Гралия Часть 4 глава 5

Глава 5. Порт Ренарол

По морю пройду, нет, не потону
И увижу снова красный дом!
Там я оттянусь, красного нажрусь
И в девчонку пошлую на вечер я влюблюсь!

Верлас и Регрон, сопровождаемые Псом, шли вдоль причалов порта Ренарол. Позади были трудные дни скитаний по пыльным дорогам Островной Гралии, когда, реализуя задумку наемника, товарищи, заблаговременно в порванных и запачканных одеждах, под звон колокольчиков, укрепленных на палках, под видом прокаженных, шли к морю. Вид и запах действительно отпугивали любого встречного, будь то канут или какой другой путник. Вместе с тем им был заказан путь в деревни и варты, что создавало трудности с пополнением воды и съестных припасов. Погода стала меняться, за день до прихода в порт путники попали в ужасную бурю, надвигавшуюся с севера. «Небесная вода» стояла стеной, в какой-то момент Верлас взял на руки Пса, боясь, что тот потонет в бурном потоке, поднявшемся выше колен путешествующих, оказавшихся во время начала ненастья в низине, у подножия оврага. Дождь был холодным, и от него не было спасения, казалось бы, нигде. Но Верлас и его попутчики все же нашли укрытие под сенью высокого раскидистого дуба, забравшись на его толстую ветвь. Так они спаслись от буйства стихии, с горем пополам добравшись почти вслепую до небольшого перелеска, где находилось дерево. Перелесок Регрон и Верлас приметили еще до начала шквального ветра и ливневых потоков. Дождь лил вторую часть дня и захватил ночь, он ослаб только ближе к утру, прекратившись с восходом Ченезара. За это время путники продрогли так, что тряслись, как пара осенних листьев, собака тоже приуныла. Сухой одежды не осталось, не было хвороста, чтобы разжечь костер и просушиться. В итоге оба путника и их четвероногий спутник стали чихать. Единственное, что радовало путешественников, это то, что дождь вымыл тела и одежду, избавив от ужасного зловония, сопутствующего им уже казалось целую вечность. Несмотря на постирку, порванные обноски пришлось выбросить, надев новую, которая еще целый день сушилась в лучах Ченезара на телах скитальцев.
И снова в путь. Регрон, в отсутствие маскировки, хотя путники были уже далеко от заставы, очень боялся быть пойманным и вел себя немного нервно, когда встречались попутчики. Но их было немного – ченезарцы праздновали Дни Тоанорана, они длились около недели. Торговля на это время замерла, поэтому в порт особо никто не спешил.
Порт Ренарол был крупным поселением, не уступавшим ни в чем обычному гарлиону: многочисленное население, высокие постройки, защищаемые крепкой стеной из красного кирпича, наличие наместника, который имел свою небольшую армию, величественные храмы Ченезару, Тоанорону и множеству другим менее значимым божествам, которых тут было столько, что не упомнишь, стража порта была сродни стаже гарлиона, имелся свой корпус канутов. Но сложностей с проникновением за стены у путников не возникло, затянувшееся празднество снова сыграло им на руку.
Оказавшись внутри Ренарола, путешественники не стали мешкать и направились прямиком к причалам, стараясь не попадаться на глаза местным блюстителям порядка, мало ли что, ведь было бы крайне обидно сделать столь дальний путь и попасться в шаге от своей цели.
Отыскать старую пристань, где должен был стоять корабль, носящий название «Летящий», не составило бы особого труда. Вот только этого судна не оказалось на месте. Пообщавшись с распорядителем старой пристани, жилистым, с пронизывающим взглядом стариком, кожа которого была бронзового цвета и испещрена глубокими морщинами, товарищи выяснили, что «Летящий» на время шторма вышел в море, как и все другие корабли, и еще не возвратился в порт. Где прохлаждается судно, он не знал, но сообщил, что место стоянки оплачено капитаном этого корабля еще на две недели вперед, а еще заметил:
– Возможно, буря унесла его куда-то далеко в море, нельзя исключать и то, что «Летящий» просто затонул, но точно могу сказать, его нет среди трех посудин, которые сели на белые рифы южнее порта. На вашем месте, если вам нужен именно этот корабль, стоит еще день другой подождать возвращения «Летящего», а по прошествии этого срока искать себе другую посудину. Море есть море, ничего не поделаешь, у Тоанорана свои взгляды на то, кому идти под парусом, а кому пойти ко дну.
Регрон хмуро посмотрел на Верласа, который старался не поддаваться панике и не падать духом. Дальше путники, не сговариваясь, направились вдоль причалов, каждый обдумывая услышанное. Пес последовал за ними. Пожалуй, именно у него сейчас было самое хорошее настроение, а чего грустить – дождь миновал, Ченезар греет спину, двое двуногих подкармливают его, жизнь хороша и жить хорошо. Пес, виляя хвостом, идя возле людей, с интересом рассматривал парящих в небе белокрылых чаек.
– Слушай, Верлас, мы не можем болтаться тут так долго, не ровен час попадем на глаза какому-нибудь протрезвевшему кануту и тогда пиши пропало, отправимся обратно на заставу.
– Не отправимся, не бойся.
– Откуда такая уверенность?
Наемник сплюнул и, шмыгнув носом, ответил:
– Поверь мне, Иль Гатар очень хитрый, продуманный человек, даже если с «Летящим» приключилась беда, то наверняка он что-нибудь придумает на этот случай, просто надо немного подождать, и он даст о себе знать.
Прогуливаясь мимо причалов, наемник подметил, что больше половины из них пустовали. За полчаса в гавань Ренарола зашли два сильно потрепанных торговых судна, шедшие на веслах, спешащие пристать после изнурительного пути к берегу. Верлас остановился у причала, к которому, по всей видимости, шел ближайший корабль, решив дождаться, когда его команда спустится на берег, чтобы расспросить их о буре и том, не видели ли они «Летящего». Идея, которая смотрелась при первом приближении здравой, уже скоро оказалась рискованной затеей. На причал вышел канут – худощавый молодой парень с жидкой бородкой и усами, одетый в не первой свежести тетрон , держа в руке толстую книгу учета судов и товаров, как видно, желавший то ли что-то проверить, то ли что-то узнать. Он так же, как и наемник с бывшим стражем, в этот момент особо не был чем-то занят, поэтому смотрел по сторонам и явно заинтересовался странной троицей, также ожидавшей прихода судна. Регрон незаметно дернул Верласа за рукав и в полголоса сказал:
– Послушай, думаю, стоит брать ноги в руки и идти отсюда подобру-поздорову. Этот малый начинает на нас нехорошо поглядывать.
Но беглецы ничего не успели сделать, канут направился в их сторону.
– Да чего тебе надо-то? – сокрушался Верлас, пробурчав себе под нос. – Стоял бы да стоял на месте. Вот не живется же тебе спокойно-то, а?
– Доброго дня, я – канут, Вомин Кармил, – представился парень, тут же посетовав: – Беда с минувшей бурей, сильно разбросало корабли, ох, как сильно. Вот уже который день возвращаются, и один выглядит хуже другого.
Пес, сопровождавший путников, подошел к ноге канута и настороженно принялся обнюхивать гостя.
– Ваш? – уточнил Вомин, протягивая руку, чтобы погладить собаку, но услышал предостерегающий рык, поспешно отдернул ее обратно.
– На-а-аш, – протянул наемник, предостерегая. – Только не стоит к нему руки тянуть, он не любит тех, кого не знает.
Кармил нервно усмехнулся и заметил:
– Канут не может быть чужой. Канут – это руки, глаза и уши великого гарла Островной Гралии Денрия Теория, хозяина над всеми землями ченезарцев, властвующего над всем и вся, что вас окружает, а вы, как я погляжу, не местные, раз такое говорите. А ну-ка, отгоните собаку!
Верлас, не желая проблем, свистнул, призывая Пса к себе. Тот поднял голову и вопросительно посмотрел на наемника, после чего нехотя подошел к нему.
«И надо же тебе было бежать обнюхивать этот кусок…»
– Так кто вы и откуда?
– Меня зовут Леоват, а это – мой друг Деон, – начал без зазрения совести врать наемник, – мы свободные люди из Гралии, ездили с товаром по побережью, вернулись, а наш корабль – «Летящий», как нам тут растолковали, ушел на время шторма в море и пока не вернулся. Вот такие дела. А вы, как я погляжу, ждете прибытия того вон бедолаги. Сильно же его потрепало: паруса изодраны, крен на правый борт, видно, получил пробоину. Хорошо, хоть сам сюда дошел.
Верлас хотел как-то перевести разговор в другое русло. Но юный канут, то ли проявляя рвение по службе, то ли просто будучи въедливым типом, а может обидевшись, продолжил интересоваться именно ими.
– Из Гралии говорите, – холодным тоном то ли уточнил, то ли просто утвердительно сказал Вомин Кормил. – Прескверное место эта ваша Гралия. Хвала богам, что пути островитян и гральцев разошлись.
Регрон, который все время молчал, то ли со страху, то ли памятуя, что последние годы жил на заставе островитян, вдруг возьми и скажи:
– Полностью согласен. Эти гральцы довели свое царство до крайности. Упадок власти, упадок нравов. Им надо брать пример с нас – островитян.
Глаза канута на мгновение расширились от удивления, после чего его лицо приобрело строгий вид, и он, без лишних слов, потянулся к висевшему на шее свистку, как видно, желая позвать на помощь.
– Твою ж душу, – прошипел Верлас в строну бывшего стража, не отрывая глаз от рук канута. – Поглядишь, умный человек, а своему языку не хозяин.
Регрон, поняв свою оплошность, ведь наемник представил их людьми из Гралии, сдвинул брови и уставился себе под ноги, словно винясь в чем-то.
«Неприятности на ровном месте, – заключил Верлас. – Ударить канута – выиграть время, но сразу оказаться вне закона; быть препровожденным в дом канута – опасность оказаться опознанными спустя четверть часа, не более. Хороша задачка».
Свисток был уже во рту Вомина, когда из-за спин Верласа и Регрона раздался мелодичный, подозрительно знакомый женский голос:
– Канут, ты видно устал, у тебя много дел, тебе нужно как можно быстрее осмотреть идущий к причалу корабль. Иди же, а про нас и этот разговор забудь.
Верлас не успел повернуть голову, но сразу понял, кто за его спиной. Мгновение спустя в поле его зрения попало симпатичное личико самой опасной женщины на свете, какую когда-либо он знал. Это была Итель. Та самая красавица, после появления которой все зерты армии Вилара Леосса выжили на какое-то время из ума.
«Ох, не к добру ты тут, красавица, ох, не к добру».
Верлас широко улыбнулся, в то время как канут с остекленевшим взглядом направился к краю пристани.
– Ты, если мне не изменяет память, Верлас, – уверенно уперев руки в боки, расставив ноги на ширину плеч, обворожительно улыбаясь, утвердительно произнесла девушка, а потом добавила: – У меня есть к тебе и твоему другу разговор. Следуйте за мной, сейчас же.
Не успела роковая красавица договорить, как Пес, который вроде как успокоился и сидел у ног наемника, подпрыгнул как ошпаренный и, обнажив клыки, кинулся ей в ноги, рыча и клацая зубами. Выглядело это очень пугающе, таких вспышек гнева Верлас со стороны своего четвероногого друга еще не наблюдал. Но более всего Верлас удивился тому, что стал делать, а он, повинуясь приказу Итель, шагнул в ее сторону. Девушка тем временем кинула какой-то порошок в сторону собаки. Пес, вдохнув его, заскулил, лапы бедолаги подкосились, и он, опустившись на брюхо, молящим взглядом уставился на Верласа, прося помощи. Только наемник сам был сейчас связан по рукам и ногам невидимой бечевкой.
– Эй, что ты сделала с Псом?!
Но девушка лишь одарила Верласа пренебрежительной улыбкой и, отвернувшись, бросила через плечо:
– За мной оба и без лишних слов и гримас.
Верлас был взбешен. Он, помимо своей воли, как, впрочем, и Регрон, пошел по пятам Итель, с окаменевшим лицом, не выказывающим никаких чувств. Не было никакой возможности управлять своим телом, и это действительно пугало.
«Да как ты это делаешь, стерва?!» – в беспомощной злобе кричало возмущенное сознание наемника, но тело наотрез отказывалось слушаться старого хозяина.
Они прошли до какого-то винного погребка и зашли внутрь. Людей там оказалось довольно-таки много. Народ ел, пил и весело распевал хорошо знакомую Верласу песню гордара.
Тем временем повелевающая телами Регрона и Верласа девушка подошла к столу, который находился у одного из окон. Он был занят веселой компанией. Сидящим за ним пятерым крепкого вида мужикам открывался отличный вид на гавань Ренарола. Итель обратилась к компании, приказав им пойти плясать в центре зала, махая руками, как чайки, и улыбаясь до ушей. Те разом поднялись и тут же пустились в пляс, нелепо махая руками, слово это были крылья. Танцоры приковали внимание всех присутствующих к себе. Народ потешался увиденному, тыча в плясунов пальцами. Итель же, довольная результатом, посмеиваясь, переключилась на Верласа и Регрона:
– А вы чего молчите, а ну, подпевайте!
Верлас был обескуражен, но теперь этой девушке подчинился и его язык. Наемник и бывший страж затянули наперебой, вторя толпе, поющей песню гордара.
Регрон был еще тем певцом. Медведь не просто наступил на его ухо, он знатно на нем потоптался. Бывший страж то начинал петь очень высоко и тонким голосом, то резко менял тон, начиная хрипеть, выплевывая слова сквозь кашель. Ужасная картина.
В зале запели другую песню, матросы продолжали отплясывать чайкины танцы, а Итель приказала Регрону и Верласу отвечать на ее вопросы без лжи.
– Как тебя зовут и кто ты такой? – спросила девушка у бывшего стража.
– Мое имя Регрон. Я страж с заставы Лион. Родился…
– Довольно! Мне не интересна твоя родословная. Теперь отвечает Верлас. Зачем тебе этот балласт?..
– Все просто, – сохраняя непроницаемую маску на своем лице, ответил Верлас, – он хорошо знает языки народов востока, а я ими не владею, мой путь на восток, поэтому он нужен мне. К тому же ему можно доверять, он человек слова.
Девушка, словно пытаясь что-то разглядеть, посмотрела на Регрона:
– Я-то думала такие идиоты уже давно вымерли, а оказывается… Действительно, что пообещаешь, то и исполнишь? Отвечай.
– Да, – коротко отозвался Регрон.
Из боковой комнаты в зал вошли музыканты, их встретили бурными и радостными приветствиями. Итель ненадолго отвлеклась на пришедших. Верлас, глядя на девушку спокойным взглядом, внутри был готов сорваться с места и разорвать проклятую плутовку на части. Его повергало в бешенство то, что он сейчас не властен над своим телом, страшно было подумать, что же может ему приказать сделать эта ведьма.
Девушка, похлопав музыкантам, снова повернулась к своим новым «рабам»:
– На чем это мы остановились?.. Регрон, зачем ты идешь с Верласом?
– Много причин. Помогаю другу, хочу уйти с заставы, заработать денег, пытаюсь жить по-новому, а еще меня выводят из себя стены заставы Лион!
Верлас, если бы мог, то удивленно бы посмотрел на товарища после его последних слов, но самое больше, что смог сделать наемник, это дернуть по своей воле большим пальцем правой ноги, сокрушаясь при этом: «Просто победитель всего и вся, до чего я докатился, могу только пальцем пошевелить!»
– Прекрасно! Рада слышать, что «падающие стены» раздражают не только меня. Теперь снова вопрос Верласу. Как я понимаю, ты все еще служишь Иль Гатару?
– Да.
– Что он тебе поручил, повтори приказ слово в слово?
Хотя Верлас не заучивал наизусть слов Гатара, но быстро и четко воспроизвел все, что слушал о предстоящем деле от Иля, не забыв упомянуть об оплате, корабле и его капитане Корвине, а также об инсценировке покушения на родственника великого гарла Островной Гралии.
– Вот как? Выходит, Иль Гатар все-таки не послушался меня. Вот какую игру он замыслил. Ничего у него не выйдет – и себя погубит и всех, кто будет с ним. Даже если он подберется к своей цели на расстояние вытянутой руки, он все равно не сможет сделать последний шаг так, как рассчитывает, а сделав, пропадет враз.
Что стало ясно Итель, наемник не понял, но четко осознал, что девушка владеет куда большими знаниями, нежели он и высокородный.
Итель откинулась на стуле, перебросив тугую длинную косу из-за спины себе на упругую грудь, внимательно разглядывая своих «рабов», после чего не спеша произнесла:
– Итак, Верлас и Регрон, у меня есть к вам предложение. Не хотите ли поработать на меня? Заплачу вам в два раза больше. Дело простое – сообщать мне то, что говорит Иль Гатар и привезти ту, что он ищет, мне, а не ему, при этом делая до последнего вид, что служите высокородному. Ну, что скажете, что думаете? Первый отвечает Регрон.
– Отлично! Я согласен сделать это, если разбогатею на двести золотых замнитуров.
Бывший страж замолк, заговорил Верлас:
– Согласен, и раз ты, Итель, спрашиваешь, что я думаю по этому поводу, то скажу, как есть. Мне без разницы, кто платит, все деньги одинаковые. Для меня важнее, сколько платят и за какую работу. И тут возникает ряд вопросов. Во-первых, мы, не встретив этого капитана Корвина, не знаем, кого ищем, потому этот момент требует уточнения. Во-вторых, если ты можешь так просто приказывать людям беспрекословно исполнять твои поручения, то зачем тебе пара таких тряпичных кукол, как мы? Выйди в порт и прикажи искать ту незнакомку всех капитанов всех судов и не плати никому ничего. Или твоя сила действует не везде и не на всех? И вот еще что! Иль Гатар – очень осведомленный человек и у него много знакомых, которые готовы выполнять его приказы. Мне нужна гарантия защиты от него. Мне, тем, кто мне дорог, и Регрону.
Наемник тут же спохватился, решив, что сказал лишнего, прося защиты кому-то еще, кроме участников дела, но было поздно.
– Да, сообразительный ты малый. Поэтому, думаю, ты сам во всем разберешься. Я просто делаю вам обоим предложение. Выполнять порученное – это уже ваша головная боль. И ты вот что подскажи-ка мне, кто это такие, кто тебе дорог?
– У меня две малолетние дочери, – не в силах совладать с собой раскрыл свою тайну наемник.
С лица Итель мгновенно исчезло выражение надменности, властности и появилось, как ни странно, сочувствие и понимание. Такая реакция удивила наемника. Он не знал, что было тому причиной, но запомнил то, что увидел.
– Не бойся Гатара. Его всезнание во многом заключено в этом.
Итель извлекла из походной сумки, что была перекинута через ее плечо, какую-то книгу. Она раскрыла ее. Внутри оказалось зеркало, очень похожее на то, что ночью в пустыне увидел Верлас в руках Иль Гатара.
– У него есть такое же и еще кое-какие игрушки. Дам и вам, раскрыв некоторые секреты зеркала. Вы тоже будете знать многое.
Итель на мгновение запнулась.
– А друзья у Иля – это все больше не друзья, а его временные союзники против кого-то или те, кто стал таковым после лжи, как было с Теорием на заставе. Вот так. Такие друзья быстро становятся врагами. Иль ведет опасную игру, почувствовал запах крови и думает, что он хищник, только это не так, Гатар – баран. Он хочет стать равным им, – девушка многозначительно ткнула пальцем в потолок. – Поэтому можешь не бояться ни за себя, ни за этого, ни за малышек. Не того ты взялся боятся, лучше бойся меня.
Итель замолкла, глядя в окно.
– Да, боги беспощадны и к диким, и к подобиям, – снова зазвучал ее голос, а потом она снова отдала приказ «рабам»: – Так как мы можем быть полезны друг другу и вроде договорились, теперь вы свободны и властны над своими телами. Пришло время рассказать вам и то, что не должны слушать чужие уши. Идем за мной, я знаю, где можно пообщаться с глазу на глаз.
Девушка замолчала, внимательно посмотрела на сидящих за столом мужчин и угрожающим тоном добавила:
– И сразу хочу предостеречь вас от необдуманных поступков. Помните, если я повернулась к вам спиной, это не значит, что мои глаза не видят то, что вы делаете, а мой разум не понимает то, что вы задумали. Пошли.
Какое счастье испытал наемник, когда понял, что чтобы встать и пойти, он должен просто сам захотеть сделать это и все. Возможность снова управлять своим телом придала уверенности Верласу, как, впрочем, и его другу Регрону.
– Пойдем, – поднимаясь, произнес наемник, – но для начала ответь мне, что ты сделала с мои Псом?
Итель вопросительно посмотрела на наемника, видимо, она и думать забыла про собаку, но, поняв о ком идет речь, пояснила:
– Да ничего не будет твоей тяфкалке. Полежит час-другой да встанет. Это в целом безвредно, поверь, кто-кто, а я знаю пределы, за которыми наступает смерть.
Все трое покинули зал винного погребка, так и не перекусив, в центре которого продолжали свой веселый чайкин танец бывалые крепкие моряки.
Оказавшись на свежем воздухе, троица, ведомая Итель, направилась куда-то в жилую часть порта Ренарол. Их путь пролегал как по широким, так и по узким улочкам, петляя не хуже скрывающегося от погони кролика.
– Кто она такая? – уличив момент, когда их провожатая немного оторвалась вперед, спросил Регрон Верласа.
– Ее зовут Итель. Она имеет какое-то отношение к Башне Драхмаала. Большего о ней я не знаю.
Путь окончился внезапно. Троица вышла в переулок, где стоял храм Ченезара, на его куполах сверкали слепящие отполированные металлические диски. Итель поднялась по невысоким и широким ступеням к небольшой боковой двери, ведущей в святилище, и постучалась в нее. Ее тут же открыли, пропуская гостью внутрь, словно все время только и ждали желанного появления. Верлас и Регрон переглянулись, после чего прошли внутрь. Дверь за их спинами затворили, и обоим гостям стало как-то неуютно.
Они спустились по винтовой лестнице в полуподземную часть здания и оказались в небольшом холле, который был неплохо освещен через окна под потолком.
– Тебе ничего это не напоминает? – поинтересовался у товарища Верлас, ткнув пальцем вверх.
– Да уж. Прямо как у меня в каморке на заставе. Только тут попросторнее будет, – отозвался Регрон, кисло улыбнувшись.
Итель указала на стулья, расставленные вокруг широкого полукруглого стола, после чего села между ними, положив перед собой странную книгу-зеркало.
Верлас украдкой вдохнул аромат ее духов, ему почему-то очень хотелось это сделать. В этом запахе угадывались древесные и цветочные нотки. Голова пошла кругом. Он почувствовал себя расслабленным, руки и ноги стали ватными, в области живота появилось приятное тепло. Итель стала что-то говорить, но наемник, слыша звуки, не понимал их смысл.
Приятное чувство было внезапно прервано болезненным тычком девушки в его бок. Он дернулся, часто заморгал глазами, приходя в нормальное состояние.
– Ты меня слушаешь или как? – возмущалась Итель. – Мне что, по десять раз придется повторять сказанное?
– Да, говори, – с трудом выдавил из себя наемник, разум которого немного прояснился от окрика, а вот руки, ноги и язык еще пребывали в расслабленном состоянии.
– Это зеркало Леокаллы, – снова начала свои объяснения девушка, указывая на закрытую пока книгу. – Оно наполнено силой богини, поэтому вещь эта опасная, с ним нужно уметь обращаться. Через него мы с вами будем держать связь, разговаривать будучи разделенными многими и многими днями пути. То, что оно у вас, не должен знать никто. От того, насколько успешно вы будете хранить наш секрет, во многом зависит ваша жизнь и мои возможности выполнить то, что я вам пообещала.
Верлас внимательно слушал девушку, при этом чувствуя, что что-то тут не так. Наемника никогда не подводила интуиция, поэтому он решил просто быть внимательным и постараться запомнить как можно больше деталей, чтобы потом подумать и понять, что же было не так, или почему что-то было не так, как надо. Чтобы его не отвлекал пьянящий аромат Итель, он отодвинулся немного в сторону и стал дышать, делая неглубокие вдохи. Слушая девушку, наемник принялся легонько растирать кисти рук и колени. И все это помогло. Уже очень скоро к нему полностью вернулся разум, да и слабость из конечностей исчезла без следа.
– Леокалла, – говорила девушка, – богиня ночи, поэтому днем, под светом лучей Ченезара, ее чары бессильны. Также проявиться ее силе мешает яркий свет от ламп или костра. В тени или, как тут, при отсутствии проникновения в зал прямых лучей Ченезара чары богини способны действовать. Это ясно?
Верлас утвердительно кивнул. Регрон, видимо частично находясь под властью аромата Итель, сделал то же, но по его лицу было ясно, что окружающий его мир сейчас был окрашен в розовый цвет.
– Отлично. Теперь глядите.
Итель раскрыла книгу, положив ее перед собой, и поднесла к книге правую ладонь, не касаясь при этом зеркальной глади, растопырив пальцы. И тут произошло удивительное. Сначала на кристалльно чистой поверхности стекла отражалась ладонь девушки, но вот стекло резко, словно молоком залило, больше ничто не отражалось в нем. Его ровная гладь стала излучать призрачный бело-лунный свет.
Не сговариваясь, наемник и бывший страж, разом протрезвевший от пьянящего аромата девушки, отшатнулись от стола, при этом последний чуть не свалился со стула. Регрон выпрямился, глаза бедолаги расширились от удивления, он указал на зеркало и взволнованным голосом спросил:
– Как это ты делаешь? Как это возможно?!
Верлас тоже удивился, но он был менее впечатлителен, чем его друг, тем более он уже видел такое сияние в пустыне ночью.
«Раз Иль Гатар смог обращаться с волшебным зеркалом, то чем я хуже?»
– Я могу это делать, потому что обладаю силой, вне вашего понимания.
Слова Итель резали ухо, они звучали как издевка, а не как сообщение о наличии у нее некой сверхсилы или особого знания, да и вид у нее сейчас был немного наигранный. Вдруг Верласа осенило, что же ему кажется неправильным в происходящем здесь. Неправильно то, как происходит соприкосновение с миром богов здесь и сейчас. Наемник не особо верил в их существование, участвуя и соблюдая обряды просто потому, что любил праздник и хмель, хорошо и плотно поесть. Он не испытывал благоговейного трепета от того, что на алтарь лилась кровь агнца, или жрец, поднимая руки к небу, призывал дождь, который часто шел лишь спустя несколько дней после совершенного ритуала. Но любые обряды были наполнены таинственностью, окутаны ореолом мистики. Они совершались все больше в полутьме, но даже если и при свете дня, то с соблюдением неких символичных действий, которые настраивали людей на иной, трепетный лад – ожидания соприкосновения с чем-то не из этого мира. А тут, в подвале под храмом, девушка со странной способностью подчинять волю других людей делает вроде необычные вещи, но как-то обыденно, рутинно. Словно мать учит своих малолетних детей зашивать порвавшуюся одежду. Вот, что было не так!
«Тогда, возможно, есть простое объяснение тому, что я вижу сейчас перед собой. Но как в этом разобраться?»
Верлас снова зашел в тупик в своих размышлениях. Он ощущал близость разгадки и верность своих мыслей, но до конца расставить все по полкам не выходило. Итель же продолжала свои разъяснения:
– Оно реагирует на движения руки хозяина. Смотрите и запоминайте.
Итель сжала пальцы в кулак, и зеркало вернулось в прежний вид, снова обретя способность отражать то, что перед ним находится. Потом она отвела руку в сторону, повторив движение с поднесением ладони. Стекло повторило превращение и побелело. Девушка сделала движение пальцами, словно стирает с поверхности пыль, при этом все так же не касаясь стекла. В тот же миг по его краям выступили различные символы-знаки: волнистые линии, кресты, сердца, ромбы, круги, треугольники. Все они были зеленого цвета, кроме трех волнистых параллельных линий, те были желтые.
– Это знаки Леокаллы, – пояснила Итель. – Чтобы увидеть в отражении меня и говорить со мной так, как если бы была в этой комнате, нужно поднести указательный палец к значку с изображением трех параллельных волнистых линий и немного опустить его, как будто нажимая, но не касаясь стекла.
Она показала, как нужно сделать. По зеркалу пробежала рябь, как по воде, но ничего не изменилось.
– Почему все осталось как прежде? – потребовал разъяснений Регрон.
– Потому что я здесь и этот знак мой. Вы будете пользоваться только им. Нажимать на другие на том зеркале, что будет у вас, бессмысленно. Понятно?
– Да, – одновременно ответили оба.
Тогда Итель сунула руку в походную сумку и извлекла из нее еще одну книгу, ничем не отличимую от той, что лежала на столе. Потом со словами: – Попробуй, это зеркало Леокаллы будет твое и Регрона, – протянула его наемнику.
Верлас положил перед собой книгу и раскрыл ее. Она оказалась почти невесомой. Сердце в груди стало биться чаще. Он поднес ладонь к стеклу, примерно на то же расстояние, что и Итель, и почувствовал тепло, исходящее от стекла. Оно ожило, одарив его призрачным бело-лунным сиянием. Верлас сделал движения, словно смахивает с ровной глади пыль, и по краям зеркала появились все те же знаки. Только все они были красного цвета, кроме трех параллельных волнистых линий, окрашенных в зеленый. Верлас сделал жест, делая вид, что касается пальцем этого знака. Итель протянула руку к своему зеркалу и сделала движение, будто касается знака – квадрат в квадрате. Тут же в отражении зеркала Итель появилась рука Верласа, зависшая над стеклом, а в его зеркале виднелся потолок зала, в котором они сидели. Девушка подняла зеркало, поставив его вертикально. Тут же изменился вид и в стекле наемника. Теперь он видел в нем лицо Итель. Верлас поднял книгу и увидел свое лицо в зеркале девушки, которое она благосклонно изволила показать ему.
– Теперь можно разговаривать, – уточнила она.
Слова исходили изо рта Итель и одновременно из зеркала в руках Верласа.
– Твою ж душу, кнезово счастье! – сорвалось с губ удивленного наемника.
– Еще какое счастье, а теперь сожми руку в кулак и, когда свет погаснет, отдай книгу Регрону. Ты, Регрон, открой книгу и сделай все то же, что сейчас делал Верлас.
Верлас выполнил все, что было велено.
Регрон двигал руками, запустив чреду превращений. Когда он закончил, девушка пояснила, что если в холодную погоду от зеркала будет исходить быстро усиливающийся жар, а в жаркую погоду – нарастающий леденящий холод, то это означает, что она желает говорить с ними. Почувствовав это, им необходимо в кратчайшее время связаться с ней, не привлекая к себе внимания. Не забыв, что связь возможна только в темном или плохо освещенном месте.
– Чудная вещица, – заметил бывший страж, а потом поинтересовался: – Все замечательно, но вот, о чем я подумал, пусть мне не понять, как работает эта волшебная книга, но, госпожа, прошу, хотя бы подробнее расскажи о том, что предстоит сделать твоим слугам? Нет ничего хуже слепого исполнения приказа, а когда понимаешь, то твоя мотивация к исполнению усиливается, работа выполняется быстрее и лучше.
Итель, закатив глаза, на мгновение задумалась и ответила:
– Ваша мотивация – это деньги. Вы работаете за презренный металл. А вот о деле и о том, зачем вы Гатару, я, пожалуй, расскажу. Эти знание вам пригодится. Еще не факт, что капитан вам расскажет все, что нужно.
Мужчины, затаив дыхание, слушали прелестницу.
– Иль Гатар играет в игру, которая называется власть. Только это не просто стремление занять какую-нибудь должность или получить титул, нет, не то. Я говорю о другой власти, приближенной к абсолютной. Власти над умами, сердцами, самой жизнью. Продемонстрированные вам мои таланты по управлению людьми, сковыванию их воли – это только малая часть той власти, которой пытаются добиться игроки.
Девушка оценивающе посмотрела на слушателей, как будто пытаясь понять, дошел ли смысл ее слов.
– Иль Гатар не знает всех правил игры, но он хитрый лис, тем и спасается. Тут подстраховался, там подрядил на одно дело двоих, не знающих о своем существовании исполнителей, здесь не полез в петлю, так и продолжает играть. Но его уровень – самый низ. Он осведомлен о игре, но не посвящен в нее. Если честно, его и игроком-то назвать не верно. Так, пытающийся разобраться.
«Выходит, мою работу в пустыне или на заставе Лион мог выполнить кто-то другой, о ком я и знать не знал? – задался вопросом Верлас. – Раз так, то почему же никто не убил Теберона? Хотя… Ведь не только я пытался расправиться с Керием. Можно предположить наличие другого стрелка на заставе Лион, я же помню, как мне казалось, что за мной следят, может, это и был тот, другой. Правда, есть все же одна несостыковка, в поездке по лесам Замнитура я точно был единственным защитником Иль Гатара. По возвращении же из королевства правило подстраховки работало без сбоев, я был лишь одним из его телохранителей, да и другие поручения, как правило, выполнял в паре с кем-то. В одиночку работал только посыльным».
– В деле поимки девушки, как я понимаю, – продолжила Итель, – будет как минимум двое исполнителей. Верлас и капитан. Команда корабля, скорее всего, не будет знать истинной цели их плавания. Но нельзя исключать, что есть и еще люди, которые делают вашу же работу.
Девушка откинулась на спинку стула.
– Теперь, собственно, о том, что было известно мне еще до встречи с вами. Вы, конечно, знаете и много слышали о богатстве острова-гарлиона Дебус. Так вот, его гарл Ахиил Кир решил вступить в сговор с восставшими рабами, что со дня на день будут штурмовать гарлион Гралия.
Верласа удивило услышанное, хотя он и знал о восстании, ведь армия Вилара Леосса направлялась подавить его, прервав поход по пустоши, но то, что к бунту присягнул один из гральских гарлов – это для наемника была еще та новость.
– Спешу вас огорчить, если вы вдруг обрадовались, или успокоить, если взволновались. Гарл Дебуса проиграл. Он не рассчитал свои силы и теперь мертв, как, вероятно, и его сын, а прекрасный Дебус захвачен гордарами, которых направили на это дело люди великого гарла, забыв, что покоренные твердыни разграбляются. Но не это важно для вашей работы. Жена Ахиила Кира жива и сейчас в плену у гордаров. Морские разбойники пытаются увезти ее куда-то подальше на восток. Куда, мне не известно, но посредством водного колдовства я способна отследить их передвижение и, если будет необходимость, посодействую вам в розыске. Сразу скажу, что к такой же силе, скорее всего, прибегает и Иль Гатар, передавая направление движения своему капитану с корабля «Летящий», используя возможности зеркала Леокаллы. Как я понимаю, именно жену Ахиила Кира вы и ищите.
– Так в чем ценность жены смутьяна? – поинтересовался Верлас.

– Ценность в том, что Илиса Дальго – дочь главы торговой компании Островной Гралии Константина Дальго. Это один из самых влиятельных людей у островитян. Сейчас он еще возглавляет и Ремесленное собрание, а это, к слову, гражданская власть в Островной Гралии. К голосу собрания прислушивается великий гарл. У Ремесленного собрания есть своя небольшая армия – кулак собрания, левроты – сборщики налогов, часть из собранных денег впоследствии передается канутам великого гарла Островной Гралии. Это сила. Кто владеет дочерью, а я бы еще добавила – любимой и единственной дочерью Константина Дальго, может влиять на него, а через него – на решения и действия сил, подчиненных Ремесленному собранию. Башня Драхмаала в этом тоже заинтересована, как, впрочем, и много, кто еще, среди них затесался и Иль Гатар.
Итель замолкла. Услышанное заставило Регрона приоткрыть рот от удивления. Верлас многозначительно присвистнул, а потом уточнил:
– Все, что ты сказала, понятно, но вот вопрос – где же корабль, на котором нам предстоит путешествие? Он так и не вернулся после бури.
Итель одарила пренебрежительным взглядом наемника, напомнив ему:
– Видно, ты забыл о том, кому я служу, Тоаноран знает обо всем, что творится в его владениях на море и в океане. Теперь же отправляйтесь в порт. «Летящий» скоро прибудет. Задатка деньгами вы не получите. Гарантией моей оплаты станет временное нахождение у вас зеркала Леокаллы. Все поняли?
– Угу, – не очень довольный таким ходом ведения дел ответил Верлас.
Регрон согласно кивнул.
Итель позвала служителя храма, одетого в леир – особую накидку, укрывавшую жреца от шеи до пят, и распорядилась, чтобы ее гостей проводили на выход, а потом, попрощавшись с Верласом и Регроном, оставив им одно из зеркал Леокаллы, ушла прочь.
Выйдя из храма Ченезара на портовые улицы, вдохнув чистого морского воздуха, Верлас тут же обрел былую уверенность в себе. Над головой раскинулось голубое небо, в лазури которого резвились стрижи и степенно парили чайки, из каких-то окон веяло тушеным в перце мясом, и, главное, Итель, с ее странными способностями, не было рядом. Наемник расправил широкие плечи и уверенной походкой направился со своим товарищем к пристани. Не успели они выйти из переулка на широкую улицу, как к ним подбежал дружище-Пес, вилявший хвостом и принявшийся ласкаться о ноги наемника, выказывая безграничное дружелюбие. Расположение духа у Верласа стало еще более благожелательным.
– Как он нас нашел? – удивленно спросил Регрон, который тоже воспрянул духом после ухода из храма Ченезара.
– Как, как, – поучительным тоном разъяснил Верлас, – это же собака! Она, знаешь, чует. По запаху и нашла.
Слова, сказанные наемником, отозвались в его сознании каким-то странным ощущением, словно он нащупал, но не смог распознать что-то. Какая-то важная догадка. От этого настроение немного подпортилось. Все трое направились в сторону причала.