Август полон сюрпризов

И зеленела, зеленела драконья чешуя за окном. Так семилетний Мишка называл листья на деревьях. Мама смеялась и  говорила, что он фантазёр. Скоро-скоро дракон должен был состариться и позолотеть. А через несколько месяцев и вовсе облысеть. Совсем, как Света - сестрёнка Матвея Савина с третьего этажа. Светке  делали какую-то химию, и  волосы у неё выпали. Мишка спрашивал у мамы, что такое эта химия, и она объясняла. Длинно, непонятно. И Мишка спрашивать перестал.

Умывшись, почистив зубы и расправившись с кукурузными хлопьями, залитыми молоком, Мишка прочитал записку от матери.

- Вот сколько всего нужно сделать, - пожаловался он фотографии отца. Цветной, летней, смеющейся. - И текст про Пашу и Петю прочитать, которые в лес за грибами пошли. И десять примеров решить. И названия океанов выучить. Я через три недели в школу пойду, там всё это спросят. Так мама говорит.  А ты приезжай скорее со своей вахты. Мама к тебе ездит, меня не берёт, а я скучаю. Она говорит, что ты на вредном производстве. И я заболею, если туда поеду.   Почему родители Лизки Васильевой раз в полгода домой приезжают, и папа Васьки Шеффера тоже, а ты всё работаешь, работаешь? Возвращайся  скорее!  Мы бы тогда всей семьёй в школу пошли первого сентября.

Папа ничего не ответил, лишь продолжал загадочно улыбаться. И улыбалось, золотилось солнце у него за спиной, изнемогала от зноя драконья чешуя на деревьях.

Фотография казалась Мишке всегда одинаковой, неподвижной и оттого скучноватой. Гораздо больше ему нравились  снимки, сохранившиеся в памяти. Там отец разговаривал, двигался. Мишка закрыл глаза и представил первый из них - золотистый. Они с отцом идут по бульвару, усыпанному жёлтыми листьями. В руках у Мишки мороженое - клубничный рожок. Небо тоже клубничное, розовое. Папа говорит, что это закат. Такой вот золотисто-розовый снимок получился.

Второе фото, серебристое. Серые струйки, похожие на ниточки, которые вешают на ёлку, стучатся в окно. Просят впустить их. Обычно в такие утра Мишка пытается открыть окно, но сейчас ему не до этого. Он хочет пойти с отцом на пробежку. Отец нервный, озабоченный, в чёрной кожаной куртке. Завязывает шнурки. Прихожая маленькая, тесная, серостенная. На серебристых обоях дремлют розовые цветочки.

- Пап, ну возьми меня с собой! Я уже большой, - канючит Мишка.

- Нельзя. Останешься дома, - хмурится отец. - Сколько раз тебе повторять?


Существовал и ещё один размытый снимок. Мишке он внушал тревогу. Но зато там, хоть и за кадром, присутствовал отец. Комнату съела чернота, за окном перешёптываются капли дождя. Шуршат и шуршат, не дают уснуть. Фонарь выглядит припухшим, слезящимся, подбитым. Совсем как глаз соседки тёти Поли. Она с дочкой Женей иногда ночует в подъезде, потому что  Женькин папа скандалит и дерётся.


За стеной голоса - острые, разбитостекольные. 

- Я не понимаю, как ты мог на такое пойти. Ладно я. Но почему ты не подумал о сыне?  - голос у мамы звонкий, непривычно ледяной. Мишка ёжится под одеялом.

- А что было делать? Меня сократили. Нам за съемную квартиру надо было платить, два кредита погашать. Хотела, чтобы мы оказались на улице да ещё и в долгах? - голос у папы черный, сумрачный, как тучи, пожирающие город. Мишке часто снятся такие кошмары.

- Я  не знаю, что нам теперь делать.


- Да выйду я из этого дела, Наташка. И нормальную работу себе подыщу.

- Куда выйдешь? Как выйдешь? Вперёд ногами? Или в командировку на несколько лет отправишься?

Холодный, злой мамин голос впивается в Мишку. Он не выдерживает и кричит от боли и страха. И возвращается из дальних странствий  комната - весёлая, розовообойная, хмурится старый ворчун-телевизор, кособочится синее кресло. А папа стоит в дверном квадрате, грустный и виноватый.

- Ладно, пора мамины задания выполнять, - Мишка бросил прощальный взгляд на кареглазого мужчину, стоявшего на лесной опушке. Его тёмно-каштановые волосы на солнце казались  рыжеватыми.

Мишка добросовестно, на два раза прочитал скучный текст про лес, Пашу и Петю. Потом пересказал его фотографии отца, перешёл к примерам, выучил океаны. Выпил апельсинового сока, переоделся и вышел из квартиры. Сбежал по лестнице. Там было ровно тридцать ступеней, Мишка с мамой в прошлом году их пересчитали. На скамейке у подъезда сидела тётя Люба, худенькая старушка с жёлтыми волосами. Именно у неё жил Мишка, когда мама ездила к отцу.

- Август полон сюрпризов. Это я сегодня в смартфоне прочитала. Подарила мне его дочка Настенька на день рождения. Сначала взять в руки боялась, а теперь осваиваюсь потихоньку, - улыбающаяся тётя Люба напоминала  раннюю осень, морщинистую и добрую. - Да, август - самый загадочный месяц. Неожиданные встречи, удивительные сны. Ты с ребятами вышел побегать?

- Да, все мамины задания выполнил. Честно-честно, - поклялся  Мишка и вспомнил, что не сполоснул  стакан. А ведь мама учила: за собой нужно прибирать.

"Ну ничего, мама в девятом часу вернётся. Ещё успею", - и, наскоро попрощавшись с тётей Любой, Мишка побежал  на детскую площадку. Там его ждали друзья - Лизка Васильева, Васька Шеффер, Матвей Савин и Максим Фетисов.

- Чего так поздно? - недовольно процедил  Васька. - Три часа уже.

- Да мамка столько всего задала. И примеры, и текст, и океаны эти, - поморщился Мишка.

- И чё их учить? Мамка же у тебя в своей парикмахерской торчит до восьми. Можно соврать, - пожал плечами Васька.

- Нельзя, - вздохнул  Мишка. - Мама за ужином заставляет пересказывать. И примеры потом проверяет. И про океаны спросит.

- А меня бабушка всему-всему ещё зимой научила, - вмешалась  в разговор Лизка. - Теперь мне школа не страшна. Так бабушка говорит. И если я буду хорошо учиться, мне на Новый год смартфон купят.

- А у меня папа запретил отнимать детство. Говорит, что всему  в школе научат, -  похвастался  Васька.

- А меня к старой тётеньке водили до мая. Она меня читать  и считать учила. И поделки со мной делала. И мультики показывала. Но потом у нас деньги кончились, - признался Максим.

Бегали по двору, играли в прятки. Тёмно-зелёные хрущовки смотрели на них благосклонно и совсем не сердились на шум.  Драконья чешуя трепетала на ветру. Дома, истомлённые жарой,  тяжело, по-стариковски вздыхали. Обошли  окрестные улицы. Мишка в очередной раз показал друзьям парикмахерскую "Чик-чик", в которой работала мама.

Под вечер Мишка вернулся  домой. Он бы ещё погулял, если бы не мультики на канале "Чёртово колесо".  У подъезда высокий худой мужчина о чём-то разговаривал  с тётей Любой.

- Да вот и он. Лёгок на помине, -  рассмеялась похожая на раннюю осень старушка.

- Ну здравствуй, Мишка, - мужчина силился улыбнуться, но лицо у него заржавело. Навсегда приобрело мрачное выражение. Щёки впали, кожа  поземлела. Но кого-то этот незнакомец Мишке всё-таки напоминал.


- Здравствуйте, - смутился Мишка. Мама категорически запретила разговаривать с незнакомцами. А этот, к тому же,  был мрачным, даже зловещим.

- Не узнаёшь, что ли? Господь с тобой, Мишка! - возмутилась  тётя Люба.

- Наверное, забыл меня. Столько лет прошло, - лицо незнакомца стало  виноватым. Мишке вспомнился папа, стоявший в квадрате двери, жёлтом, кухонном.

- Это ж отец твой. Ну у тебя и память!  Как решето, - укоризненно покачала головой  тётя Люба.

Мишка некоторое время молчал. Этот землистолицый незнакомец совсем не походил  на кареглазого человека с фотографии,  героя его воспоминаний.

"А, может, кто-то нехороший выдаёт себя за папу? Ну нет, тётя Люба бы его сразу раскусила", - и Мишка пригласил незнакомца... да нет же, отца!  в квартиру, вымыл руки, как учила мама, неумело накрыл на стол.

- Папа,  ты теперь какой-то не такой. Как будто болел долго. Наверное, много работал на своей вахте. Я с тобой каждое утро разговаривал. Я теперь читать и писать умею. И тексты пересказывать. И все моря, океаны знаю. А Васька ничего не умеет. Его всему в школе научат. А Лизке на новый год смартфон подарят, - без умолку болтал Мишка. - А в садике на выпускном был торт со взбитыми сливками. И нас ещё фотографировали. А ты скоро опять на вахту поедешь, как Васькин папа?

- Нет, больше никаких вахт. Буду жить и работать дома.

Мишка показал отцу игрушечную пожарную машину, которую ему месяц назад подарила мама. Протянул  стопку  рисунков - почти на всех смеялся  папа, и шуршал листьями лес. Про мультики Мишка впервые в жизни позабыл.

Папа казался Мишке чужим и немного зловещим. Настороженным, словно волк из сказки. Но он вернулся со своей бесконечной вахты, а остальное было неважно. Щёлкнул дверной замок, зажёгся свет в прихожей.

- Мама-мама, к нам папа сегодня вернулся. Говорит, что больше не будет работать на вахте, - выбежал к ней Мишка.

Мама, красивая, короткостриженая, черноволосая, побледнела и опустилась на пол. Платье у неё желтело, словно свет тусклой лампочки

Папа опять стоял в дверном проёме, виноватый, печальный. Мама некоторое время смотрела на него и молчала. Отмахивалась от Мишкиной болтовни.  А потом ожила, бросилась к отцу и обняла его. Он гладил её по модностриженым черным волосам и говорил что-то про УДО. "Что такое УДО? - недоумевал Мишка. - Надо завтра у Лизки спросить. Она всё знает".

Потом они все вместе пошли  в супермаркет "Восьмёрочка". Купили фруктов, сыра и бутылку вина. Родители сидели за маленьким столиком, а Мишка ползал по полу, играл в пожар и аварии. Начал было разыгрывать сцену задержания преступника из какого-то фильма, но мама заругалась. 

- Мам! Я же тебе текст забыл пересказать! - испугался он вдруг. - И примеры не показал.

- Не сегодня, Мишка, - отмахнулась мама.

- Ну нет, пусть перескажет.

И Мишка пересказал родителям историю о Паше и Пете. Ещё никогда он так не старался. Ведь нельзя, ни в коем случае нельзя было ударить перед отцом лицом в грязь.

Потом папа проверил примеры, и нашёл всего две ошибки. А вот названия океанов Мишка самым позорным образом позабыл.

- Ничего, - отец погладил его по голове. - Не сразу Москва строилась.

После Мишка умылся  на ночь,  лёг  спать и заснул под мягкий, по-августовски золотистый звук голосов.  Ему приснились  бульвар, листья и землистолицый, виноватый папа.


***


Рассвело. Наташе не спалось. Тихо, чтобы не разбудить мужа, она выбралась из постели и пошла на кухню. Прижалась  лбом к оконному стеклу. И вспомнила, многое вспомнила. Белое платье и снежный крем на свадебном торте. Выписку из роддома, розовые цветы. Бессонные ночи с малышом, детский садик, тревогу, бесконечные Мишкины простуды. Работу в крошечной парикмахерской. Сашка, её муж, неплохо зарабатывал на заводе. Хватало на оплату съёмной квартиры и погашение кредитов. Даже отложить кое-что получалось на первый ипотечный взнос. "Не вечно же нам по съёмным углам скитаться", - говорил Сашка.

А потом был душный летний вечер и страшное слово "сокращение". Сашка долго не мог найти работу, но в конце концов  куда-то устроился. А ещё  неожиданно увлёкся спортом. Каждое утро выходил на пробежку.

 Финансово они стали жить даже лучше, чем до "сокращения". Но что-то во всём этом не нравилось Наташе. Сашка стал боязливым, подозрительным. Начались непонятные  звонки. Как-то Наташа влезла в его телефон и увидела странные фото - обшарпанные подъезды, детские площадки, заброшенные дома.

Однажды утром Наташа проследила за мужем, и самые её страшные подозрения подтвердились. Сашка стал закладчиком. Наташе не хотелось выяснять отношения на глазах у крошечного Мишки. Уложив малыша спать, она  приступила к мужу с вопросами. Тогда-то Сашка и признался ей, что до вечера бродит по городу, чтобы она думала - он, как все нормальные люди, трудится на заводе. А работал Сашка только по утрам, в тихий рассветный час, когда дворы   пустынны и загадочны.

   Всё стало кошмарно-сонным, нереальным, безнадёжным. Наташа тонула в мутных водах обмана. А на берегу этой грязной реки стояла серолицая Безысходность и смеялась, смеялась, обнажая гнилые зубы. Из страшного полузабытья Наташу вывел плач Мишки.

 И начались дни, полные страха и беспокойства. Наташа боялась, что мужа убьют или посадят в тюрьму. Случилось второе. Сашку арестовали прямо на "пробежке". Произошло  это в  землистое, дождливое утро.


"Страшное позади. Теперь всё наладится. Сашка сполна расплатился за свои грехи. Вот как похудел и осунулся! Прошёл через ад и осознал  ошибки. Так он говорит. И я ему верю. Маринка, моя коллега, назвала бы меня дурой. Сказала бы, что нужно бежать от Сашки, роняя тапки вместе с Мишкой. Но... Но я не хочу. У нас будет счастливая семья. Сашка найдёт нормальную работу. Вместе поведём Мишку в первый класс. Ему нужен отец. Вон  как он ждал все эти годы! Каждый вечер  спрашивал, когда вернётся папа", - убеждала себя Наташа.

"Не переживай. Всё у вас будет хорошо. Вы заслужили счастье", - с улыбкой на бледных губах  шептал всепрощающий август. Листья, которые фантазёр-Мишка называл драконьей чешуёй, соглашались с ним... 

Конец

Имена, фамилии и названия изменены