Мой первый литературный опыт

Из студентческих воспоминаний
В университете мы дружили трое: я, Гурам Чахунашвили (Чахун) и Алик Голетиани (Алёш). На занятиях сидели рядом, после занятий вместе шли в кино, пили пиво, закусывали хинкали... Алёш был маленького роста, худенький, щупленький, очень шустренький. Его мама говорила, что он поздно начал говорить, в четыре года. Но начав говорить, не мог наговориться. Говорил быстро-быстро, глотая слова. И голос его был под стать его габаритам - тонкий, писклявый.
Раз он с гордостью заявляет: "Мы идём, как трезубец!" "Точно,- сказал я, - но с одним обломанным зубом". А другой раз идём всей группой после занятий в кино. Впереди дама на поводке ведёт маленькую собачку; та тявкает и тявкает без   умолку. Алёш не выдерживает и говорит: "Вот всегда так: самая маленькая и больше всех гавкает!" Мы там чуть не померли со смеху.
Однажды зашли мы в хинкальную. Взяли хинкали, пиво, покушали, выпили и вдруг почему-то загрустили, поймали грустный кайф. Стоим все печальные, молчим, каждый думает о своём. Алёш смотрит в окно и вдруг тихо, ни к кому не обращаясь, как бы про себя говорит:
"На такси антенна".
Мы вначале не обратили внимание. Он опять:
"На такси антенна".
На этот раз мы с Чахуном переглянулись, мол, о чём ты? А он продолжает заупокойным голосом без всяких эмоций:
"Посмотрите, на такси антенна".
Посмотрели мы в окно, а там на улице действительно стоит такси, а на нём антенна - очень редкое явление!
 Не знаю, удалось ли мне передать весь комизм этой сценки, но мы с Чахуном от души расхохотались.

ПИЩАЛЬ
Как-то на занятиах по военному делу Алёш начал острить по поводу моей лопоухости. Надо признаться, что тогда уши несколько портили мою красоту. Вот Алёш и завёлся: то остроту пустит, то какой-то рисунок нарисует, то напоёт что-то подходящее. Вначале я отшучивался, потом стал огрызаться, раз даже дал по шее, в конце-концов перестал реагировать.   Кончились занятия, идём домой. А Алёш не унимается, шлея попала под хвост - фантазия неиссякаемая. Жванецкий с Задорновым отдыхают.
И вот он выдаёт последний опус: "Э-э, - толкает меня в бок, - раньше таких, как ты специально выращивали". Что-то новое: "Зачем?" "На уши ставили ружья и стреляли!" - объяснил он. Помните рисунок из учебника истории средних веков: перед гренадёром стоит рогатина, и на ней мушкет. "Правильно, - отпарировал я, - а заряжали их такими пулями, как ты (имея ввиду его габариты)!"
И вдруг Чахун как начал хохотать, чуть ли на асфольт не повалился. И сквозь смех выдавил из себя: "Потому их и прозвали "Пищалями"!"