Глава 12. Мысли Ивана Ивановича

(вторник, 23:30, четверо суток до Дня вакцинации)

В полумраке комнаты, где сидел в кресле съежившийся и растерянный секретарь партии, а рядом невозмутимо стоял Штык, было совершенно тихо. Иван Иванович напряженно думал.
Он превосходно понимал, что убийство главного редактора «Зари коммунизма» произведет в городе эффект разорвавшейся бомбы. Полиция и ФСБ умеют работать, когда захотят, поэтому найти исполнителей и заказчиков преступления им не составит никакого труда. А значит, надо срочно уходить на нелегальное положение, и ему и Штыку. Вот только, как поступить с Олегом, с таким ненужным, но очень опасным свидетелем? Убрать его от греха подальше, пока есть время? Но, с другой стороны, если Иван Иванович уйдет в подполье, это и станет прямым доказательством его вины. Нет, лучше пока вести себя как обычно, не вызывая ненужных подозрений. А Кузнецову можно устроить несчастный случай, пусть он, например, свалится с памятника вакцинаторам, когда будет срезать с него скобы. Вполне себе достойная смерть, да и лишний мертвый герой антиваксерам не повредит.
— Вы наследили в квартире? — спросил секретарь.
— Нет, — уверенно ответил Штык, — мы заранее надели маски и перчатки, камеры видеонаблюдения в том районе отсутствуют, сотовые мы с собой не брали. Вряд ли нас смогут быстро найти.
— А если идентифицируют пистолет?
— Я избавлюсь от него на всякий случай. А гильзу я после выстрела подобрал.
— Но пуля то в убитом, наверное, осталась?
— Пуля без оружия и гильзы им ничего не даст, на этот счет не переживайте.
— Ну хорошо… да, кстати, а как вообще повел себя Олег после выстрела? — невольно заинтересовался Иван Иванович.
— Ну он то думал, что действительно должен убить Бабушкина. Побледнел, весь затрясся, но держался молодцом. Не упал, сознание не потерял, даже пистолет не выронил. Да я и сам немного растерялся, не ожидал выстрела. Хорошо хоть, заранее в сторону отошел, а то бы запачкался в крови. Потом опомнился, забрал гильзу, вытащил Кузнецова из квартиры, и пошел к Вам.
— А соседи могли услышать выстрел?
— Могли, конечно. Но этажом ниже Бабушкина на весь подъезд орали какие-то алкаши. Если даже кто-нибудь посторонний и услышал хлопок, то вполне мог подумать на них.
— Хорошо, — машинально ответил секретарь, а ему в голову пришла интересная мысль.
А станет ли вообще власть объявлять о смерти Бабушкина в такой неподходящий для нее момент, перед Днем вакцинации? Ведь реакция горожан на убийство Андрея Николаевича может оказаться весьма и весьма неоднозначной! Если власти не сумели уберечь от смерти свой главный рупор пропаганды, то на какую тогда защиту смеет рассчитывать простой житель города? Да и партия антиваксеров сможет раздуть из убитого редактора неплохой костер и знатно проехаться по этой теме, взбудоражив умы граждан и сделав им отличный подарок ко Дню вакцинации. Хотя, конечно, в администрации могут просто замять факт убийства и объявить, будто Бабушкин умер, ну скажем, от банального инфаркта, тем самым немного сгладив ситуацию.
Сам того не подозревая, Иван Иванович рассуждал точно также, как и Глава города, Евгений Васильевич Соловьев. И чем дольше думал Лопатин, тем лучше он понимал, что ему не стоит пока предпринимать никаких активных действий, а надо посмотреть сначала, как поступит в этой ситуации власть. Разумеется, даже если Бабушкина объявят умершим от инфаркта, его убийство все равно будут расследовать, хоть и в строжайшей тайне. Но какие улики у следствия могут быть против антиваксеров? Да никаких. Если Штык с Олегом не оставили в квартире следов, то выйти на них будет очень трудно. Тем более, что у партии антиваксеров не имелось на данный момент ни единой причины убивать Бабушкина, и силовики об этом прекрасно знали. Внезапная смерть редактора оказалась одинаково невыгодна сейчас и властям, и их противникам.
Хотя, конечно, не стоило заниматься самообманом. Иван Иванович вполне представлял себе возможности современной криминалистики, и прекрасно понимал — убийц в конце концов разыщут, пусть и не сразу. А найдя их, моментально поймут, кто является настоящим заказчиком преступления. И в ФСБ никто не будет слушать версию несчастного поэта о том, что все произошедшее — лишь невинная шутка, ведь фсбешникам неведомы творческие муки. И сядет тогда Иван Иванович очень надолго. А с учетом его преклонного возраста — навсегда.
— Как ты думаешь, труп Бабушкина обнаружили? — спросил секретарь.
— Сомневаюсь, — ответил Штык, — живет он один, вряд ли кто сегодня придет к нему в гости, полночь скоро. Думаю, хватятся завтра, когда он не появится на работе.
— А Олег случайно не побежит в полицию? Вдруг нервы сдадут, пойдет, да и все там расскажет? — спросил Иван Иванович.
— А зачем? Его же сразу арестуют. Он хоть и дурак, но не до такой степени. Тут пожизненным пахнет, если дело на него заведут, — ответил Штык.
— Да кто его знает, — медленно проговорил секретарь, — давай ка на всякий случай сделаем так. Ты присмотри до утра за Кузнецовым, чтобы он не побежал сдаваться сдуру, а кого-нибудь из наших отправь потолкаться возле дома Бабушкина. Только сам не вздумай там появляться.
— А за домом для чего наблюдать? — спросил Штык.
— Я хочу знать, во-сколько труп найдут, и как обставят дело, официально или нет. Если открыто объявят об убийстве, то начнется опрос соседей, приедет скорая, куча полиции, все на ушах будут стоять. А если решат замять пока смерть редактора, то по-тихому увезут труп, и сохранят его убийство в тайне. А мы с тобой в итоге поймем, куда нам дальше двигаться. А то может в лес пора уходить, в партизаны, — Иван Иванович невольно улыбнулся.
И вдруг в голову ему пришла гениальная мысль, как выйти сухим из воды в сложившейся ситуации. Если всем известно, что антиваксерам не нужна смерть Бабушкина, значит надо найти тех, кто в ней заинтересован, да и сдать их в руки ФСБ. Может ведь объявиться в городе какая-нибудь новая крайне радикальная организация, решившая начать свою преступную деятельность с эффектного и громкого убийства? Конечно! А если не может, так значит надо помочь ей родиться на свет. И хитрый Иван Иванович уже начал догадываться, кто из знакомых ему людей сумеет возглавить эту организацию.