душу! Где ты, урод?!
Шум все еще падающих с неба капель не позволял различить звуки приближения скаргарта. Верлас остановился, развернулся спиной к склону холма и, обнажив свой палаш, решил дать бой мерзкой твари.
Дождь, который вроде затих, решил еще разок омыть пустыню усилился. Столб воды обрушился на человека, но теперь тот был готов и устоял на ногах, которые успели увязнуть по щиколотку в грязевом месиве.
Верлас, обуздав дрожь и кое-как совладав со страхом, приготовился к атаке. Он навострил уши, как хищный зверь, стараясь услышать хоть что-то, хоть какой-то намек, откуда ждать врага. Но все было тщетно. Тогда он рассудил, что скаргарт пойдет за ним напрямки по самому короткому пути, а значит, нападет снизу.
Дождь снова резко ослаб. Верлас извлек завязшие ноги и приготовился к тому, чтобы отпрыгнуть в сторону в любой момент. Подул сильный ветер. Порыв был такой силы, что тучи разомкнулись и в открывшийся небесный колодец заглянула луна, осветив пустошь.
Верлас смог осмотреться.
– Сволочь! – сорвалось у него с губ. – Куда ты подевался?!
Скаргарта снизу не было видно, зато Верлас приметил след, который монстр оставлял за собой. Он уходил на подъем и шел левее от него прямо на вершину холма.
«Он что, за моей спиной?»
Поняв это, Верлас нырнул вперед и еще раз за эту ночь кубарем полетел вниз. Приземление было традиционно немягким, но чего-чего, а падать наемник умел. Он быстро поднялся на колени и принялся нащупывать в жиже предательски выскользнувший из его руки при падении палаш.
«Ну, ну, где же ты, поганец?»
Наконец, обнаружив клинок, человек резко повернулся лицом к холму. Теперь он был снова готов увидеть своего преследователя. И вовремя. Скаргарт был совсем близко, на расстоянии удара клешней.
– Что ж, давай посмотрим, насколько тебя еще хватит, – то ли себе, то ли скаргарту адресуя эти слова, Верлас сделал шаг вперед и первым рубанул наотмашь по спине твари, рассекая многочисленные глаза чудовища, усеивающие его мерзкое тело.
Скаргарт разинул пасть и издал скрежетание-выкрик, а потом, приподняв одну клешню, замахнулся, чтобы ударить человека. Наемник ловко отскочил в сторону, а потом, машинально сделал это еще раз и не ошибся. В следующее мгновение на место, где он стоял, обрушилась жалящая клешня хвоста твари.
Мужчина со всего маху ударил по месту, где клешня крепилась к хвосту, и снова отскочил. Скаргарт в исступлении завопил. Это уже было не скрежетание, а какой-то странный высокий звук. От него закладывало уши. Он схватился за них, чуть не выронив клинок, начав пятиться.
Чудовище отдернуло хвост, на песке осталась жалящая клешня. Монстр, продолжая вопить, принялся лихорадочно пытаться достать до человека подбрюшными клешнями. То одной, то другой. Двигать вперед у него получалось плохо, особенно теперь, когда хвост был поврежден.
Верлас пятился в сторону пустыни, пока не уперся в очередной холм. Мужчина споткнулся и упал. Скаргарт тут же воспользовался появившейся возможностью и, перестав махать клешнями, использовал их, чтобы как можно ближе подобраться к вожделенной жертве, желая навалиться на человека всем телом.
«Все, конец!»
Наемник, понимая, что не сможет увернуться, выставил перед собой клинок и зажмурился. И тут же ощутил, как грузное тело чудовища навалилось на него, пригвождая к подножию холма-бархана. Приземляясь, мужчина сильно ударился головой обо что-то твердое и сразу же потерял сознание.
Беспамятство длилось какое-то время. В нос ударил зловонный, резкий запах скаргарта. Верлас почувствовал, как что-то липкое и скользкое трется о его щеку.
«Сейчас он перекусит мною», – мелькнула отчаянная мысль, но скаргарт медлил.
Верлас открыл глаза и увидел перед собой собачью морду, загораживающую ему свет дневного Ченезара. Ночь и буря исчезли, как будто их и не было вовсе.
– Фу! – испугавшись, что пес принял его за мертвого и сейчас оторвет от него кусок, выкрикнул наемник.
Собака, услышав окрик, от неожиданности отпрыгнула в сторону. Это был черно-коричневый короткошерстный пес горцев, название породы Верлас не помнил. Эти собаки были хорошими охотниками, которые славились тем, что быстро могли нагонять преследуемую жертву, в помощь им были длинные и крепкие лапы, а еще их отличала способность неплохо лазать по горам.
– Откуда ты взялся? – раздраженно спросил у пса наемник, переводя взгляд на придавившего его скаргарта.
По всему выходило, что чудовище сдохло. Монстр налетел на клинок Верласа, который по рукоятку вошел ему в брюхо. Из-под скаргарта теперь торчала только голова, шея и плечи человека.
Сначала Верлас обрадовался. Он слышал о том, что у небольших скаргартов слабым местом в их хитиновой броне был живот, но теперь наемник смог лично воспользоваться этой слабостью врага. Однако чудовище оказалось весьма тяжелым и выбраться из-под него было еще той задачкой.
Человек поднатужился и попытался приподнять останки монстра, но не смог этого сделать.
«Да, глупая ситуация получается. Убил скаргарта и все равно, похоже, умру, придавленный этой «горой».
Верлас снова поднатужился, стараясь хоть немного приподнять тушу, придавившую его. Это почти получилось, но сил не хватало. Он был голоден и устал, немудрено, что его удаль поубавилась.
Немного отдышавшись, наемник решил действовать иначе. Человек стал пробовать шевелить зажатыми частями тела попеременно, пытаясь понять, что придавлено сильнее, а что послабее. Оказалось, левая нога вполне сносно двигается, как и локоть правой руки.
«Это уже что-то. Есть чем заняться».
Он покосился на собаку. Та села недалеко от него и, высунув язык, внимательно смотрела на человека.
– Не дождешься, морда! – язвительно заметил Верлас, принявшись двигать свободной ногой и локтем, стараясь увеличить их свободу.
Время шло, но каких-то ощутимых результатов достичь так и не удалось.
Собаке наскучило сидеть, и она легла на горячий песок, уложив свою голову на черные лапы, безразлично посматривая в сторону наемника.
Верлас попробовал за счет плеч и лопаток как-то разгрести песок и выползти из-под скаргарта. Но нет, опять неудача. И не то что бы это у него не получалось вовсе, просто сил было так мало, что ему часто приходилось останавливаться для отдыха, чтобы перевести дух. Через час попеременной работы он смог вытянуть себя из-под туши на пол-ладони. Чем дольше наемник боролся с тушей, тем больше становились перерывы на восстановление сил.
– Вот мне везет-то как со вчерашнего дня!
Верлас несколько раз поднял и резко опустил на песок голову. Отчаяние накатило на него, но слабость была мимолетной, и он быстро взял себя в руки.
– Ладно, старина, – обратился он сам к себе, закрыв глаза и сосредоточиваясь, – как же вылезти из-под скаргарта, как это сделать?
Ничего дельного в голову не шло. Время от времени просыпалась совесть, больно жаля его, напоминая о Тебероне, говоря о том, что все происходящее – это кара за зло, которое Верлас совершил. Иногда вспоминались дочери. Они сидели у окна и печально смотрели вдаль. От этого становилось совсем погано, и к тяжести скаргарта добавлялась тяжесть в груди наемника. Ченезар палил, припекая лоб человека. Еще немного, и на нем появится дырка.
– Наверное, следует подождать до вечера, – наконец заключил Верлас. – Может, тогда мне повезет больше.
Вдруг наемник почувствовал, что к нему кто-то подошел. Верлас встрепенулся, открыл глаза, но ему тут же пришлось их закрыть, так как в них полетела пригоршня песка, потом еще и еще. Он почувствовал, как кто-то, вроде тот самый пес-гость, принялся делать под плечами человека подкоп. Поначалу наемник не сообразил, что делает собака, но, когда осознал, то принялся подбадривать животное. Уже совсем скоро спина наемника опустилась в небольшое углубление, и теперь у него стали более или менее свободны руки. Наемник принялся ловко работать ими, не хуже, чем пес лапами, быстро углубляясь, тем самым все больше и больше высвобождая свое тело. Пес шустро капал с одной стороны, а наемник – с другой.
– Ай, дай я тебя поцелую, скотина ты этакая! – высвободившись из плена, выкрикнул Верлас, обняв собаку и поцеловав его в пыльной нос, и тут же сплюнув.
Собака, виляя хвостом, несколько раз лизнула его в щеку и, прыгнув от него в сторону, подошла к боку скаргарта, встала на задние лапы и принялась выгрызать что-то из его тела.
Верлас в порыве благодарного беспокойства хотел было отогнать животное, памятуя о едкой крови чудовищ, но остановился, присмотревшись. Пес выгрызал глаза монстра, с аппетитом проглатывая их.
– И что, это можно есть?
Собака, конечно же, не поняв вопроса, продолжала ловко уплетать свое необычное лакомство.
Верлас осторожно, словно ожидая, что тварь оживет, подошел к телу полуденного и пальцами попробовал выковырнуть глаз. Это не получалось. В конце концов, глаз лопнул и вытек. Наемник выругался и, припав к мертвому телу, попытался высосать глаз. Не сразу, но все получилось.
– Слушай, а это в общем даже ничего! По вкусу что-то среднее между сырым яйцом и устрицей.
Пес, виляя хвостом, повернул морду к Верласу и довольно гавкнул. Наемник погладил его по голове, и они продолжили свой странный обед. И их нисколько не смущал смрад, исходивший от тела мертвой твари. Когда человек и пес поели, наемник сел, прячась в тени поверженного чудовища, и, взяв мех с водой, который валялся недалеко от монстра, там, где ночью его обронил Верлас, принялся пить. Собака подошла к нему и заискивающе посмотрела в глаза человеку. Поняв, что хочет от него пес, мужчина налил воду себе в ладонь и дал напиться своему спасителю.
– Пей, пей, для тебя не жалко.
Собака трижды просила воды. После чего села на песок и принялась чесаться и вылизывать себя, поглядывая на своего спасителя. Верлас понял, что это кобель.
Наемник устремил взгляд на неблизкие хребты Твалирона, прикидывая свои шансы дойти до гор. По всему выходило, что шансы невелики. Лошадь решила бы его проблемы, но рядом сидел только пес. Да и к тому же Верлас остался без оружия. Его клинок глубоко, по самую рукоятку, вошел в брюхо скаргарта, и, чтобы его извлечь, потребовалось потратить очень много сил, которых даже после странного, но сытного обеда у человека особо не прибавилось.
– Слушай, – обратился мужчина к собаке, – а откуда ты тут взялся-то? До гор далеко. Как тебя сюда занесло?
Кобель продолжал свое увлекательное занятие, активно работая языком.
– Так, может, где-то рядом люди-горцы? Вот только чего они тут позабыли? Хотя… Все горцы немного ненормальные, поэтому все может быть. Так откуда ты?
Собака одарила Верласа тупым взглядом и, подойдя поближе, принялась устраиваться на отдых.
– Не хочешь говорить. Верно. Не стоит общаться с незнакомцами. Особенно с такими небритыми, подозрительными типами, как я.
Собака угнездилась и, вытянув шею, положила голову человеку на колени, выжидательно поглядев на него, предлагая погладить себя.
– Да, да, конечно, – сказал наемник, подняв руку, исполняя желание своего спасителя.
Собака закрыла глаза, наслаждаясь лаской.
– Я Верлас, – решил представиться человек, задумчиво поглядывая на горы, пытаясь разглядеть среди камней что-то большее, что-то еще, какую-то подсказку, которая могла посоветовать, как же ему действовать, а потом добавил: – А тебя я буду звать просто Пес.
Собака открыла глаза и, приподняв голову, смачно зевнула.
– Понимаю, брат, тяжело было вытаскивать меня.
Собака снова положила голову на колени человека, закрыла глаза и через некоторое время издала странные звуки, похожие на храп.
– Значит так, – негромко произнес Верлас, обращаясь к псу, который продолжал мирно спать, – в дорогу лучше отправляться ночью. По холоду веселей идти, чем по пеклу. Встанем, поужинаем скаргартом и в путь. Если повезет, то за три-четыре дня доковыляем до гор. Воду будем экономить. Если мы попадем еще раз под дождь, то точно прорвемся, а если нет, тогда… Не стоит о плохом, будем надеяться на лучшее.
Наемник привалился к скаргарту, зевнул так же сладко, как совсем недавно Пес, и, закрыв глаза, задремал. Ему приснились десятки мимолетных снов, содержанию которых было суждено ускользнуть из памяти в момент пробуждения, который случился очень скоро.
Верлас спал чутко, в полглаза, а вернее, в пол-уха. Он проснулся от того, что услышал топот копыт. Наемник быстро поднялся на ноги, будя своего спасителя, и прислушался. Звук был совсем близко.
«Надо подняться на вершину холма-бархана».
Не успел он об этом подумать, как через верхушку ближайшего песчаного кряжа перевалил первый всадник. Он сидел верхом на белом коне, и на нем были желто-красные одежды – цвета стражей заставы Лион. За ним последовали еще десяток его собратьев. Последним на вершину въехал человек, которого Верлас сразу узнал, – это тот, кому он служил, Иль Гатар. Конница в клубах пыли быстро спустилась вниз, заставив наемника закашляться. Пес Верласа насторожился, ощетинился и зарычал на стражей, взявших их в кольцо.
– Вот я и нашел тебя, – удовлетворенно заметил Гатар, придерживая за узду строптивого коня, строго посматривая на наемника, и эти слова ничего хорошего не предвещали.