Глава 16. Страхи Ивана Ивановича

(среда, 11:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке кельи секретаря антиваксеров было тихо. Иван Иванович, прикрыв глаза, сидел в любимом кресле и методично обдумывал в голове план создания новой радикальной организации, члены которой сначала возьмут на себя убийство Бабушкина, а потом в полном составе героически погибнут в ходе следующего террористического акта. В мыслях все вроде складывалось гладко, однако ряд важных деталей требовалось продумать поподробнее. А еще Ивана Ивановича немного беспокоило странное и необъяснимое отсутствие Штыка. Он должен был с утра прийти с докладом о поведении Олега, но до сих пор так и не появился. В 11 часов секретарь, наконец, не выдержал и вышел из кельи в общий зал, чтобы справиться у товарищей о пропавшем боевике. А как раз в этот момент в подвал и залетел Серега, крикнувший во весь голос — «Штыка убили!!!»
После такого ужасного известия в штабе поднялся страшный шум. Все одновременно заговорили, закричали, и накинулись на несчастного гонца с расспросами. Но Лопатин решительным взмахом руки прекратил все прения, завел Серегу к себе в келью, усадил на стул и налил санитару воды.
— Рассказывай, — велел секретарь, протягивая гостю стакан. Тот отдышался, напился, немного успокоился и начал возбужденно говорить:
— Я сегодня дежурил в ночь, скорая привезла труп, я пошел его принимать, а это оказался Штык!
— Причина смерти? Огнестрел?
— Нет. Перелом черепа в затылочной области. Ударили чем-то сзади. Рана тупая, похоже на молоток. Как сделают вскрытие, узнаю у судмедэксперта точную причину.
— Странно, — удивился Иван Иванович, — разве к Штыку так легко можно было подойти сзади и ударить его молотком по затылку? А он даже и не повернулся бы к противнику?
— Да, я тоже об этом подумал, — кивнул Серега, — но на трупе никаких других видимых повреждений нет. Значит кто-то и на самом деле сумел подкрасться к нему сзади.
«Или убийцей был его знакомый, к которому ничего не подозревающий Штык мог спокойно повернуться спиной» — подумал про себя секретарь, а вслух спросил:
— Где его обнаружили?
— Санитары сказали, где-то в переулке между Весенней и Калужской.
Иван Иванович задумался. Он прекрасно помнил, что на Весенней жил Бабушкин, а на Калужской Олег. Следовательно, Штык после аудиенции в подвале скорее всего направился к дому Кузнецова, как и велел ему Лопатин, и был убит по дороге туда. Неужели он нарвался на компанию гопников? Маловероятно, ведь местная шпана вряд ли застала бы его врасплох. Господи, а что, если Штыка стукнул молотком сам Олег, побежавший с перепугу в полицию, и остановленный напарником?! Конечно, Кузнецова достаточно сложно представить в роли хладнокровного киллера, но с другой стороны, после выстрела в Бабушкина от него можно ожидать чего угодно. Хотя, если бы у Штыка с Олегом произошел конфликт на ночной улице, то убитый уж точно не стал бы поворачиваться к убийце спиной.
Секретарь отчаянно пытался, но все никак не мог разложить по полочкам услышанное, и это его очень сильно беспокоило. Но, в любом случае, прежде всего требовалось срочно разыскать и допросить Кузнецова.
— Из вещей у Штыка что-нибудь было? — спросил Лопатин.
— Если что-то и было, то все уже изъяли полицейские, — ответил Серега, — к нам привозят только сам труп для вскрытия.
И тут Иван Иванович похолодел — он понял, насколько близок оказался к провалу. Руководствуясь каким-то шестым чувством, вчера вечером он не позволил Штыку избавиться от пистолета, из которого был убит Бабушкин, а забрал страшную улику себе. Оружие, завернутое в тряпку, лежало сейчас в тайнике его кельи. Лопатин, конечно, сильно рисковал, оставляя пистолет у себя, но ему внезапно пришла в голову одна идея, связанная с этим оружием, и он решил пойти на риск. А сейчас секретарь партии отчетливо понял, что, обнаружив труп с пистолетом в кармане (ведь Штык вряд ли бы к тому времени успел от него избавиться), полицейские тут же проверили бы найденное оружие на связь с убийством главного редактора. И очень скоро сотрудники ФСБ, установив причастность Штыка к партии антиваксеров, схватили бы несчастного Ивана Ивановича под белы ручки и уволокли в свои страшные застенки, откуда ему не суждено уже будет выйти живым.
Секретарь сам поразился себе, по какому тонкому льду он ходит. Но сидеть и предаваться страху было некогда. Надо начинать действовать, причем немедленно. Ведь подо льдом его дожидалась целая куча врагов. Лопатин выглянул в общий зал, поманил рукой Вострикова и велел доценту срочно вызвать Кузнецова. А потом продолжил разговор с Серегой, который так и сидел на стуле со стаканом воды в руке.
— А вам не привозили ночью какой-нибудь труп с огнестрельным ранением? — спросил Иван Иванович.
— Нет, — ответил санитар, — к нам огнестрелы очень редко поступают, слава богу не в Америке живем. У нас все по-простому — ножи, топоры, табуретки…
Тут секретарь мысленно похвалил сам себя за идею перевести Серегу в городское отделение судебно-медицинской экспертизы. Раньше тот работал фельдшером на скорой помощи, но дальновидный Лопатин еще полгода назад решил, что очень неплохо будет иметь лишние глаза в тылу врага и владеть информацией обо всех криминальных трупах Шахтинска. С помощью старых связей матери сын устроился на новое место и вот теперь, спустя полгода, задумка Ивана Ивановича блестяще сработала.
— У тебя когда следующая смена? — спросил секретарь.
— В пятницу с утра, послезавтра, — ответил санитар.
— А сегодня вечером сможешь сходить на работу, и узнать, не привозили ли в течение дня труп с огнестрелом? — спросил Лопатин.
— Да легко, — ответил Серега, — сегодня в ночь там друг мой дежурит, возьму пузырь да сгоняю к нему, типа выпить захотелось. Он ничего и не заподозрит.
Серега и сам от безысходности бытия хотел вечером прийти в отделение, напиться там с другом и поплакаться ему на свою несчастную жизнь, коварно разлучающую его с Любимой женщиной из-за несовпадения сменных графиков. Ну а под предлогом выполнения задания партии он прекрасно сможет совместить приятное с полезным.
— Хорошо, — кивнул Иван Иванович, — если кого-то привезут с огнестрелом, то выясни его личность, и дай мне знать. Если никого не будет, тоже сообщи. Ну все, иди, — тут тихий голос секретаря стал твердым и торжественным, — выражаю тебе от имени партии благодарность за проявленную смелость и решительность!
Гордый Серега вытянулся в струнку со стаканом в руке. Лопатин отобрал у него стакан, пожал руку, и санитар исчез за дверью. А внутрь кельи тут же просунулся Востриков.
— Кузнецов на сотовый не отвечает, и дома его нет, — развел руками доцент, — мать сказала, он в полиции.
Иван Иванович второй раз за утро похолодел, и с трудом подавил в себе желание все бросить и скрыться в неизвестном направлении. Удержала секретаря только мысль о том, что прятаться ему совершенно негде, а вопрос его поимки окажется делом нескольких дней. Востриков, между тем, продолжал.
— Людмила Сергеевна сказала, он на принудительных работах, на Площади торжеств. Придет домой после шести.
У Лопатина чуть отлегло на сердце.
«Лишь бы Олег случайно не раскололся в полиции», — подумал он и приказал доценту.
— Перезвони матери, и его самого еще понабирай, в восемь вечера Кузнецов мне нужен здесь.
Востриков кивнул и исчез за дверью. А Иван Иванович откинулся в кресле и позволил себе немного расслабиться. И тут он снова похолодел, уже третий раз за утро, вспомнив про стреляную гильзу, которую Штык подобрал в квартире Бабушкина. Если убитый не успел избавиться от этой страшной улики, и ее нашли у Штыка в кармане, то незадачливому поэту не миновать застенков ФСБ. Ведь связать гильзу с пулей в голове Бабушкина силовики сумеют в два счета. А значит, лед под секретарем антиваксеров стремительно ломался, и удержаться на нем было все труднее. Ну а врагов подо льдом с каждой минутой становилось все больше и больше…