Афганский дневник

Мне кажется, я мог бы сотни раз
Начать повествование об этом,
Сказать о том, что было, без прикрас,
Но слово прерывает сигарета.

Мне видится в минутной тишине
Кишлак Самида там, у перевала,
Полет орла в скалистой вышине
И сизого тумана покрывало.

И женщины чужие в паранджах,
Как шахматных фигур оцепененье,
И этот ледяной свинцовый страх,
Навеки воцарившийся в селеньи.

Нам ставили задачу каждый день –
Не допустить прорыва моджахедов:
«Здесь, на войне, опасна даже тень», -
Звучало наставление от «дедов».

Бой завязался сразу, в один миг…
Лицо душмана в яростной гримасе
Издало то ли вопль, то ли крик,
Когда мой друг взорвался на фугасе.

Рука еще сжимала автомат,
Лицо чернело от афганской пыли,
Кровоточил безропотно бушлат
Товарища, которого убили.

Его глаза блестели синевой,
Я их закрыл, в отмщении поклялся,
Навел прицел и пулей огневой
До сердца неприятеля добрался.

Земля и небо смешаны в огне,
Гранат осколки опадали градом,
Казалось, будто мы не на войне,
А в самом пекле, окруженном адом.
 
Когда всё стихло вдруг: и пули свист,
И шквал огня от налетевших МиГов,
У ног моих израненный радист
Уже не слышал стонов или криков.

«Браток, держись, - ему я говорил, -
Еще и попоём, и погуляем.
Последнего душмана устранил…»
«А наши живы…здесь?» - «Сейчас узнаем…»

Я оглянулся: мертвый перевал,
Кровавая земля слегка пылила –
Она, чужая, тех, кто воевал,
Уже через мгновение забыла…

Мне кажется, я мог бы сотни раз
Начать повествование об этом,
Сказать о том, что было, без прикрас,
Но слово прерывает сигарета.