Дядя Вова чёрный риэлтор

           В 1993 году умерла мама Отца – бабушка Вика. В Вязьме осталась одна её сестра – тётя Отца – моя бабушка Алина. После смерти родной сестры, она прожила жуткие трагические три года. Эти три года были наполнены таким изощрённым предательством, которое я до недавнего времени не могла вспоминать иначе, кроме как давясь слезами. После того, что мои биологические  родственники-кукушата сделали с моими Бабушками, я 10-летним подростком просыпалась от того, что во сне теряла дар речи. После смерти бабушки Али меня стали преследовать сны, в которых нужно кричать звать на помощь в опасности, а я теряю дар речи от ужаса и не могу издать ни звука.
           Со слов соседей по коммунальной квартире в Вязьме, бабушка Аля после смерти сестры, замкнулась в себе. Кроме сестры и племянников, моего Папы и дяди, которые жили в N-ске, у бабушки Али не было других близких родственников. Сестра умерла мучительной голодной смертью от рака желудка в маленькой районной больнице. Племянники ехать забирать в N-ск ни родную мать, ни тётю не стали.   
           1993 год. Бабушке 79 лет. После того, как в Великой Отечественной войне погиб папа Бабушек- Антоний Игнатьевич, Алина Антоновна жила со своей мамой. После смерти мамы, посвятила себя племянникам и их детям. Бабушка была очень набожной и жила монахиней в миру. Своих мужа и детей у бабушки Алины Антоновны не было.
          Сестра и племянник годами жили у бабушки Али, уходя от выяснений отношений с моим русским дедушкой у себя дома. У неё жил мой Папа, а потом и моя мама с моей старшей сестрой, комплектом к Папе. Бабушка Алина позже всех ложилась спать и раньше всех просыпалась: она спала на кухне коммунальной квартиры, чтобы уступить место в своей комнате молодой семье. Потом брат моего Папы оставил на попечение бабушки Али свою дочь Наточку. Всё детство, больная энурезом, внучка Наточка почти безвыездно прожила на попечении бабушки Али и бабушки Вики. Живя в коммунальной квартире без горячего водоснабжения, они умудрялись ежедневно стирать её пелёнки, пока родители Наточки строили карьеру в N-ске. Бабушка Алина, с её привычкой к кристальной чистоте, ежедневно подогревала воду для стирки на газовой плите на кухне.
           Ребёнком я никогда не разделяла своих Бабушку Вику и Бабушку Алю по степени биологического родства – они были одинаково родными и одинаково любимыми для меня. И во взрослом возрасте уточнения вроде «это моя родная бабушка», а «это моя двоюродная» считаю свинством по отношению к тому, сколько для меня и для всех моих семейных неблагодарных мразей сделала Бабушка Аля.
           В N-ске я была замученным затюканным своей мамой и её протеже, так называемой сестрой, Таней ребёнком. Когда в детстве я приезжала в Вязьму к Бабушке Вике и Бабушке Але, я выпрямлялась и расправляла грудь. С одной стороны, меня поднимала над окружающим, давала уверенность в себе, забота любовь Бабушек. С другой стороны, ребёнком интуитивно я улавливала разницу между микромиром моих Бабушек и жизнью чужих людей. Улавливая эту разницу, я понимала, что мне туда – в чужой изломанный, неправильный, духовно нездоровый, мир – не надо. У меня были все основания для гордости.
 

           В 2012 году я вплотную озадачилась тем, чтобы найти место смерти моей Бабушки Алины и побывать там. У меня появились свои деньги и моральная поддержка мужа, которая помогла выйти «из окружения» родственников «подкидышей-кукушат». Я объяснила мужу, какой подарок мне будет приятней норковой шубы.
           Тут началось интересное. Отдел социальной защиты населения в Вяземском районе Смоленской области в ответе №249 от 16.01.2013 сообщил, что бабушка Аля умерла в Вяземском доме-интернате для престарелых и инвалидов, который располагался внутри города. В то время как я знала, что людям, навещавшим Бабушку, приходилось ездить к ней с большим трудом на пригородном транспорте и было это где-то в деревне. Как так? Отец умер. Спросила маму. Да, бабушка Аля все последние годы жизни была в какой-то из  сельских полубольниц-полухосписов Вяземского района. В какой деревне и по какому адресу моя мама не помнит. Почему в справке, которую я получила, было написано другое? Потому что мой дядя хотел устроить бабушку Алю в дом престарелых так, чтобы не отдавать государству её скромную недвижимость – маленькую комнату в коммунальной квартире. То, что Бабушку оформили в дом престарелых в городе, а фактически находилась она в деревенской больнице, давало возможность дяде сохранить её скромную недвижимость и, при этом, содержать Бабушку в деревенской больнице так долго, сколько понадобится, пока она не умрёт. Бабушки надеялись сын-врач, чиновник со связями, в старости поможет. «Помог».
 
            Где бабушка Алина прожила последние годы своей жизни, куда её насильно сдали, как щенка на живодёрню, я узнала чудом, когда узнать уже не было никаких шансов.

            Ах, как хочется вернуться,
            Ах, как хочется ворваться в городок,
            На нашу улицу в три дома,
            Где всё просто и знакомо на денёк.
            Где без спроса ходят в гости,
            Где нет зависти и злости, милый дом,
            Где рождение справляют
            И навеки провожают всем двором.
 
            Анжелика Варум, песня «Городок».

           Где Бабушка Алина умерла, я узнала от соседей по коммунальной квартире в Вязьме. Когда приехала в Вязьму вступать в наследство Отца, не смогла открыть дверь Бабушкиной комнаты. Вначале помогать пришли соседки, которые дружили с моим Папой. Но, у них не получилось. Стали искать, у кого в доме – три этажа сталинки – есть лом отжать дверь. Незнакомые мне люди напряжённо спрашивали наших соседок: «А, кто это такая?!». Когда им отвечали: «Это Сашина дочка приехала. Саша умер», - лица прояснялись и все старались помочь, кто чем мог. И лом нашёлся и мужская сила, чтобы выполнить процедуру взлома двери. Но, тут Светлане Ивановне, Папиной подруге молодости, хорошо знавшей ещё моих Бабушек, удалось открыть дверь ключом: «Аля, думай, что дальше делать будешь. Я сама не знаю, как у меня сейчас получилось». Так я со всеми познакомилась.
           Соседки – Светлана Ивановна и Елена Ивановна – знали обо мне и о моих родных такое, чего не знала даже я:
           - Алина Антоновна, была единственным человеком, Аля, которому моя мама доверяла ключ от квартиры, когда мы уезжали в отпуск. А, какой аккуратисткой она была! Фигура балерины. Всегда одета с иголочки.
           - Я её не знала, но о ней все хорошо говорят.
           После смерти бабушки Вики, бабушка Алина замкнулась в себе. Стала закрываться в своей комнате и перестала общаться с соседями. Через несколько месяцев такой жизни после смерти сестры, бабушка Алина стала сходить с ума: выходила голой из комнаты, включала газ на кухне, не зажигая огня или забывала выключить плиту за собой. Когда Бабушка снова стала общаться с людьми, это прошло. Однако этого хватило главному павлику морозову – моему дяде – для того, чтобы до неприличия истерично, двадцать лет спустя визжать на меня: «Дура, да она с ума сошла! Она голой ходила! Да, пойми ты, наконец, они в N-ск сами никогда в жизни не поехали бы!».  Так на секундочку, дядя был владельцем нескольких квартир, с размахом содержал молодую любовницу и оплачивал регулярные поездки своих домашних на отдых заграницу. Что стоило такому человеку, поселить тётю в отдельной квартире в соседнем, от своего, подъезде, не дожидаясь, когда она начнёт сходить с ума от горя и предательства в одиночестве? И рядом и не в одной квартире с женой. Так поступил один пожилой мужчина, у которого мы с мужем хотели купить квартиру. Я спросила его: "А, кто здесь жил?". Он сказал: "Моя мать. У меня квартира в соседнем подъезде. Я привёз сюда мать из Смоленской области (!), купил ей квартиру. Сейчас она умерла, поэтому продаю".

            Кто-то из соседей ездил проведать мою Бабушку там, куда её вывез мой дядя. Светлана Ивановна с Еленой Ивановной вспомнили, что это была деревня Шиманово. Когда я приехала в Шиманово, увидела, что вид здания бывшей больницы полностью соответствует описанию со слов моей мамы, которая ездила к Бабушке Але перед тем, как ограбить её комнату. Сейчас в этом здании детский дом.
            Вот письмо моим родителям знакомой, которая проведывала мою Бабушку. «Галя» попытка русифицировать, в те времена экзотическое для русского слуха, европейское имя Аля, Алина:

            «Здравствуйте Саша, Зина.
            Письмо ваше получила давно. Но пишу сейчас о наших новостях. Здоровья нет, всё ходила по поликлиникам да аптекам, а сейчас уже месяц лежу в больнице. Но вчера сходила к Гале (...). К ней ходили Жогова (фамилия неразборчиво), та почаще. Соловьёва на Рождество ходила, я с ней говорю по телефону и просила её сходить. Ходили Сергей с Людой. Но вот положили её в палату северная сторона. На потолке видна подтечина, батарея холодная. До больницы я к ней ходила каждую неделю. Пока до больницы три недели вела бой, чтобы её перевели в тёплую палату. – Перевели, палата на южную сторону большая. 5ть кроватей и положили её на кровать по середине, она по ночам падала, а сейчас положили к стенке. Но опять батарея холодная. Вобщем всех стариков позаморозили. Когда ходила Жогова, то она и говорит ей, ты мою электрическую грелку взяла, Жогова. Я думала была у неё грелка, пошла в медпункт, стала говорить им, а сестра отвечает. Никакой грелки у неё не было. Конечно ей холодно. Как эти старики там терпят? Галя и говорит мне вот только и выручает меня это пальто, а пальто балоньевое чёрное Викториено. Потом просит купить горшок, чтобы ночью не ходить в туалет. (…) Всё говорит, что болит поджелудочная железа. Тогда она дала деньги Жоговой та купила ей но-шпу. И вот когда я пришла она пила чай. И после чая выпила две таблетки но-шпы. Я ей говорю, что две таблетки много. Она говорит что одна таблетка не берёт. Кормят не важно. Старухи обежались. Но видно по Гале, что ей принесут, всё съедает тут же. Например: Жогова принесла ей пюре и три котлетки. Она тут же съела и я также когда приносила и Соловьёва. Может то что домашнее. Но нет масла сливочного не дают, молока не дают, так наверное как и в больнице. Вообщем и холодно и с голодком.

             (…) Галя спрашивает у меня а Вова не приедет. Я ей говорю что не знаю.
             (…) Но вот кажется вкратце и всё. Удачи, счастья, доброго здоровья в новой квартире. С приветом Тамара».

               Приехал ли "Вова"? Один раз летом явился в больницу, как начальник с ревизией. Строго отчитал работников, пригрозил расправой за разгильдяйство и уехал. Столько его и видели. Бабушка Аля, со слов знакомых, очень ждала его, надеялась. А, потом пожалела: "Так приехал, что лучше бы и не приезжал". До его визита ей хотя бы иногда помогали помыться, а после его начальничьей ревизии, сорвали злость на его угрозы на ней. Жаловаться моей Бабушке было не кому.

               Я не поняла, о чём говорят Елена Ивановна и Светлана Ивановна, когда они стали возмущаться: родной брат потребовал с моего Отца деньги за комнату, но оформили покупку договором дарения. Спросила у мамы. Да, оказалось, действительно, это было так. Бабушка Аля завещала свою комнату в коммунальной квартире племянникам на пополам. Старший племянник (мой дядя) продал младшему брату (моему Отцу) свою половину комнаты по самой высокой, из возможных, рыночной стоимости. Договор купли-продажи братья оформили договором дарения, чтобы платить меньший налог за сделку.
               Когда в своей уже взрослой жизни я впервые предъявила своему дяде моральный счёт за то, как он поступил с моими Бабушками, будучи состоятельным известным чиновником, он поговорил с моим Отцом. Сказал, что после того, как Отец вступил в наследство на свою половину Бабушкиной комнаты, я не имею морального права предъявлять ему претензии. 

               На фотографии моя бабушка Алина Антоновна Варш вторая справа (в очках) во дворе своего дома с соседями.